Повести моей жизни. Том 2
Шрифт:
Далее, в стихотворении "Видения в темнице" (стр. 37) высказывается возмущение гнетом церкви, правительства и капитализма и, между прочим, говорится [121] :
Я вижу: царь гнета во мраке густом Поднялся, губя что ни встретит, И светом багровым на небе ночном Кровавое зарево светит... Кругом него трупы убитых лежат, Летают гранаты, как змеи, Орудия пыток у трона лежат, И пушек гремят батареи. Пред грозным царем, над дрожащей землей Под грудами ядер разбитых, Толпится народ... ....................... И просит пощады за то, что искал От грозной неправды спасенья И тщетно усталые руки поднял, Чтоб свергнуть ярмо угнетенья... И путь мой прервался во мраке и мгле ....................... На склоне121
Тут надерганы беспорядочно лишь отдельные куплеты и строки из длинной поэмы в несколько страниц, отчего и выходит бессвязно. Точками обозначены перерывы. — Н. М.
122
Пропущено слово «цари». — Н. М.
В стихотворении "Древняя легенда" (стр. 63) описывается, как "страдающие за правду", замурованные в крепостных стенах, выходили на суд угнетающих и говорили [123] :
Не помогут вам казни бесчисленные, И падет угнетенья престол... ....................... Вечной жизни струи обновляющие Не пресечь вам рукой палача! И погибли они, обезглавленные В беспощадных темницы стенах, Но их души, в наследье оставленные, Возродились в грядущих борцах, И, как грозы гремят и всколыхивают Атмосферу глубоких ночей, Их идеи могучие вспыхивают, Озаряя сознанье людей. И не могут с тех пор угнетающие Кончить казней кровавых своих: Все, за счастье людей погибающие, Возрождаются снова на них.123
Тоже взяты лишь бессвязные выдержки. — Н. М.
В стихотворении "Цепи" (стр. 90) говорится:
Варварство и троны, Рабство и мечи, Цепи и короны, Тьма и палачи, Горе и невзгоды, Деспоты и гнет! О, когда ж свобода Вашу цепь порвет!В стихотворении "Встреча" (стр. 106), по-видимому, отчасти автобиографического содержания, описывается, как автор, встретив какого-то "Ваню" и подружившись с ним, пошел с ним "в народ", причем приводится следующая песня "Вани":
Твердые волей в годины суровые, Новой работы работники новые, Бедная родина, бедный народ В бой вас за волю зовет! Мрак гробовой Густ и суров Лег над страной Вечных рабов. Горе и гнет В каждом селе, гибнет народ В рабской земле. Выйдем же, братья, на мщенье великое. Варварство злобное, варварство дикое Всюду над нашей страною царит, Все в ней живое мертвит. Пусть нас в цепях Годы томят, Пусть в рудниках Нас уморят, Тех, кто с врагом В битве падет, Вспомнит добром Русский народ... Время придет — пред работой упорною Рухнет насилия зданье позорное, И засияет над русской землей Солнце свободы святой!Далее приводится другая песня того же "Вани" о "четырех братьях", в коей встречаются следующие строки:
Где ни посмотришь — нужда безысходная, Счастья и правды нигде! Жадные власти, как стая голодная, Рыщут и грабят везде. Тронуло братьев народа терпение, ГореНаконец, в стихотворении "Пророк" (стр. 133) указывается на приближение времени "грозных революций" и "бурных потрясений" и говорится:
Царство злобы, угнетенья в буйном вихре сгинет, И престолы всех тиранов буря опрокинет. Первым рушится кровавый, окруженный мглою Трон старинного насилья, рабства и застоя, И под небом, освещенным заревом пожаров, Власть меча погибнет в треске громовых ударов. А затем, шатаясь, рухнут вечной тьмы престолы [124] .124
Причем выпущено заключение: «И исчезнет бог гонений, гневный бог Лойолы». — Н. М.
Осмотром книги заказов типографии "Товарищества А. Н. Мамонтов", где описанное издание было напечатано, и показанием состоявшего ответственным лицом этой типографии Михаила Мамонтова установлено, что книга "Звездные песни" была напечатана в количестве 1450 экземпляров, которые и были выданы книгоиздательству "Скорпион" в ноябре 1910 года и получили распространение (л. д. 14, 17).
28 июня 1910 года в Московский комитет по делам печати поступило заявление от Н. А. Морозова, в коем последний, упомянув о полученных им сведениях о наложении ареста на книгу "Звездные песни", извещал Комитет о том, что автором названной книги является именно он и что, продавая издание ее названному выше книгоиздательству, он убедил владельца последнего в том, что в помещенных в этой книге стихотворениях не содержится ничего преступного [125] (л. д. 7, 13).
