Повседневная жизнь паломников в Мекке
Шрифт:
«Гдe представитель делегации?» — грозным тоном осведомился какой-то горбун. «Он покупает покрышки и фритюрницы», — выкрикнул кабил. «Жид Мухаммедов, чтоб Господь поразил его и его потомков, — шипит кто-то, — так подвести служителей пророка!». Сжав зубы от ярости, француз-иммигрант цедит: «Бааса? Какая еще Бааса? Это бааса (грубое арабское ругательство), вот он кто, прости Господи…»
Французы невозмутимо стоят на солнце, никак не реагируя на царящую у входа суматоху. Аталла исчез где-то за витриной книжного магазина.
«Скорее!» — бросает бородач, и паломники с громкими криками кидаются к лифту. Много шума из ничего. Точнее — ради подобия тени и иллюзии прохлады. Администратор останавливает их: «Вам, двадцати восьми хаджи, на десятый этаж. Вот три ключа от комнат шесть, семь и девять». Вновь страшная суматоха,
«Так, восемь «французов», для вас свободных кроватей нет!». — «Нам забрать паспорта и самостоятельно искать крышу над головой?» — «Как хотите, но если за это время кровати освободятся, то вы их потеряете». Французы решили оставить паспорта бородачу, который, как оказалось, зовется Салимом, и ждать. Он насмешливо спрашивает, знаем ли мы, что нужно внести оплату до того, как поднимемся на лифте. Обычно это 3000 франков с человека, «но для вас, алжирцев, из страны миллиона мучеников… 2500 франков с каждого… и больше не задавайте мне вопросов…. Аллах Акбар!»
Останавливается «мерседес». Из него выкатывается маленький упитанный старичок с множеством колец на пальцах, по самые глаза заросший бородой и в очках с тройным увеличением. Владелец гостиницы. Надменный администратор сгибается пополам, быстро ловит руку хозяина и пожимает ее с покорной услужливостью. «Чего они ждут?» — спрашивает «его милость», как называет его Салим, показывая на нас пальцем. «Я как раз собирался отправить их на девятый со всеми остальными». Каждый оплачивает свою комнату на срок хаджа: две недели максимум. Мы же, не заплатив и не получив обратно паспорта, отправляемся на поиски другой гостиницы. Отель «Эль-Харам» — полон под завязку. Отель «Айджад» — 3000 франков за ночь в комнате с двумя кроватями. Отель «Плаза» — 10 000 франков за комнату с пятью кроватями… В панике мы возвращаемся обратно.
Лифт может одновременно поднять только шестерых. Нас уже десять плюс пара чемоданов. Молодой человек умоляет: «Будьте так любезны, возьмите с вами моего отца!» — «Куда я его дену? В карман, что ли, засуну?» — огрызается пятидесятилетний мужчина с выкрашенными в иссиня-черный цвет волосами и с седыми бровями.
Девятый этаж. Душно, как в бане. Густой запах подгнившего латука и картофельной кожуры смешивается с испарениями, поднимающимися с нижних этажей. Вот большая комната. Умывальник, плита, кухонная утварь, огромное мусорное ведро, из которого уже вываливается кожура от помидоров, огуречные хвосты, арбузные корки и куриные косточки. Общая кухня. В глубине коридора отыскиваем комнату номер одиннадцать. Дверь открыта, и мы видим голые стены, длинную неоновую лампу на потолке, выложенный плиткой пол. На железной кровати несколько махровых тюфяков, над окном — кондиционер. Это обычная для комнаты паломника обстановка. Появляется Салим в сопровождении хозяина, который распоряжается бросить на пол несколько матрасов. Двенадцать штук кладут рядом. «Располагайтесь, — еще более раболепно предлагает Салим, — уступите пружинный матрас старику. Аллах с вами!»
