Повести и рассказы
Шрифт:
Люся и Аня подносили кирпичи, Шура укладывала их пирамидкой. Пропотевшая одежда липла к телу, во рту пересыхало, дрожали исцарапанные в кровь руки, пыли плечи. Штабель рос так медленно, будто никогда им не сложить его до конца.
— Не могу я больше! — Аня опустилась на землю.
— Всё равно сегодня быть на голодном, — вздохнула Люся и с трудом разжала онемевшие пальцы.
— Это они нарочно придумали этот ад, чтобы уморить нас голодом! — Шура отшвырнула кирпич в сторону. — Ничего, Люся, что-нибудь придумаем! — пообещала она, обняв подругу.
Через
Через несколько дней, после утомительной работы, Люсе с девочками пришлось сесть за стол с табличной «Для лентяев». Дежурный по столовой крикнул Шуре, разносившей обед:
— Этих на голодный!
Шура сделала вид, что не слышит, а про себя решила: «Пусть только этот чёрт отойдёт к другому столу — я поставлю девочкам бачок с кашей».
Шура нарочно задержалась на кухне. Дежурный с минуту постоял у стола, а затем пошёл к двери. Медлить было нельзя, и Шура вывалила бачок каши в кофе. На пороге она столкнулась с дежурным. Тот подозрительно заглянул в бачок, но ничего, кроме кофе, не заметил.
— Здесь каша, — шепнула девочкам Шура. Поставив бачок на стол, она побежала за хлебом.
Аня с опаской размешала кофе черенком и разлила его по кружкам. Захлебываясь и обжигаясь, девочки торопливо ели необычный суп, как самое вкусное блюдо.
— Ты, Люся, скажи и другим девочкам, чтобы они не надрывались, — говорила вечером Шура. — Вы только делайте вид, что работаете, а уж я постараюсь вас подкормить. А там ещё что-нибудь придумаем.
— Шурёнок, ты молодец! — сказала Люся.
— Мне так жаль наших девочек! Я там, на кухне — не поверишь! — есть не могу, как вспомню, что вы все голодные, — горячо шептала Шура. — Разве я не вижу! Вы уж руками двинуть не можете, сил нет. Вечером в столовой темно — никто не увидит, если добавить в кофе суп или кашу…
Несколько дней всё шло гладко. Девочки приободрились и работали с прохладцей. Спать они теперь стали спокойнее: уже не так болели ладони, не так ныли натруженные ноги. Имя Шуры стало известно всему лагерю. Кто-то из мальчиков передал ей записку, в которой ребята называли её отважной и смелой. В то же время предупреждали её, чтобы она была осторожней.
Но так долго продолжаться этот порядок с питанием не мог. Инструктор, очевидно, пожаловался помощнику коменданта, что девочки совсем разленились, и даже голодный паёк на них не действует. Однажды во время обеда все с удивлением увидели в столовой коротконогую фигуру помощника коменданта Глайзера. Он то и дело заходил на кухню, оглядывал столы, присматривался и принюхивался к каждому бачку.
Шура, уверенная в себе, не очень обращала на него внимание и поплатилась за это. Дождавшись, когда Глайзер вышел из кухни, она, как обычно, незаметно влила в кофе капустный суп и спокойно поставила бачок на стол, не предупредив подруг. Одна из девочек, разливая «кофе», нечаянно опрокинула кружку. Сидевшая рядом с ней Аня от неожиданности вскрикнула. Глайзер,
Он удовлетворённо улыбнулся, схватил Шуру за руку и потащил к выходу.
Её избили, выгнали из столовой и снова поставили работать на торфяное поле укладчицей. Но и здесь Шура начала искать пути, чтобы меньше работать. Она стала складывать кирпичи торфа так, что внутри штабель был пустым.
О смелом поступке Шуры узнали Вова и его товарищи.
— Вот молодчина! — восхищался Вова. — Она придумала, как обмануть охрану, приёмщика работы, а мы из кожи лезем — по сорок тысяч кирпичей делаем. Значит, мы хуже их, если ни черта придумать не можем?
— А я придумал, — медленно, взвешивая каждое слово, проговорил Жора. — Если вместе с массой торфа на полотно элеватора запустить камень или хорошую железную гулю, то «мясорубка», пожалуй, сломается обязательно.
— И правда! — подхватили ребята. — Будем разрушать технику врага.
— Попробуем, — коротко заметил Вова. Он не особенно восторгался предложением товарища и считал, что с машиной справиться будет не так-то легко.
Утром следующего дня, идя на работу, Жора нёс за пазухой кусок чугуна. Он твёрдо решил запустить его в пресс вместе с торфяной массой.
Элеваторная торфодобывающая установка казалась ребятам страшнее дьявола. Сильная, прожорливая машина, прозванная ими «гросс-мясорубкой», устанавливалась на кромке карьера, из которого к прессу элеватора тянулось полотно. По обе стороны полотна на уступах, как на лестнице, становилось по десять человек: двое — в самом низу, в холодной торфяной жиже, двое — ступенькой выше, но тоже по колено в грязи, следующая пара — ещё выше, и так до верха карьера, где начинался твёрдый грунт.
Транспортёр бесконечно лез вверх и тянул в пресс торфяную массу, которую ребята лопатами набрасывали беспрерывно, не разгибая спин, точно прикованные к грохочущей машине. Из пресса на другой транспортёр поступали небольшие доски с сырыми чёрно-рыжими кирпичами. Эти доски снимали другие ребята, их звали «стильщиками». Сняв доску с транспортёра, мальчик отбегал в сторону, перевёртывал её на землю и бежал обратно к транспортёру, чтобы успеть положить на нижний трос пустую доску и взять с транспортёра новую — с кирпичами.
Работая наверху карьера, Жора не сводил глаз с техника.
— Не отходит, промозглый фриц, от машины! — злился Жора.
Он давно приготовился запустить кусок металла в пресс, но вот уже третий час шла работа, а чугун всё ещё лежал за пазухой и только мешал как следует нагибаться, когда нужно было набирать лопатой массу.
Наконец техник отвернулся, чтобы зажечь папиросу. В этот момент Жора сунул свою «пилюлю».
Раздался оглушительный треск. У Жоры на секунду потемнело в глазах, и он чуть было не упал, но, увидев, что на транспортёре, который идёт к стильщику, не видно досок с кирпичами, ободрился и торжествующе прошептал, обращаясь мысленно к ненавистной машине: «Не можешь, проклятая, проглотить, не можешь!»