«Поворот все вдруг!». Укрощение Цусимы
Шрифт:
Адмирал Скрыдлов прибыл с докладом на «Ретвизан». Ближе к вечеру 28 июля его отряд, войдя в Цусимский пролив, вступил в бой с пятью легкими крейсерами Камимуры. Японцы сражались с исключительной доблестью, пытаясь сделать невозможное – одолеть четыре русских крейсера, превосходившие их по водоизмещению, артиллерийскому вооружению и броневой защите. Чуда не произошло, несмотря на все старания и проявленное Камимурой недюжинное флотоводческое мастерство. Японцам удалось серьезно повредить наш «Баян» и даже на время вывести его из строя. Имели многочисленные повреждения и остальные крейсера владивостокского отряда – «Россия», «Громобой», «Аскольд». С последними лучами
Вечером 30 июля русский флот продолжил свой путь во Владивосток, ложась на курс норд-ост 23 градуса. На баке проходившего мимо «Цесаревича» крейсера «России» Ключевский заметил забавную картину. В окружении русских моряков стояла группа японских пленных. Многие из них были одеты в наши бушлаты. Опираясь о леерное ограждение, разглядывал русские броненосцы коренастый японец в русской флотской робе и в бескозырке, на ленточке которой значилась надпись «Россия». Как потом, смеясь, рассказывали Сергею Платоновичу офицеры крейсера, это был японский машинист, которого при потоплении «Кассаги» взрывной волной вытряхнуло из одежды и выкинуло за борт совершенно голым. Наши матросы приодели побежденного противника, и теперь он щеголял в бескозырке с названием подобравшего его крейсера.
Утром 31 июля Ключевский навестил лейтенанта Ненюкова, которого перенесли из лазарета в офицерскую каюту. Прикованный к койке, Ненюков был мрачен. Разговор с ним у Ключевского вышел крайне тяжелый. Лейтенант твердо решил покончить с собой. И, несмотря на все уговоры Ключевского, от своих намерений отказываться не хотел.
– Не виноваты вы ни в чем. Это простая случайность, каких на войне бывает тысячи, – с горячностью внушал ему Ключевский. – Дайте слово, что не будете стреляться.
– Сергей Платонович, – повернул к Ключевскому бледное лицо Ненюков. – Это моя вина. Из-за меня погибли мои подчиненные, за которых отвечал я.
– Да чем вы им этим поможете, черт побери?!
– Не просите, пожалуйста, с меня слова, которого я не смогу сдержать…
Ключевский вышел в коридор. Подозвал состоявшего при Ненюкове вестовым матроса, велел забрать у барина револьвер и не оставлять одного. Через минуту вестовой вернулся, протягивая Ключевскому оружие:
– Вот, вашбродь. Они вроде заснули, я и вытащил потихоньку…
– Смотри за ним в оба…
Но не прошло и часа, как в каюту Ключевского забарабанили кулаками.
– Что такое? – отложил книжку на столик мичман Дараган.
Ключевский рывком распахнул дверь. Ненюковский вестовой с ходу бухнулся на колени:
– Простите, вашбродь, недоглядел я…
Кинулись в каюту к Ненюкову. Тот лежал на полу, сжимая в руке маленький браунинг. Бельевая полка была выдвинута, до нее раненый лейтенант,
– Не знал я, вашбродь, что у него в белье еще один пистолет-то был, – размазывал кулаком по щекам слезы вестовой. – Не доглядел, простите великодушно. Они проснулись, говорят, что-то плохо мне, сбегай-ка, братец, за лекарем… Я до конца коридора добежать не успел, слышу – ба-бах!.. Я от барина за весь поход слова худого не слыхал…
– Ненюков считался лучшим артиллерийским офицером на «Цесаревиче», – проговорил Дараган. – Образцовый специалист.
Лейтенанта Ненюкова похоронили в море, не доходя до Владивостока. По настоянию Ключевского записали – погиб на боевом посту при исполнении служебных обязанностей…
На рассвете 1 августа 1904 года русские корабли пришли во Владивосток, бросив якоря в бухте Золотой Рог. Получили известие – 30 июля в Петербурге с бастионов Петропавловской крепости прозвучал артиллерийский салют в сто один выстрел. У царствующего императора родился долгожданный наследник! Суда украсились праздничными флагами. Командам выдали винные порции сразу по двум поводам: в честь победы над врагом в Желтом море и по случаю рождения цесаревича.
– Это добрая примета, – говорили матросы и офицеры, сходившие с боевых кораблей после долгих месяцев похода на родную землю.
40
После сражения в Желтом море на всем дальневосточном театре военных действий на несколько дней наступила гробовая тишина. Одним своим появлением во Владивостоке русские броненосцы полностью парализовали все морские перевозки противника в Японском море. После полученного удара отстаивались в Сасебе основные силы флота Микадо. Состояние их на тот момент было близким к шоковому. В полной растерянности пребывал на островах Эллиот отряд адмирала Катаоки вместе со все еще огромным по численности минным флотом. Никаких приказов Катаока не получал. Казалось, о нем забыли. Его суда даже прекратили патрулирование Печилийского залива. Впервые за последние полгода смолкли орудийный грохот и винтовочная трескотня на сухопутном фронте Порт-Артура. Под Ляояном засела на своих заранее оборудованных рубежах Маньчжурская армия Куропаткина. Перед ней широким фронтом растянулись дивизии маршала Ойямы. Вечерами над линией фронта только и было слышно, как стучат котелками солдаты, уплетая на одной стороне кашу, на другой – рис.
3 августа в Порт-Артур под белым флагом явился уже хорошо знакомый всем майор Ямооки. Он передал от командующего японской осадной армией генерала Ноги пакет на имя начальника Квантунского укрепленного района генерал-лейтенанта Стесселя. Все утро лил дождь, и Ямооки усердно извинялся перед выехавшими ему навстречу русскими офицерами за беспокойство, причиненное в такую скверную погоду.
– Оригиналы! – ухмыльнулся генерал Стессель, прочитав содержимое пакета. В японском послании было предложение о немедленной капитуляции. – Умнее придумать не могли!
Стессель велел японцам ничего не писать, а попросту нарисовать им кукиш. Начальнику штаба полковнику Рейсу было чрезвычайно неловко вечером вручать Ямооке в условленном месте ответ своего генерала. Впрочем, ответ был запечатан, Ямооки раскланялся с неизменной вежливостью, а Рейс поспешил обратно в наше расположение.
Тем же вечером, пользуясь установившимся перемирием, Стессель объезжал сухопутный фронт обороны крепости. Рассказывал о японском предложении и своем ответе. На фронтах и позициях воодушевленно кричали «ура» и заверяли генерала, что не сдадут Артур ни при каких обстоятельствах.