Повестка В Ад
Шрифт:
Айзек спустился поближе к тротуару, где какая-то пьяная тетка кидалась на всех прохожих с неразборчивыми речами. Народ, хоть и шарахался от неё, но все же далеко не отходил, желая посмотреть, что будет дальше… Женщина без сил свалилась с ног, почти в самую лужу и начала барабанить кулаками по остаткам разваливающегося асфальта, чем вызвала то ли сочувствие, то ли одобрение собравшейся на представление публики.
– Ну что ты творишь!? – к пьянчужке подбежал молодой щупленький пацаненок и, кинув к обочине какие-то странные листовки, попытался поднять её на ноги. – Я только вытащу тебя из этого омута, а ты опять…
– Ты – глупый мальчишка! Ты ничего не понимаешь! Мне позвонили! Это всё они, Венторские шавки!
На этом моменте терпение наблюдающего за теткой пацана закончилось. Он выругнулся нецензурной бранью и, почти заломив разбушевавшейся подопечной руки, запихал её в старый, полуразвалившийся дом, коих на этой несчастной улочке было навалом.
«Да-а-а… Пьяный базар-вокзал. Классика.» – безучастно протянул Айзек слова. – «Это максимум, что тут можно созерцать интересного. Вот знаете, посмотрю на такие семейки, и даже ничуть не жалею, что вырос в приюте. Да, не сладко пришлось, да издевались надо мной «собратья» там конкретно. Но это хоть чужие люди были и я чужих, тех кто мне не по крови, ненавидел. Ведь нету ничего сильнее в этом мире, чем кровное проклятье. А если бы надо мной в родной семье глумились и я чистую родню ненавидел бы? Это ж сколько всего бы прилетело моим близким, да и мне самому, кармической обраткой? Когда одна кровь друг друга не терпит… Жалко этого пацана мне, жалко. По-любому судьбёнка к нему жирной пятой точкой повернётся, прям вижу это. Чувствую, жизнью своей он уже годам к пятнадцати с лихвой наестся. Лишь бы мозгов хватило руки на себя не наложить, молодой же ещё совсем… Хотя, по правде говоря, мне то до него какое дело? Пф! Пускай подыхает, если охо!..»
Полтергейст резко завис, не успев договорить фразу. Он вглядывался в пустоту прямо перед собой. Айзек не выглядел задумчиво или встревожено, его ничего не пугало. Он выглядел…никак. Будто ему напевали на ухо старую колыбельную, что передавалась из поколения в поколение, и прежний огонёк адского пламени сверкнул в его глазах только к тому моменту, как весь глазеющий «престно-болотный» народ, ушел с места перфоманса неадекватной тётки. Кажется, у Айзека появилась идея.
«Слу-у-ушайте…» – протянул полтергейст осторожно. – «А вы куда-то торопитесь? Не, я понимаю, что я и так вам своей «трагической жизненной историей» порядком уши прожужжал, но уж если долбать вам мозг, то по качественному, верно же? Вы ведь не за мыльной оперой ко мне пришли в конце концов! Меня тут домой вызывают, мне один хрен туда без вариантов тащиться придётся, они ж ни шагу без меня сделать не могут. Так вот… Нет желания совершить безвозмездную экскурсию по Аду? Давайте, соображайте быстрее, пока я добрый! Когда у вас ещё такая возможность будет? Все, возражения не принимаются! Погнали, дружищи, разберемся, что там за мутки у моего названного бати намечаются!»
Глава 2.
«Ну что, мои хорошие, добро пожаловать в Ад!» – радостно объявил Айзек, приветливо распахнув руки.
Он очутился посреди раскаленной пустыни. Под его ногами в трещинах между каменными плитами текло нечто, очень напоминающее бурлящую лаву, от неё шёл пар, который разносил не самый приятный аромат серы по всему окружающему пространству. Над головой нависали тяжелые «потолки» из тёмного мрамора, как на надгробных плитах, до которых, казалось, можно было дотянуться рукой, если подпрыгнуть, так они были близко. Вопреки ожиданиям, тут не было истошных криков мучающихся душ и рыка фурий, кружащих над головами грешников, не было воронки к центру земли по Данте Алигьери, а был лишь звук активной суеты, как в большом, никогда не спящем городе в час-пик.
