Повести писателей Латвии
Шрифт:
— Они все вышли из строя! — сокрушенно вздохнул Арнольд.
— И даже те, что я тебе дарила ко дню рождения, взбунтовались! — зло усмехнулась Арика. — Как-никак ты дежурный электрик! В конце концов, что здесь происходит?
— Ничего не понимаю, Арика.
— Никогда не видела тебя таким растерянным. Ты всегда умудрялся найти выход. Тебя всегда выручал какой-нибудь блат. Где теперь твой всемогущий Монвид Димант?
— Ничего не понимаю, дорогая, мы в своем несчастье совершенно изолированы от внешнего мира, это ужасно!
— Арнольд, поцелуй меня! — вдруг попросила Арика.
— С чего вдруг?
— Хочу посмотреть, как ты это сделаешь…
— Не мучай меня, Арика, прошу тебя, нам и без этого нелегко.
— Поцелуй! — приказала Арика.
Арнольд поднялся со своего кресла, обеими руками взял Арику за подбородок и чмокнул ее в сухие губы. Арнольд почувствовал их дрожь. Неужели губы Арики сейчас единственный хронометр в их сумрачной квартире? Нужно было действовать, но как? Стена и ожидание сеанса держали их в плену: хоть что-нибудь еще узнать про Увиса…
— Перестань, ты мне делаешь больно!
— У тебя потрескались губы, я принесу крем из спальни…
— Не уходи, пожалуйста, не надо!
— Соберись с силами, Арика, в любой момент может начаться сеанс, они нас видят так же хорошо, как и мы их, нам надо выглядеть бодрыми.
— Сомневаюсь, есть ли у нас еще спальня!..
— Да почему же нет, мы спим в соседней комнате.
— Ты в этом умерен?
— Перестань!
— Зачем мы мелем всякий вздор, вместо того чтоб говорить об Увисе?
— Скоро он сам заговорит с нами…
— Я запрещаю тебе называть его Нортопо, меня мороз по коже продирает, как только вы занортопуете!
— Как скажешь, Арика, — уступил Арнольд, — просто так легче, и боюсь ему возражать. Боюсь задеть его самолюбие. Увис должен себя чувствовать во время сеанса совершенно непринужденно, будто ничего не произошло, и мы втроем находимся в его комнате… В последнее время Увис стал таким чувствительным, ты заметила, как он вырос?
— Я не слепая, Арнольд. Когда он вернется, все будет иначе, Арнольд… Теперь я научена горьким опытом.
— Только прошу тебя: мы не должны и вида подавать, что случилось нечто необычное!
— Не понимаю, ничего не понимаю! Всему виной ваше шаманство! То, что с нами происходит, было бы вполне уместно в книге «Физики шутят», а ты хочешь, чтобы я и вида не подавала! Я приберу Увиса к рукам. С меня довольно твоего экспериментирования по части воспитания, уж тут не до шуток! Я забираю у тебя Увиса, с этого момента не смей к нему приближаться!
— Мне всего-навсего хотелось, чтобы Увис стал мне другом, понимаешь, и я ему — настоящим другом… Больше мне ничего не нужно, лишь бы Увис был другом, и все…
— Не будь я в школе так перегружена, я бы не допустила… Я б еще раньше…
— Арика, ты ни в чем не виновата.
— Если бы я в тот вечер не умчалась к Лиесме…
— Арика, да успокойся ты, возьми меня за руку, вот так, крепче, не бойся, мне не больно.
— Слышишь: стучат в стену!
— Они начинают сеанс…
— Мне страшно…
— Стисни мою руку, не бойся сделать больно мне, вот так, я сам весь дрожу.
Стена сначала потемнела, потом на ней высветились три золотистые фигуры. У всех троих на головах надеты яйцевидные шлемы, и временами казалось, будто шлемы эти разукрашены самоцветами наподобие монарших корон. Было видно, как Увис выступил вперед, теперь они гораздо лучше различили его лицо. Сквозь толстые стекла очков он дольше, чем обычно, всматривался в отцами мать. Затем в комнате послышалось:
— Говорит Нортопо, говорит Нортопо, говорит Нортопо.
Они видели, как шевелятся губы Увиса, золотистые губы… Даже пушок и прыщики на щеке сына стали различимы…
От волнения у Арики пресеклось дыхание.
— Здравствуй, Увис, ты узнаешь нас? — спросила она, глядя во все глаза на сверкающее изображение.
— Нортопо узнал тебя.
— Опять Нортопо! Ты Увис Лусен, запомни — Увис Лусен! Где ты сейчас находишься? — с ноткой отчаяния в голосе спросила она.
— Не перечь ему, пожалуйста!
— Меня одно волнует: где он сейчас находится?
— Если ты будешь кричать, мы ничего не узнаем. Начинать надо исподволь, не сразу…
— Увис, сын мой… что ты с нами делаешь… — простонала Арика.
— Нортопо, должно быть, ты видишь: мама не слишком хорошо себя чувствует… Ты нас видишь, Нортопо? Видимость хорошая, Нортопо?
— Видимость отличная!
— Арнольд, перестань, слышать не могу, когда вы нортопуете! Я не вынесу этого! Позволь задавать вопросы мне! Не верю я этим обманчивым теням, и все же позволь мне!
— Нортопо, слушай! Будет говорить мама, будет говорить мама, — вставил Арнольд.
— Прекрати, Арнольд, помолчи немного!
— У меня все! — сказав это, Арнольд откинулся на спинку кресла и принялся внимательно наблюдать за ходом сеанса. За темным пологом просвечивал пульт управления «Золотого облака». Пристегнутые ремнями, за пультом дежурили спутники Нортопо.
— Увис, скажи мне… — неуверенно начала Арика.
— Нортопо слушает.
— Ты хоть что-нибудь там ешь, не страдаешь от голода, сын?
— Питаться нам совсем необязательно. Иногда мы кое-чем перекусим, но лишь для того, чтобы поупражнять свою память. В этом шкафу у нас хранятся стимуляторы памяти, хочешь, покажу?
— Покажи! — вмешался в разговор Арнольд.
— Вот здесь небольшой комплект душещипательных запахов: молодой травки, гвоздики, нарциссов, жасмина, прелых листьев, морских водорослей… Я мог бы продолжить список, но, думаю, нет смысла, сейчас мы прекращаем сеанс.
— Увис, прошу тебя, береги себя!
— Нортопо объясняет: полет совершенно безопасен! — заносчиво ответила золотистая тень.