Повести
Шрифт:
– Так, хлебушко я приберу. Это на его долю, - сказал Рыбак, кивнув в сторону Сотникова.
– Берите, берите, детки.
Староста, казалось, чего-то молча ожидал - какого-нибудь слова или, может, начала разговора о деле.
Его большие узловатые руки спокойно лежали на черной обложке книги. Засовывая остаток хлеба за
пазуху, Рыбак сказал с неодобрением:
– Книжки почитываешь?
– Что ж, почитать никогда не вредит.
– Советская или немецкая?
– Библия.
– А ну, а ну! Первый раз вижу библию.
Подвинувшись за столом, Рыбак с любопытством взял в руки книгу, отвернул обложку. Тут же он,
однако, почувствовал, что не надо было делать этого - обнаруживать своего интереса к этой чужой,
может, еще немцами изданной книге.
– И напрасно. Не мешало бы и почитать, - проворчал староста.
Рыбак решительно захлопнул библию.
– Ну, это не твое дело. Не тебе нас учить. Ты немцам служишь, поэтому нам враг, - сказал Рыбак,
ощущая тайное удовлетворение от того, что подвернулся повод обойтись без благодарности за угощение
и переключиться на более отвечавший обстановке тон. Он вылез из-за стола на середину избы,
поправил на полушубке несколько туговатый теперь ремень. Именно этот поворот в их отношениях
давал ему возможность перейти ближе к делу, хотя сам по себе переход и нуждался еще в некоторой
подготовке.
– Ты враг. А с врагами у нас знаешь какой разговор?
– Смотря кому враг, - будто не подозревая всей серьезности своего положения, тихо, но твердо
возразил старик.
– Своим. Русским.
– Своим я не враг.
Староста упрямо не соглашался, и это начинало злить Рыбака. Не хватало еще доказывать этому
прислужнику, почему тот, хочет того или нет, является врагом Советской державы. Заводить долгий
разговор с ним Рыбак не имел никакого желания и спросил с плохо скрытой издевкой:
– Что, может, силой заставили? Против воли?
– Нет, зачем же силой, - сказал хозяин.
– Значит, сам.
– Как сказать. Вроде так.
«Тогда все ясно, - подумал Рыбак, - не о чем и разговаривать». Неприязнь к этому человеку в нем все
нарастала, он уже пожалел о времени, потраченном на пустой разговор, тогда как с самого начала все
было ясно.
– Так! Пошли!
– жестко приказал он.
Вскинув руки, к Рыбаку бросилась старостиха.
– Ой, сыночек, куда же ты? Не надо, пожалей дурака. Старик он, по глупости своей...
Староста, однако, не заставил повторять приказ и с завидным самообладанием неторопливо
поднялся за столом, надел в рукава тулуп. Был он совсем седой и, несмотря на годы, большой и
плечистый - встав, заслонил собой весь угол с иконами.
– Замолчи!
– приказал он жене.
– Ну!
Видно, старостиха привыкла к послушанию - всхлипнула напоследок и подалась за занавеску.
Староста осторожно, будто боясь что-то задеть, вылез из-за стола.
– Ну что ж, воля ваша. Бейте! Не вы, так другие.
Вон, - он коротко кивнул на простенок, - ставили уже, стреляли.
Рыбак невольно взглянул, куда указывал хозяин; действительно, на белой стене у окна чернело
несколько дыр - похоже, от пуль.
– Кто стрелял?
Готовый ко всему, хозяин неподвижно стоял на середине избы.
– А такие, как вы. Водки требовали.
Рыбак внутренне передернулся: он не хотел уподобляться кому-то. Свои намерения он считал
справедливыми, но, обнаружив чьи-то, похожие на свои, воспринимал собственные уже в несколько
другом свете. И в то же время не верилось, чтобы староста его обманывал - таким тоном не врут.
Тихонько всхлипывая, из-за занавески выглядывала старостиха. На скамейке, сгорбившись, кашлял
Сотников, но он ни одним словом не вмешался в его разговор с хозяином - кажется, напарнику было не
до того.
– Так. Корова есть?
– Есть. Пока что, - безо всякого интереса к новому обороту дела отрешенно ответил староста.
Старостиха перестала всхлипывать и затихла, прислушиваясь к разговору. Рыбак раздумывал: было
весьма соблазнительно пригнать в лес корову, но, пожалуй, отсюда будет далеко, можно не успеть до
утра.
174
– Так, пошли!
Он закинул за плечо карабин, староста покорно надел снятую с гвоздя шапку и молча распахнул
дверь. Направляясь за ним, Рыбак кивнул Сотникову:
– Ты подожди.
4
Как только дверь за ним затворилась, хозяйка бросилась к порогу.
– Ой, божечка! Куда же он его? Ой, за что же он? Ой, господи!
– Назад!
– хрипло выдавил Сотников и, не поднимаясь со скамьи, вытянул ногу, преграждая путь к
двери.
Женщина испуганно остановилась. Она то всхлипывала, то смолкала, напряженно прислушиваясь к
звукам извне. Сотников плохо уловил смысл недавнего здесь разговора, но то, что дошло до его
затуманенного горячкой сознания, давало основание думать, что Рыбак, наверное, пристрелит старосту.
Но шло время, а выстрела не было. Закрывая рот уголком платка, женщина все охала и причитала, а
Сотников сидел на скамье и стерег, чтобы она не выскочила во двор - не подняла бы крик. Чувствовал он