Повести и рассказы
Шрифт:
Под густым навесом ветвей царила такая непроглядная темень, что ползущий впереди вынужден был включить фонарик. Стекло фонарика было заклеено светонепроницаемой бумагой, и только в самом центре оставалось отверстие величиной с булавочную головку. Но и при свете такого слабенького луча можно было рассмотреть, что кто-то заранее подготовил здесь проход. Нижние ветви елочек были срезаны, давая возможность ползти на четвереньках. Если бы дело происходило днем, путешественники могли бы убедиться, что проход в ельнике сделан уже давно, во всяком случае, не
— Это вы, Николай Михайлович?
— Нет, это я, Глушков. Николай Михайлович следует за мной, — ответил ползший впереди. Коридор неожиданно расширился, насколько позволяли стволы молодых елочек. Сидеть в этом логове можно было только согнувшись. Старший лейтенант Глушков поспешно отполз в сторону, освобождая место для майора Лосева.
— Здравствуйте, Валерий Григорьевич, — поздоровался Лосев, влезая вслед за Глушковым.
— А я уже начал беспокоиться, — заговорил капитан Сенявин. — Вы задержались…
Разговор велся шепотом. Лосев, устроившись поудобнее, сказал:
— Иван Ильич! Вставайте на пост, как условились. Валерий Григорьевич, второй лаз подготовлен?
— Так точно. В отличие от этого, он скрыт и со стороны вершины.
— Очень хорошо, — удовлетворенно сказал Лосев. — Смотрите, Иван Ильич, в случае чего, себя ничем не обнаруживайте. Дайте сигнал и скрытно отходите к вершине, — напутствовал он старшего лейтенанта Глушкова, уже начавшего спускаться по старому лазу к подошве холма.
— Как дела у Степана Дмитриевича? — спросил Лосев капитана Сенявина.
— Все в порядке, Николай Михайлович. Он на дежурстве. Вместе мы отлучаться не можем.
— Вас не подозревают?
— В Грюнманбурге не подозревают. А вот в гестапо меня уже вызывали. Пока сошло благополучно.
— Благополучно? Нет, не благополучно. Майор Попель неспроста приехал в Борнбург. Гестапо о нас узнало.
— Что узнало? Как?
— Мы допустили грубый промах. Гестаповцы нашли наши пуговицы, звездочки, пряжки.
— Ну-у-у!
— Да. Попель — не дурак. Он установил место нашей высадки, связал это с появлением в эфире наших передач, видимо, еще что-нибудь заметил, сделал выводы и начал охоту. Его пеленгаторы засекают нас моментально. Два раза чуть не захватили.
— Это очень серьезно, Николай Михайлович! Они могут помешать нам.
— Думаю, что не успеют. Задачу свою мы выполнили. Через двадцать четыре часа должны исчезнуть отсюда… Ну, а сюрпризы, конечно, могут быть.
Негромко зашуршала развертываемая карта. Луч электрического фонарика забегал по ней бледным пятнышком света.
— Все, что нам известно о Грюнманбурге, полностью нанесено на карту. Вы не желаете ничего уточнить?
Сенявин, внимательно вглядевшись в очерченные на карте два небольших овала, покачал головой:
— Трудно будет бомбить. Жаль, взрывчатки мало, — своими бы руками поднять все это гнездо на воздух.
— Да, взрывчатки мало, — согласился майор Лосев. — Сегодня мы ее израсходуем… Добавлять к отметкам на карте вы ничего не будете?
— Хватит и этих двух пунктов. Центральный подземный город и лаборатория «А», гаражи и прочее не стоят внимания. Впрочем, — усмехнулся капитан, — и им достанется. Все недолеты и перелеты на их долю пойдут.
— Хорошо, — свернул майор карту. — А не смогли бы мы дать еще какие-либо указания?
— Нет. К лаборатории «А» не подступишься. Зато маяк подземного города упрятан надежно. Два раза я поднимался на холм, антенну ремонтировал. Под шумок и заложил маяк в самую вершину холма. Если первая фугаска ляжет хотя бы в полукилометре, детонатор маяка сработает. Загорится такая люстра, что света хватит с избытком.
— Значит решили так. Сейчас передаем координаты. Вызов самолетов на завтра, в двадцать четыре ноль-ноль. Радиограмму я уже зашифровал. Завтра в двадцать три ноль-ноль встретимся у третьего километрового столба на Грюнманбургском шоссе. Ясно?
— Ясно.
— На всякий случай запомните, что на место встречи придет еще один человек. Пароль при встрече: «Какая чудесная ночь! Она напоминает мне ночи Венеции». Это на случай, если вы придете раньше или вообще произойдет что-либо непредвиденное. Но постарайтесь сразу не выдавать себя. Если я задержусь, тогда другое дело. В двадцать три тридцать все должны быть на месте посадки самолета. Даже в том случае, если я не смогу придти.
— Это что, приказ? — нахмурился Сенявин.
— Да, приказ. В двадцать три тридцать, если я не приду, группу возглавите вы.
— Понятно. Но, может быть, лучше…
— Приказы не обсуждаются.
— Слушаюсь. А кто еще может придти?
— Девушка. Так называемая Лотта Шуппе. Начальник лаборатории «А». Ее тоже берем с собой.
Капитан Сенявин негромко присвистнул:
— Вот это номер!.. А документацию она забирает?
— Все, что можно, заберет.
— Хорошо… О! Черт!
Капитан, забывшись, распрямил спину и основательно поцарапал затылок об острый сучок.
— Что это вы так переживаете, капитан? — усмехнулся майор Лосев. — Нервы сдают? Подлечиться надо. А как вы отнесетесь к тому, что фрицы нас сегодня накроют?
— Как накроют? — забеспокоился Сенявин.
— Вот так, возьмут и накроют. Во время передачи.
— Не понимаю.
— Мы должны пожертвовать этим передатчиком, Валерий Григорьевич. В крайнем случае, выкопаем резервный. Взрыв на время отвлечет внимание Попеля от вас и от меня, а может быть, и Попель взлетит на воздух. Он сейчас разъярен и, наверное, сам прискачет ловить нас. Если Попель попадется на удочку… то мы, хотя бы на сутки, будем в безопасности.
— Понятно, — одобрил капитан Сенявин и, взглянув на циферблат светящихся часов, добавил: — Ну, пора готовиться. Сейчас без двадцати минут двенадцать.