Повести исконных лет. Русь до Рюрика
Шрифт:
Дошед же до Белой Вежи, обрел тут он все войско хазарское. И было оно велико и могуче; и сам царь Иосиф тут был. И не знал Святослав, как и подступиться к силе сей хазарской — со всех сторон стояли те.
И так стояли неделю, переведываясь отрядами малыми удальцов охочих, и не приступали друг на друга. Святослав оттого не делал сего, что мало было войск его в сравнении с хазарскою силою, Иосиф же стоял на месте оттого, что опасался он пешей рати русской, боясь положить в битве с нею половину воинства своего: не было ведь у хазар более ал-ариссиев, и с Хорезмом они немирны были.
Тут сошелся Ингмор с богатырем хазарским в божьем поединке, иже у русов хольмганг прежде назывался. Громаден был тот хазарин и черен лицом, и копье
Стал тут смеяться хазарин над ним, и войско хазарское смеялось; но сказал Святослав: «Не вижу тут порухи славе русской, но знамение богов вижу: как Ингмар сильны русы и ловки и как воины умелы; но как его копье до хазарина сего не доставало, так не сладить и нам с хазарским войском: задавят они нас массою своею, как хазарин сей Ингмара задавил бы при всей силе и ловкости его».
И решили Святослав и воеводы его: «Иначе надо с хазарами воевать — бить их по частям и города их разорять». И, сговорившись, ночью напали на лагерь хазарский, и много тут хазар перебили, и среди них зарубил Ингмор того великана хазарина, с кем бился днесь, — не успел тот воссесть на коня своего. И когда наутро исполчились вновь войски хазарское и русское друг на друга, стали русы насмехаться над хазарами, крича, что русь не токмо силою берет, но и напуском; и голову богатыря того хазарского на копье вздел Ингмор — отрубил ведь он ее ночью и с собою взял.
Разгневались хазары и поскакали на русь, и бежали от них притворно русы, как то печенеги и сами хазары часто делают; а доскакавши до пеших полков своих, рассеялись и меж ними прошли; хазары же на легких конях своих напоролись на копья латной пехоты русской, и мало их избыло тут смерти.
Видя сие, остановил войска свои Иосиф и послал к Святославу со словами: «По-прежнему больше в поле стоит воинов моих, нежели твоих; но к чему губить нам войска свои, а враги наши радоваться будут. Скажи, чего хочешь, и дам тебе; но крепости не отдам. Если же будешь воевать, пошлю еще за войском; тогда окружим тебя и убьем».
Святослав же, видя, что и после успешной битвы ночной много меньше у него воинов осталось, нежели у хазар, ибо в большом войске и большие потери незаметны, а в малом и малые вельми его ослабляют, решил замириться на время с Иосифом. Тогда договорились они, что держится каждый межи его. А царю хазарскому недоимки за дани и выходы хазарские от руси не требовать, коих выплату великая княгиня Ольга отменила ранее; да войною бы ему на Русь не ходить, а земли русские алан курских и северян донских не разорять; в набегах же печенежских не искать ни царю, ни великому князю.
И, обменявшись подарками, разошлись. И вернулся Святослав в Киев со славой великой, ибо в первом своем походе великокняжеском победу одержал и получил честь от царя хазарского. И жрали [184] тогда Перуну изнова, ибо темны есть и невегласии: не Бога истинного за милость к Руси благодарят, но истукана деревянного с усами серебряными; но на сей раз не людей, но токмо быков ему жертвовали.
Блаженная же Ольга не участвовала в том; но встретив сына своего с почестями, стала молиться за него со слезами, и за удачу его, и за Русь, и просила Бога смилостивиться над Святославом и над всею Русью. Жили ведь в ней два чувства, в Ольге: как уверовавшая во Христа плакала она о жестоковыйности и воинственности сына своего, прося Бога нашего вложить в сердце сына кротость и милосердие; но как мать и великая княгиня рада она была первому успеху сына своего, освободившего Русь от тяжкой длани хазарской.
184
То есть служили, молились, приносили жертвы. Отсюда — жрец.
Греки воевали с агарянами, русская же дружина захватила для них город Самосату на берегу Евфрата, великой реки; оттуда же родом преподобномученик св. Лукиан Антиохийский, иже совершил литургию на своей груди, прикованный цепями в узилище.
В лето 6467 (959). Привели Святославу жену, родом угорку, дочь хана их Такшоня [185] ; зовут же ее Аранка, что на угорском языке значит — «золотая» [186] .
Предложил ведь хан союз Руси — хотел он на Царьград идти за неправды греческие; перестал бо Константин-базилевс платить поминки уграм после того, как разбили тех немцы под Аугсбургом. Знали угры, что союзна Русь грекам была при Ольге; оттого пришли сговариваться со Святославом, когда тот на стол Киевский сел, и жену ему привели. А сговор тот Асмуд подготовил.
185
Такшонь (Таксони) (931–972) — хан угров. Великим князем Такшонь стал, всего вероятнее, в 955 году, после Аугсбургского разгрома венгерского войска германским королем Отгоном I. Известно, что Такшонь участвовал в этом сражении, но ему посчастливилось уцелеть. /576/
186
Татищев упоминает, что тестями князя были правители угровмадьяр и поляков.
Сразу как свершиться свадьбе, в апреле месяце, налезли угры на землю Греческую и Константинополь осадили. Император же Константин, видя зло такое от них, послал к болгарам, и с подарками большими, прося, чтобы напали те на угров.
Святослав, женившись, не пошел с уграми на Царьград, но оставил жену в Киеве, а сам, взяв с собою дружину, отправился по землям русским.
Послал он в Полоцк, говоря: «Давно дани по старине не платили Киеву. Идите под Киев, иначе на вас пойду». Они же сказали: «Ужо нам было отложиться от Киева», — боялись бо Святослава молодого.
Отложился ведь Полоцк от Киева, когда попал тот под ярем хазарский, сказавши: «Не воевали мы с хазарами». Ольга же не трогала их, стремясь восстановить сперва силу русскую, в войне с хазарами и греками сильно убывшую, а затем устрояла землю Русскую, говоря: «Аще будет на Руси сытно и мирно — сами полочане к нам попросятся».
Потом пришел из-за моря в Полоцк ярл корабельный Рагнвальд Сигурдсон [187] ; не рус он, но норманн; ушел же он от конунга датского Харальда Синезубого из-за личной вражды — с теми ушел он, которые вторыми варягами в Киев к Ольге пришли и здесь поселились. Родич ведь его был Туры, иже был у Ольги тиуном в дреговичах и срубил городок вокруг повоста великокняжеского, названный Туровом в его честь; и так стал Туры князем местным и воеводою киевским.
187
Будущий Рогволод русских летописей.
Но Рагнвальд горд был и самолюбив; и ныне он таков же. Не захотел он Ольге служить, но подался в Полоцк с дружиною своею корабельной. Там же, сказав, что прислан от Ольги, великой княгини русской, убил князя тамошнего Хорика и сел на стол его. К Ольге же послал сказать, что земли и дани под Киевом не ищет, но править будет Полоцкой землею самолично по праву власти. Ольга же сказала: «Пусть его; аще будет мыто брать с переволочников русских али русингов и купцов киевских, то прогоню его». И так донесли Рагнвальду; и не стал он брать мыто с русских всех, а с других брал, и тем жил.