Повседневная жизнь паломников в Мекке
Шрифт:
Если, по несчастью, случится так, что один из этих инженеров или агрономов отдаст Богу душу, у него даже не будет права на арпан песка, чтобы тело могло упокоиться в земле. Помимо всего прочего, запрет немусульманам на въезд в священную землю попросту смехотворен, так как известно, что многие христиане обращаются в ислам с единственной целью — принять участие в хадже. Так что дорога к Мекке по-прежнему остается открытой для всех «неверных», хотя они и повторяют вслед за имамом: «Нет Бога кроме Аллаха, и Мухаммед пророк Его».
Глава 7
Крыши Мекки
Дорога бежит вперед, петляя, просачиваясь между скалистыми холмами, голыми и враясдебными. Вдалеке встает памятник. «Двери в Мекку», — гласит надпись на нем. Перешагивая дорогу, заслоняя горизонт, высится огромный бетонный аналой
«Я пред Тобой…. я пред Тобой…» — шепчут, бормочут, скандируют, кричат паломники на множестве языков. Аль-Мака аль-мукаррама— «благородная Мекка» — 15 километров», — сообщает плакат. Автобус замедляет ход. На другом плакате написано: хадж-паркинг. Мы сворачиваем вправо и останавливаемся у палаточного лагеря, затерянного в песках, затопленного утренним туманом. Здесь уже стоят дюжины машин, и уставшие паломники развешивают ихрамы под толевыми и фанерными крышами. Многие спят, кто-то молится, устроившись под навесом. Это — центр приема хаджи, а на самом деле — сортировочная станция.
Каждый регион, откуда отправляются паломники, связан с пунктом обязательной регистрации всех прибывших и с синдикатом содержателей меблированных комнат, мутаввифун, которые разбивают группы паломников в соответствии с количеством мест в каждом отеле. Паломнические бюро для алжирцев, марокканцев, иранцев разбросаны повсюду, но все эти хибарки закрыты. Хомейниский Иран решил бойкотировать хадж. Впрочем, в паспорте исламской республики черным по белому написано, что его владельцу запрещен въезд в три страны. Это Таиланд, из-за проблем, связанных с наркотиками и слишком уж известным «массажем», Палестина, из-за ее оккупации сионистами, и Саудовская Аравия, нелегально с точки зрения Тегерана присвоившая святые места. Эти предписания не подлежат обжалованию, кроме последнего, которое касается Святой земли. Да и то послабление делается всего на три месяца. Мекка стоит хаджа. Остракизм, которому Иран подверг ваххабитов, заклеймил не только паспорта, он изменил также официальные выступления и язык повседневного общения. Так, во времена правления Реза Пехлеви [50] главу династии Саудидов называли малик,что означает «король» на арабском, а по отношению к иранской династии использовалось слово шах.Триумф аятоллы изменил употребление этого последнего титула. Мусульманских монархов перестали величать «малик», одним из 99 имен Бога, оставив позорный для них титул «шах»: шах Фахд, шах Хусейн Иорданский, шах Хасан II Марокканский.
50
50 Реза-хан — основатель династии шахов Пехлеви в Иране, где он правил в 1925–1941 годах. Его сын Мохаммед Реза Пехлеви был последним иранским шахом (1941–1979). Он был свергнут с престола в начале исламской революции и вынужден эмигрировать в США.
Все выходят. Духота невыносимая, тяжелый воздух полон пыли. Довольно неожиданно позади мечети оказывается туалет. Но это в порядке вещей. Разве кто-нибудь решится войти в родной город пророка в запачканном ихраме? Сон в автобусе может, например, сопровождаться эротическими мечтаниями, и даже если паломник этого не помнит, его ритуальная чистота все равно окажется нарушенной. Все телесные выделения — газы, моча, мокрота, гной, кровь, сперма, фекалии загрязняют тело и дух. Без какого-либо намека на показную неприступность мусульманские законы не жалеют воображения, стараясь, чтобы никакие брызги грязи не осквернили ритуальное омовение. Различаются два вида такой нечистоты: большая — джанаба(осквернение) и малая — хадаса(случайность). Последняя устраняется простым вудху,омовением «провинившейся» части тела, а первая требует выполнить гусль.
