Повседневная жизнь русского путешественника в эпоху бездорожья
Шрифт:
Обеспокоенный тенденцией, которая могла, по его мнению, привести к тяжелым последствиям для страны, Карамзин провозглашает свой знаменитый тезис: «Самодержавие есть палладиум России».
Паладин самодержавия, Николай I спас страну от гражданской войны решительной и жестокой расправой с декабристами. Он стремился модернизировать российскую экономику и по возможности не допустить технического отставания от Запада. Однако эта задача требовала перестройки всей общественно-политической системы и в первую очередь — отмены крепостного права. Решению этой проблемы посвятил свое царствование сын и наследник Николая император Александр II.
Вызванное «великими реформами» общественное
Испуганное разгулом левого радикализма общество отшатнулось вправо. Мыслители консервативного направления (Победоносцев, Катков, Леонтьев) разрабатывают апологию самодержавия.
Российская империя была чрезвычайно сложной и «взрывоопасной» страной. Количество социальных, национальных и религиозных противоречий — а вместе с ними и количество людей, недовольных существующим положением — было очень велико. Стремящиеся к власти политические демагоги всех видов представляли самодержавие как главную и единственную причину всех несчастий. В этой сложнейшей ситуации царь Николай II пошел на уступки либеральному лагерю и 17 октября 1905 года подписал Манифест, положивший начало превращению самодержавия в конституционную монархию.
Слабая социальная база либерального движения в России, наличие огромного количества политических маргиналов (главным образом крестьян, недавно перебравшихся в города), низкий уровень жизни населения, порождавший постоянное политическое брожение, наконец, нежелание европеизированной власти прибегать к «восточным» методам борьбы с оппозицией создавали условия для политического кризиса. Быстрое распространение революционных идей в армии на фоне трагических неудач Первой мировой войны лишило Николая II последней опоры в борьбе с надвигавшимся крахом.
Личность монарха, его человеческие и деловые качества — ахиллесова пята всякой монархии. Последний русский царь не нашел в себе сил для решительных действий. С безразличием обреченного он смотрел на то, как закипает революционный котел. Одни видят в этом святую покорность Бориса и Глеба, другие — клиническую анемию воли.
«Полковник из хорошей семьи…»
Тяжелое, тревожное чувство оставляет этот памятник. Еще одно действующее лицо в театре абсурда — современной российской действительности. Там — гигантский Петр, выплывающий на своем корабле из ворот… кондитерской фабрики. Тут — «хозяин земли Русской», сосланный на задворки подмосковного поселка… Эта коронация на пустыре, эти опоздавшие на сто лет бомбисты, атакующие царя — бронзового…
Кажется, Витте в своих мемуарах сказал, что царь Николай обходительностью и мягкими манерами производил впечатление полковника из хорошей семьи. А как обаятелен он в своей домашней куртке на знаменитом портрете кисти В. А. Серова…
Глядя на эти лучистые голубые глаза, трудно поверить, что это о нем сказал К. Бальмонт:
Наш царь — Мукден, наш царь — Цусима, Наш царь — кровавое пятно, Зловонье пороха и дыма, В котором разуму темно. Наш царь — убожество слепое, Тюрьма и кнут, подсуд, расстрел, Царь-висельник, тем низкий вдвое, Что обещал, но дать не смел. Он трус, он чувствует с запинкой, НоПроклятый и канонизированный, по-прежнему загадочный, как сфинкс, последний царь смотрит со своего пьедестала куда-товдаль, туда, где над пустырями медленно встает по утрам тяжелое русское солнце.
А вокруг памятника — высокая чугунная решетка с калиткой на замке…
Глава тридцать вторая.
Мытищи
Последними километрами своего извилистого русла Яуза приводит в Мытищи. Тут ее родина, ее истоки.
Известно, что в древней Руси главными торговыми дорогами были реки. Из Москвы во Владимир, например, добирались главным образом по Клязьме: летом на легких судах, а зимой — на санях, по замерзшему руслу реки. В свою очередь, до Клязьмы удобнее всего было добраться, поднявшись вверх по течению Яузы — левого притока Москвы-реки. Яуза впадает в Москву-реку почти в самом центре города.
Верхняя пристань на Яузе находилась в районе современных Мытищ, там, где в Яузу впадает небольшая речка Работня. Отсюда товары и легкие суда тащили волоком 7—8 верст до Клязьмы. На этом оживленном торговом пути московские власти поставили «мытную избу», где собирали со всех провозимых товаров особую дорожную пошлину — «мыт». А северный, клязьминский конец волока стерегла небольшая крепость — «городок». Именно этим путем, по Яузе и Клязьме, прошло от Москвы до Владимира войско Батыя зимой 1237/38 года.
Со временем Яуза совсем обмелела, и торговое движение по этому пути прекратилось. Мытная изба закрылась, а само место получило название «Мытище», то есть «старый, заброшенный мыт». Равным образом и заброшенный «городок» стал называться «городище». Место с таким названием сохранилось на берегу Клязьмы и до наших дней.
Впрочем, в литературе высказывалось и другое мнение, согласно которому название произошло не от торговой пошлины, а от характера местности. В старину «словом мытищеобозначались местности мочевинистые, ключевистые» (39, 389).
На все местности были свои шутливые присказки. Про Мытищи говорили так: «Не видал грязищи — поезжай в Мытищи». Здешние сырые, болотистые места вполне оправдывали эту старую поговорку
Село Мытищи на Переяславской дороге впервые упоминается в переписных книгах под 1бЗ 1 — 1633 годами. Половина села принадлежала государю, а половина — Троице-Сергиеву монастырю (40, 228). С конца XVIII века село стало именоваться Большими Мытищамив отличие от деревни Малые Мытищи,находившейся ближе к Москве.
Синяя церковь
В конце XVII века Мытищи перешли во владение Нарышкиных (88, 8). Благодаря родству с царем Петром этот род был тогда одним из самых богатых и влиятельных в России. При Нарышкиных в 1713 году и была построена на берегу Яузы каменная церковь типа «восьмерик на четверике», освященная в честь иконы Владимирской Божьей Матери. Она украшена с использованием приемов «нарышкинского барокко».
В 1818—1819 годах первоначальную трапезную и колокольню разобрали и заменили на новые. Позднее к храму были пристроены два придела — во имя святителя Николая и преподобного Сергия Радонежского (135, 344).