125
На самом деле это издатель Поляков убедил меня, что книга не встретит цензурных препятствий, но я не мог перенести мысли, что за мои стихи могут осудить не меня, а другого человека, и потому послал свое заявление. — Н. М.
Привлеченный к следствию в качестве обвиняемого в составлении описанных выше преступных стихотворений, получивших распространение, Николай Морозов не признал себя в этом виновным и объяснил, что в означенных стихотворениях, по его мнению, не содержится дерзостного неуважения к верховной власти и возбуждения к учинению бунтовщического деяния или ниспровержению существующего в России государственного и общественного строя, так как все эти стихотворения были написаны в семидесятых годах; о России в них ничего не говорится и носят они по преимуществу общий характер, "вне пространства и времени", или представляют собой аллегорическое изображение борьбы между гнетом и свободой во всемирной истории (л. д. 37, 40).
На основании изложенного, — продолжает обвинительное заключение, — Н. А. Морозов, 56 лет, обвиняется в том, что в начале 1910 г. составил сборник стихотворений под заглавием "Звездные песни", который тогда же с его ведома и согласия был издан и распространен в Москве книгоиздательством "Скорпион", причем включил в означенный сборник составленные им же стихотворения "Проклятие", "Памяти 1873—75 гг.", "Видения в темнице", "Древняя легенда", "Цепь", "Встреча" и "Пророк", заведомо для него, обвиняемого, возбуждающие к учинению бунтовщического деяния и ниспровержению существующего в России государственного и общественного строя и заключающие выражения дерзостного неуважения к верховной власти, так как в этих стихотворениях указывается, что "когда к борьбе с неправдой злой стремится все живое", поэт должен бросить перо и взять меч, чтобы биться за свободу, так как "стесненному неволею народу" он "не поможет песнею своей"; что "трудно жить, чтоб порой не дрожала, на врага подымаясь, рука"; чтобы в том, "кто восстал за любовь, гнев и вражда не смолкали, и кипела бы мщением кровь"; затем говорится, что "царь гнета во мраке густом поднялся, губя что ни встретит"; что "орудия пыток у трона лежат". Далее автор, описывая "долю народа родного", высказывает, что в "темной стране векового застоя", где "много безумных, жестоких царей терзало людей беспощадно", пронеслось дивное пенье: "Встань, бедный народ! Поднимитесь, рабы, и в битву идите вы снова! Довольно вы гнулись по воле судьбы, разбейте же смело оковы". Кроме того, высказывается, что "угнетающим" не помогут казни бесчисленные и "падет угнетенья престол"; выражается пожелание, чтобы свобода порвала цепь "варварства и тронов, рабства и мечей, цепей, корон, палачей, деспотов и гнета", а также приводятся песни некоего "Вани", друга автора, будто бы певшиеся им во время их совместного "хождения в народ": "Твердые волей в годины суровые, новой работы работники новые, бедная родина, бедный народ в бой вас за волю зовет... Выйдем же, братья, на мщенье великое... Время придет: пред работой упорною рухнет насилия зданье позорное и засияет над русской землей солнце свободы святой... Тронуло братьев народа терпение, горе его, и с тех пор всюду они проповедуют мщение, грозный готовят отпор. Быстро их дело растет, расширяется, рушится древний покой, гнев на народных врагов накопляется и разразится грозой". Наконец, указывается на приближение времени "грозных революций и бурных потрясений" и выражается надежда на то, что "царство злобы, угнетенья в буйном вихре сгинет, и престолы всех тиранов буря опрокинет", что "первым рушится кровавый, окруженный мглою трон старинного насилья, рабства и застоя", что "под небом, освещенным заревом пожаров, власть меча погибнет в треске громовых ударов", и что, "шатаясь, рухнут вечной тьмы престолы".
Означенное преступление предусмотрено 128 и 1 и 2 пп. 129 ст. Угол. улож.
Вследствие сего и на основании 2 ч. 1032 ст. Уст. уг. суд. названный Морозов подлежит суду Московской судебной палаты с участием сословных представителей.
Составлен 27 марта 1911 г. в Москве».
Получение этого обвинительного акта было в высшей степени неожиданно для всех моих друзей и знакомых и даже для посторонней публики, знавшей меня лишь как публичного лектора и шлиссельбуржца. Всем казалось в высшей степени странным, что человека, двадцать восемь лет просидевшего в заточении, хотят еще засадить за второе издание стихотворений, среди которых все инкриминированные были уже напечатаны в 1906 году, т. е. пять лет назад, и не были даже конфискованы.