«Ох, прошу прощения…» – сконфужено поморщился Айзек. – «Нам с вами всяко бы пришлось начинать с приемной. Мы же не царские морды, чтоб с корабля, да сразу на бал! Сейчас моментом решим вопрос. Нужно только найти Бартока… Где ж он? Может, его ангелы сожрали!? Чего-чего? Какого Бартока? А, это местный заправила… Можете даже не запоминать его имя, обычная серая масса. Прислуга, так сказать. Отвечает за фейс-контроль… Ну, или морда-контроль, если дело касается вервольфов, гоблинов, фурий или Левиафана (бро, если эта информация дойдёт до тебя, то без обид! На правду не обижаются. Ты – страшилище и прими это, как комплемент!) А у нас с вами, друзья мои, впереди будут личности и поинтереснее, это я вам гарантирую.»
Полтергейст резко рванул сквозь толпу куда-то вглубь, без зазрения совести распихивая по сторонам духов, чертей и демонов разных мастей и рангов. С первого взгляда казалось, он чувствует себя здесь, как рыба в воде, как дома, но его цепкие глаза нет-нет, да и норовили оглядеться по сторонам, чтобы оценить обстановку. То ли боялся, что за грубое поведение ему прилетит обратка, то ли сам не понимал, что тут к чему, но усиленно пытался выдать себя за «местного».
Айзек почти подпрыгнул от радости, увидев среди рядов ворот контрольно-пропускных пунктов табличку «Вход для персонала», у которой, в отличие от других, не было километровой очереди (а точнее не было вовсе никого) и полтергейст вальяжной походкой, будто так и было задумано изначально, направился туда.
– Здарова, Барток. – с заметной панибратской ноткой поздоровался полтергейст с кем-то скрывающим своё лицо за козырьком рабочей кепки «контрольно-пропускной пункт АД-661». – Как жизнь немолодая, секюритинская? Ничего, а? Ну, по крайней мере, то, что не куртизанская, уже должно радовать, не так ли? На той должности ты бы точно разорился. Хотя, извращенцев то всяких хватает… Может, и на тебя нашелся бы спрос. Не думал о карьере жреца любви? Избавился бы от этого адского смрада и вечной толпы бестолковых душ…
– Какого ангела ты тут забыл, балабол хренов?
Тот, кого именовали Бартоком, медленно и неохотно поднял взгляд, обнажив свои изуродованные временем и вскрытыми кровоточащими ранами черты лица. Он бы с радостью продолжил пялиться в текущую в трещинах под ногами лаву, но, видимо, протокол требовал от него лицезреть посетителя и поделать охранник ничего с этим не мог. Айзека же от подобного ответа не на шутку передернуло.
– Можно и повежливее вообще то! – фыркнул он, задрав верхнюю губу, точно в волчьем оскале, будто подобное бесцеремонное и фамильярное отношение прощалось тут только ему. – Или, думаешь, что раз бессмертный, можешь самому сыну Дьявола грубить и ничего тебе за это не будет?
– Вас таких тут, на голом гоноре и чистом фарте, тысячи… А мне теперь что, каждому, кто когда-то пентаграмму себе на лоб прицепил, в ножки кланяться? – Барток ворчал, но все же смягчил тон, почувствовав за собой долю неправоты. – Если б ты дружбу с Азазелем не водил, я б и имени то твоего знать не знал, как и всех остальных не знаю… Айзек… Чего явился то?
– Так, собственно говоря, если пригласили, то чего б и не явиться? – с улыбкой переспросил полтергейст, стараясь разрядить атмосферу шутливого недоконфликта. Ему было явно обидно, что его прировняли к остальным, да ещё и сделали это при всех. За годы своей смерти он уже привык считать себя уникальным и никак не хотел расставаться с этой легендой, даже в чужих представлениях.