Повести и рассказы (-)
Шрифт:
Корпус, пилотирование транспортных ракет, "сверхдальняя разведка", поиски Контакта, снаряжение и наладка "Следопытов". Прощание с родными навсегда, одиночество, которому нет конца, лавина проблем и, наконец, осознание своего бессилия и того, что все надо начинать заново и на новом месте.
Он остановился и стал смотреть, как идет погрузка. В огромном грузовом люке звездолета исчезают громоздкие ящики с электронным мозгом - его детищем. Погрузкой занимались служащие космопорта. На этом настоял Совет.
Предполагалось, что люди будут осторожнее роботов. Извечное человеческое недоверие к киберам. II сейчас его раздражала излишняя суета и шум па грузовой площадке. Движение грузчиков казалось беспорядочным, мастер
Он дернул плечом и пошел вокруг огромного рефлектора зведолета.
В то время, когда он стал разведчиком, уже было ясно, что проект "сверхдальней" потерпел поражение. Но ему еще довелось отхлебнуть из этой чаши.
Он потрогал на лице рубцы навсегда онемевшей кожи.
Проект предусматривал планомерные поиски Контакта небольшими пилотируемыми зондами, крейсирующими на границах Доступного.
Трудности были огромны, а результатов никаких. Оказалось, что контакт был ничтожно вероятен. Для того чтобы увеличить шансы, было необходимо резко увеличить скорости, расстояния и время разведки. А человеческих сил и жизни катастрофически не хватало. Обещанные учеными скачок за скорость света и открытие гиперпространства не приходили. Программу стали сворачивать. Это было тяжелое для него время.
Потом появилась новая программа - "Следопыт", предполагавшая использовать для глубинной разведки роботы-автоматы. Ему пришлось срочно становиться электронщиком, и скоро он снаряжал и направлял своих "Следопытов" туда, где не был еще никто. Пока электронный мозг "Следопытов" был связан с ЭВМ центральных станций и с людьми, все шло хорошо. Но с увеличением расстояния связь отказывала и рооотов приходилось настраивать на работу в условиях изоляции. И тут неразрешимые противоречия, заложенные в самом принципе машинного мышления, проявили себя настолько, что дальнейшее существование программы стало сомнительным. По записям обнаружили, что "Следопыты" несколько раз могли пойти на Контакт, но не сделали этого.
Ему, разведчику и инженеру "Следопытов", как никому другому были ясны слабые стороны космических исследовательских роботов. Тогда он начал понимать, в чем возможный выход, единственный выход.
Он остановился и оглянулся. Интересно, сколько раз он обошел вокруг ракеты? Постояв, он пошел в обратную сторону.
Трудноразрешимой и, как казалось тогда, чисто технической была проблема размеров мозга "следопытов". А так как большую .часть ЭВМ занимает блок памяти, появилась проблема хранения информации. В полете, где каждый грамм полезного веса оборачивался тоннами горючего, это имело принципиальное значение. Было ясно, что схемы на пикоэлементах не были выходом из положения, что нужно новое качество.
И тогда он вспомнил о живой клетке. Той самой, что хранит в себе информацию обо всем организме, о его прошлом и будущем. А в человеческом мозге около двенадцати миллиардов нейронов - высокоорганизованных нервных клеток, каждая из которых обладает памятью не меньшей, чем у любой ЭВМ. Памятью на молекулярном уровне.
Другим принципиальным вопросом являлось поведение робота при столкновении с Контактом или просто с необычным явлением. Просмотр записей "Следопытов", которым повезло, в свое время наделал много шума. Оказалось, что Контакт они могут просто не заметить, отбросить как несущественный факт, сосредоточиваясь на другом, более знакомом. ЭВМ мыслит в рамках машинной логики по шаблону. То, что в него не укладывается, ускользает от ее внимания. Живое существо выручает любопытство и страх перед необычным. Они настораживают его и побуждают к исследованию. Благодаря эмоциональной окраске, мгновенно выделяется из окружающего объект, который необходимо исследовать. Другое дело машина, она чувствовать не может. Все факты для нее равны, обычные даже предпочтительней. Конечно, можно было бы заложить в программу стремление к необычному,
Он остановился и провел рукой по внутренней поверхности дюз. Страшно подумать, какие силы бушевали здесь.
