Повседневная жизнь Москвы. Очерки городского быта в период Первой мировой войны
Шрифт:
Я думаю, что ни одна область мотовства не дает таких страшных цифр, как у нас.
Водка – 40–50 рублей бутылка.
Шампанское 30–40 рублей.
Ликеры, в особенности “любимые”, без цены.
Бери сколько хочешь.
На этих напитках люди нажили состояние. Имеются специальные нелегальные акционерные компании, закупающие и продающие по баснословным ценам.
Никогда Москва до войны и до запрещения продажи напитков не пила, сколько теперь.
Все те легендарные попойки, коими так украшена летопись кутящей Москвы, ничто, ноль, в сравнении с тем, что творится теперь.
Правда,
Безумствовавший купеческий сынок наживает, а на его место пришел случайный проходимец, волею судеб сделавшийся обладателем капиталов. Еще одна область, где с особенной яркостью выявилась расточительность “тыловых героев”, – это крупные игорные притоны.
Таких ставок не слыхала и не знавала старая Москва.
Банки по 85, 100 тысяч рублей являются обыкновенным, не вызывающим удивления делом. Самые крупные игры, сопровождаемые неизменным шулерством, развились, расцвели, вошли в жизнь мотовствующей Москвы, и за эти два года войны приобрели своего рода право гражданства.
Ужасней всего то, что карточной игрой увлеклись дамы, матери семейств.
В любом из карточных учреждений вы можете встретить десятки почтенных дам, жадно ловящих мифическое счастье.
Веселящаяся Москва обезумела и в своем безумье забыла о далеких страшных полях, где в кровавых муках рождается великое будущее России».
Кроме безудержных кутежей и покупки драгоценностей, «герои тыла» щедрой рукой тратили деньги на приобретение антиквариата. В феврале 1917 года, отметив бурный рост рынка предметов старины, газета «Утро России» указывала на его специфические черты:
«Никогда еще так хорошо не торговали антиквары, как в этом сезоне. Несмотря на высокие цены, которые продолжают все непрерывно расти, спрос на старинную мебель, фарфор, картины, бронзу и т. д. продолжает расти.
Появился новый тип покупателя, который жадно расхватывает у антикваров предметы старины, скупает на выставках картины и скульптуру.
На наших глазах в течение каких-нибудь нескольких месяцев народились миллионеры, “заработавшие” свои деньги на поставках, биржевой игре и спекуляции.
Большинство этих людей вышло из низов общества.
Лишенные всяких традиций, эти баловни счастья захотели стать господами положения и задавать тон в обществе.
Раньше эти господа удовлетворились бы хорошим выездом, автомобилем, годовым абонементом в Большом театре или же, пожертвовав крупную сумму на дела благотворительности, добивались бы получить звание коммерции советника, тайно вздыхая о дворянстве.
В наши дни эти миллионеры-выскочки устраивают салоны и рауты, приглашают на них политических и общественных деятелей, литераторов, художников и артистов. Теперь они собирают картины, старинный фарфор и бронзу, обставляют квартиры старинной мебелью и т. д., стараясь уверить всех, что они глубокие ценители всего прекрасного…
Посещая антикваров, эти новоиспеченные любители прекрасного и старины боятся показать свою невежественность. Это прекрасно учли торговцы и не только подсовывают новоявленным “любителям” всевозможные подделки, но и дерут с них безбожные
Подделка старинной мебели достигла в Москве в последнее время огромных размеров, и совершается эта подделка артистически.
Новые миллионеры жадно раскупают эту мебель, уверяя других, что эта мебель взята из дворцов и аристократических особняков.
Являясь к антикварам, эти господа требуют одного – чтобы приобретаемые ими вещи были единственными, ибо это льстит самолюбию выскочки.
Если одни скупают картины старинных мастеров, то другие покупают исключительно футуристов, уверяя, что это искусство будущего, которое они понимают, ценят.
Но если одни проделывают все это ради того, чтобы прослыть тонкими ценителями искусства, то другие идут по пути озорства и хулиганства… Так, один из торговцев бумагой, И., наживший миллион, выстроил в одном из южных городов мраморный особняк, поручив художнику расписать его стены неприличными сценами.
Никогда еще выставка картин не продавала так много картин по значительно высокой цене, как в этом сезоне.
Группа московских миллионеров, наживших деньги на биржевых спекуляциях, скупила картины на московских выставках за этот рождественский сезон свыше чем на 100 000 рублей!
Мастерские известных художников осаждаются этими любителями прекрасного.
Как на характерный случай можно указать на следующее. У одного из художников была куплена картина одним высокопоставленным лицом, и вот господа спекулянты, украшающие свои квартиры картинами, поспешили купить у художника остальные работы.
Торговля антикварными вещами весьма выгодна, и нет ничего странного в том, что один широко известный москвичам меценат и художник занялся антикварной торговлей.
Характерно, что эти любители и ценители прекрасного проходят совершенно равнодушно мимо старинных книг.
Эти господа внесли дух спекуляции и в торговлю художественными вещами.
В Москве существует теперь группа лиц, задавшихся целью скупать произведения тех художников, которых, по их мнению, ожидает известность.
По циничному замечанию одного из этих скупщиков, громко сказанному на одной из выставок, вкладывать деньги в скупку картин по нынешним временам выгоднее, чем вкладывать капиталы в процентные бумаги.
Один из скупщиков в Москве приобретает картины одного известного художника в том расчете, что этот художник должен скоро умереть, а тогда его картины повысятся в цене!
Дух спекуляции, чуждый до сих пор этой области, внесен теперь и сюда».
Любопытны опубликованные вечерней газетой «Время» в январе 1916 года высказывания относительно спекуляции, сделанные видными московскими общественными деятелями. Так, член совета Министерства торговли Н. И. Гучков считал, что положить конец спекуляции смогут только «резкие и крутые меры»: установление специальными комитетами нормировки цен на предметы первой необходимости и обязательное уголовное наказание «тех, кто вздувает цены, скрывает запасы, нарушает таксу, обходит нормировку».