Прежде всего — немедленно включить кондиционер. Работает он с таким шумом, что стены трясутся. Но если выбирать между грохочущей прохладой и удушающей тишиной — то понятно, на что падет выбор. Затем занять свое место. Толщина матрасов не больше пяти сантиметров. Подушки засаленные и грязные, из уголков лезут перья. Расстояние между «кроватями» всего десять сантиметров. И все это —
В здании двенадцать этажей, комнаты вмещают до двенадцати человек. Получается, что в каждой гостинице живут около 1300 человек, по сотне на этаж. На этаже по два туалета с душем и по две ванны с намертво въевшейся грязью. И это настоящий прогресс по сравнению с тем, что наблюдал лауреат Гонкуровской премии 1988 года Тахар Бен Джеллун, совершивший хадж в 1975 году в качестве специального корреспондента от газеты «Монд»: «Нам отвели комнату площадью десять квадратных метров, которую пришлось делить еще с шестью людьми. На этаже, где к тому времени разместили уже шестьдесят человек, был один-единственный туалет и кран, пользоваться которыми разрешалось только два часа в сутки». Цена за эти удобства в то время была такова: «Каждый из нас заплатил за спальное место 450 реалов, что составляет приблизительно 600 франков». За тринадцать лет количество туалетов на этаже возросло до четырех. Цены остались прежними.
В каждом номере есть кондиционер; толстые ковры постелены в коридоре и почему-то на кухне, но не в комнатах. Имеются огнетушители, зато отсутствует план эвакуации: хаджи здесь «в гостях у Милосердного», так что с владельца гостиницы снята всякая ответственность.
В основе этой «индустрии сна», представляющей собой смесь устаревших хитростей, интриг, управления, хорошо осведомленного о твердой валюте и финансовых спекуляциях одновременно, лежит деятельность одного персонажа — мутаввифа— того, кто оказывает помощь необразованным или немощным паломникам, совершая с ними таваф— обход Каабы по кругу, одним он читает молитвы, других поддерживает или ведет под руку.
Еще до рождения ислама Мекка считалась крупным паломническим центром и в то же время важнейшим рынком во всей Аравии. Паломники из числа язычников могли жить в частных домах за небольшое вознаграждение, так что гостеприимство считалось выгодным делом. Кроме того, иноземцам не разрешалось совершать обход Каабы в обычной одежде, так что им приходилось заимствовать ее у хозяев дома либо покупать. Поскольку нужно было оставлять одежду перед мечетью согласно обычаю, то многие приберегали «гардероб» для своих гостей, к большой радости последних. Те, кто не мог позволить себе подходящее одеяние, совершали ритуал в костюме Адама. Женщины же в любом случае прикрывали тело материей.
Религия пророка наследовала церемонию хаджа, очистив ее от языческих примесей. Но хитрый обычай сдавать чужеземцам дома и тряпки превратился в Мекке в почетную профессию. Более того, экспансия мусульман неожиданно принесла с собой волну новых клиентов.
Обделенная развитым сельским хозяйством «долина, где не растут злаки» (Коран, 14:40/37) получила вместе с триумфом религии и общее признание, став матерью городов. Парадокс, но богатства ей это не принесло. Вскоре после смерти Мухаммеда (632) большая часть богатых торговцев и интеллектуальной элиты перебралась в Медину, а оттуда ушла в другие города. Pax islamica, [51] вернувший безопасность древним торговым путям, нанес в то же время смертельный удар по караванному пути, связывавшему благодатную Аравию с Сирией и Палестиной, на котором Мекка была важным этапом. Сам пророк в свое время смог обеспечить существование своей семьи благодаря этой дороге. Но с тех пор бедным «соседям Аллаха» остались только ресурсы, которые можно было выжать из паломничества — сдавать жилье на время хаджа, производить товары для хаджа, обеспечивать путешественников одеждой для хаджа стало их главным делом. Кроме того, они оказывали за деньги разнообразные услуги, занимались торговлей и интригами.
51
51 Pax islamica (лат.) — исламский мир в значении мирного сосуществования и мирового сообщества, созданный на территории Арабского халифата после гражданских войн второй трети VII века. Его арабским синонимом служит выражение дар аль-ислам.