«Где туалет, храни вас Аллах!» — спрашивают пассажиры, щурясь от яркого света. Водитель широким и усталым жестом показывает на окрестности и устремляется с паспортами к бюро по приему паломников из
В тени толевых навесов уже плюс 38o. Вокруг нет ни деревца. Слава богу, подъезжает грузовик с холодильной установкой, и всем раздают пакетики с водой, такой ледяной, что ломит зубы. Это «дар» служителя Святой земли. Паломники рискуют зайти за насыпи щебенки, чтобы найти место, где можно было бы «умыться». Другие, не дождавшись королевской воды, отправились куда-то за горизонт: ведь можно очиститься песком, пеплом или мелкими камушками. Достаточно взять горсть песка в левую руку и тщательно присыпать половые органы. Это способ очищения бедняка или путешественника — таям-мум —прыжок в море.
Ничего постыдного в этом нет. Пророк говорит, что «тот, кто использует камешки для вытирания, совершает это нечетное число раз», обычно — три. И добавляет, что число прекрасных имен Аллаха также нечетное — 99. Кроме того, закон рекомендует садиться на корточки, чтобы исполнить природную нужду. Мужчина, который мочится стоя, не будет принят в свидетели: пятна, появляющиеся из-за ветра или по неловкости, могут запачкать одежду совершенно незаметно для него самого.
Ислам, вероятно, та религия, в которой навязчивая идея о чистоте тела и особенно половых органов разделяется всеми, даже в «европеизированных» кругах. Ей посвящены тысячи страниц зафиксированной в письменной форме традиции, о ней говорится иногда в самых похотливых выражениях, она преследует фольклор, служит источником для каламбуров и поговорок. Она свирепствует в исламских журналах и в ежедневных печатных изданиях. Можно писать антологии и составлять тезисы о «лихорадке чистоты» в исламских странах. И чем ближе Мекка, Кааба и заветный день, тем больше эта мания охватывает паломников, зудит в теле, проникает в ум болезненным вниманием к «срамным» частям. Хаджи караулят малейшее движение в брюшной полости и, как чумы, опасаются любого выделения. Хадж в прямом смысле слова хватает паломника за кишки.
Для того кто сомневается в существовании этой фобии, можно порекомендовать прогулку к стендам международной ярмарки в Алжире. В 1988 году Исламская республика Иран представила там огромное количество средств против метеоризма.
Иные места, иные запреты. Аталла рассказывает «братьям» о тех из них, которые связаны с человеческой природой. Помимо того, что нельзя обходиться без ихрама, нельзя также рвать растения, убивать животных (кроме ворон, ястребов, скорпионов и ядовитых змей). Нельзя обрезать колючки, выгонять дичь, например, «из того места, где она прячется в тени». А вот рыбалка разрешена. Причем на всей территории пустыни!
Правоверные прячутся в тени автобуса. Холодная вода закончилась. Туалет не слит. Дышать невозможно. «Путешествие — это нам в наказание», — подает голос Аталла. «Быстро в машину!» — кричит водитель. Затем сообщает, что отели полны под завязку и он не сможет разместить всех в одном месте. Нас разделят на маленькие группы. Еще один штамп в паспорте.
Опять дорога. Опять парад рекламных плакатов. «Сони». «Сейко». «Пепси». «Дети ждут». Впереди — нагромождение сероватых гор. У их гребней ослепительно сверкают под солнцем зубцы первых домов Мекки. Захватывающее зрелище. Похоже на огромную бороду цвета перца с солью, в которой сияет белоснежная улыбка. Снова «Пепси». Затем оживленный перекресток. Обмазанные известью дома, смуглые прохожие, одетые в белое, магазины, где суетятся торговцы.
Вот и Мекка.
«Я пред Тобой…. я пред Тобой…» — бормочут верующие, взволнованные, кажется, не столько тем, что автобус привез их в мать городов, сколько тем, что вот-вот придет конец их наказанию. Джидда-стрит — улица всех паломников, затем улица Дворца гостеприимства ( Каср ад-дияфа), переходящая в проспект аль-Хаджун, который пересекает самое знаменитое исламское кладбище, почтенную Маалу и выходит к бульвару у Заповедной мечети ( аль-Масджид аль-Харам).