Итак, в поведении "Следопытов" не было гибкости, которой люди обладают благодаря тому, что их наивная вера в свою правоту уравновешивается страхом за свою жизнь.
Как соединить лучшие качества человека и робота, мышление первого и бессмертье второго? Выход был один, нелегкий выход: телетаксия - подключение человека к машине. Создание симбиоза человека и машины. Но трансплантация мозга на Земле была запрещена под страхом смерти.
Первое возражение юридического характера о том, что взять у кого-то мозг означает убить, преодолеть было сложно. Помог случай. Одинокая беременная женщина погибла в ката строфе. Ребенок остался жить, но был изурoдован. Фактически жил только его мозг. Егхотели усыпить. Но Гленд в Совете потребовал его себе. Это уже не выглядело как убийство, скорее, наоборот, как спасение. Ребенок еще не родился и поэтому не был юридическим лицом. Он не обладал основой личности - индивидуальной памятью. Поэтому его нельзя было считать человеком.
После долгих дебатов Совет вынес постановление в его пользу. Проект "Малыш-1" прошел большинством всего в два голоса...
Вдруг какое-то движение вдалеке, на границе космопорта, привлекло его внимание. Гленд остановился. Сухая ясность воздуха и старческая дальнозоркость позволяли ему видеть во происшествие. Какой-то винтолет миновал защитную зону порта и приземлился лишь после того, как завыла сирена и силовые антенны угрожающе развернулись в его сторону. Из винтолета вылез человек и спокойно направился к звездолету. Гленд узнал его, хотя до него было около километра, а над бетоном покрытия колебалось марево. Мог бы узнать и раньше - по наглости. Это был Роланд Апджон, профессор философии и эстетики, член Совета и злополучной комиссии, самый последовательный враг проекта "Малыш-1". Гленд, кроме всего прочего, питал к Апджону глубокую личную неприязнь. Модный хлыщ, ни разу не бывший в космосе, он уверенно делал карьеру по заваливанию проекта Гленда, апеллировал к толпе запуганных обывателей, говорил о душе в ответ на математические выкладки Гленда. Вот Апджона догнали охранники, окружили. Показывает удостоверение, продолжает путь, и охранники увозят винтолет. Точно с таким же удостоверением члена Совета Ученых Гленд прошел все формальности при входе в космопорт, принял полагающийся ионный душ. А для этого наглеца правил не существует. Фигура Апджона колебалась в знойном мареве, словно пламя свечи, коричневое пламя. Пока он дойдет до звездолета, пройдет четверть часа. Гленд повернулся и пошел дальше.
...Над проектом трудилось несколько институтов. Работа была огромная, требовалось разорвать и переключить десятки миллионов нейронных связей. Он сознательно не дал "Малышу" ни глаз, ни ушей, ни голоса. Лишняя информация могла повредить, цереброматический процесс мог выйти из-под контроля. Как-то он проверял запись информации в "Малыше" и думал о том, как контролировать его работу в целом. Субъективное, казалось бы, человеческое "самочувствие" на самом деле довольно точно отражает равновесие такой сложной системы, как человеческий организм. Как узнать самочувствие "Малыша"? Счет, который он ведет, не дает об этом никакого представления. Вдруг Гленд заметил на перфоленте искаженную формулу, потом другую. Раньше никаких ошибок не было. Гленд списал формулы и взял их домой, чтобы над ними подумать, ему показалось, что "Малыш" исказил их умышленно. Дома он долго бился над этим и наконец, придав формулам смысл классической кибернетики, увидел в формулах какой-то смысл. В первом случае была показана замкнутая система, наиболее вероятностная в данной точке пространства.