Повседневная жизнь российского спецназа
Шрифт:
Анатолий с трудом отрывался от своих мечтаний и снова утыкался в учебники. Служба есть служба. И он все выучит, чтобы быть лучшим, чтобы было о чем писать маме. Ей и так, бедной, пришлось нелегко с тремя маленькими детьми на руках. После института двух молодых ветврачей — ее и мужа — распределили в Читинскую область, Борзинский район. Там у них родился сын. На краю земли, далеко от столиц, на границе с Монголией они много работали и жили счастливо.
В 1959 году родители переехали в Самарскую область. Анатолию исполнилось шесть лет, младшей сестре семь месяцев, когда умер отец. Мама осталась одна и тянула на себе и работу, и детей, глубоко пряча тоску по мужу.
— Нет, мы не можем вас принять. — Человек в строгом сером костюме, с аккуратной стрижкой, смотрел на молодого статного парня. — Вы лейтенант запаса, это хорошо. Но высшего образования у вас не имеется. Ничего не получится.
За Рябинковым захлопнулись тяжелые двери КГБ. Не вышло. А так хотелось — контрразведчиком. Еще в армии мечтал. Написал письмо родственникам в Подмосковье, договорился, что у них остановится. И вот тебе на!
— Все дурацкие формальности, — бормотал он, сидя в электричке.
В чемоданчике, с которым он приехал из армии, лежали письма от командования. Рябинкова рекомендовали к поступлению в художественное училище.
Но Рябинков уже решил для себя: рисование рисованием. Оно никуда не денется. Останется для души. Но делом своей жизни он избрал другое.
В Пушкинском отделе милиции, куда Рябинков пришел устраиваться на работу, он сразу сказал:
— Я хочу в группу захвата.
— Ты пока постовым походи. — Заместитель по оперативной работе Станкевич еле сдерживал улыбку. — Потом мы тебя обязательно включим в группу захвата.
Станкевич, человек немолодой, он воевал с «лесными братьями» в Прибалтике, Западной Украине. Он не стал разубеждать и разочаровывать Рябинкова, что о группах захвата в то время еще никто не слышал. Их просто не существовало.
А Рябинков, несмотря на молодость и отсутствие опыта, все больше убеждался, что не должны оперативники заниматься захватом преступников. Нужно создать для этого специальные подразделения. Они будут — он был в этом уверен.
Рябинков проходил постовым чуть больше года и уехал в Каунас. Там находилась средняя школа милиции. Старинный, красивый город. Рябинков и в Каунасе не забывал о двух своих увлечениях — рисовании и спорте. Он делал карандашные наброски каменных зданий. Архитектура города не походила на те городские пейзажи, которые он видел в Москве. Каунас скорее напоминал Германию. Кроме того, Рябинков выступал на соревнованиях по легкой атлетике и самбо, представляя милицейскую школу. Его спортивное мастерство росло.
Когда вернулся в Пушкино, стал работать в уголовном розыске оперуполномоченным. Его целеустремленность заметили, а дельные предложения о совершенствовании работы уголовного розыска, о создании группы захвата одобрили. Рябинкова перевели в областное управление, в отдел анализа и оперативной информации. В 1978 году была создана внештатная группа захвата, в которую вошел Рябинков. В эту группу вступали добровольно. Писали рапорты. Брали только спортсменов: крепких, выносливых. Сами продумывали и изучали азы задержания. Ездили на сборы в Расторгуево. Отрабатывали слаженность действий. Дежурили часто по ночам. Это — помимо оперативной работы, которой занимались наравне с другими сотрудниками. Успехи группы были очевидны. Количество успешных задержаний росло.
Рябинков все больше убеждался, что надо создавать группы захвата и даже отдельное подразделение, специализирующееся только на этом.
— Нет, каждый должен заниматься своим делом. Человек не может уметь все. Оперативники должны головой работать, но они не должны думать, как взять преступника, тем более вооруженного, — это не их забота. Это иная наука. Совсем иная, — доказывал он своим коллегам.
Одни его поддерживали, другие относились скептически: мол, чего добивается? Служил бы спокойно…
Хотя уже знали, что Рябинков человек слова. За справедливость, за друзей и к начальству пойдет, и прямо в глаза скажет, если что не так. Идеалист и максималист. Наверное, только такие неуемные натуры и сдвигают дело с мертвой точки.
Толпа колышется. Люди жгут костры, кричат. Многие разогрели себя не только кострами. Площадь перед Домом Советов закидана мусором. Обломки досок, бумажки. Командир подмосковного ОМОНа Рябинков смотрел на толпу из окна Белого дома.
Из-за костров казалось, что это дворцовая площадь Петрограда, что сейчас не август 1991-го, а октябрь 1917-го. Но в Белом доме не мятежные матросы… Областной ОМОН. Автоматы, камуфлированная форма. Они охраняют Ельцина. Народ тоже пришел к Белому дому защищать демократию и Ельцина. Все настроены воинственно.
Днем Рябинков ездил в главк. Докладывал начальству о происходящем. Когда возвращался в Белый дом, медленно ехал сквозь толпу. Люди неохотно расступались и с подозрением поглядывали сквозь стекла в машину. Наконец они углядели, что в машине военные, да еще и вооруженные автоматами. Кто-то в толпе крикнул:
— Они вооружены! Бандиты!
Рядом подхватили:
— Они хотят убить Ельцина!
Люди с воплями кинулись на машину и начали ее раскачивать. Водитель уазика побледнел. Толпа пыталась выдернуть сидевших в машине офицеров. Дело, наверное, дошло бы до рукоприкладства, причем с обеих сторон, если бы Рябинков вовремя не заметил своего бойца. Омоновец шел сквозь толпу навстречу. Люди ему улыбались, совали свертки с бутербродами.
— Ты что ходишь! — крикнул Рябинков. — Командира твоего сейчас задавят?!
— А ну. — Омоновец повел широким плечом. — Это мой командир!
Толпа отхлынула и раздался новый клич:
— Это герои! Качать их!
Так на руках и понесли в Белый дом.
Командиром ОМОНа Рябинков стал в 1989 году. ОМОНы только начали появляться, он перешел туда на должность замполита. Отряд милиции особого назначения — уже что-то. Это было близко к замыслам Рябинкова, его мечтам. На задержания преступников ездило все руководство вместе с бойцами. На базе ОМОНа в Видном дневали и ночевали. Жили там месяцами.