Повседневная жизнь в эпоху Жанны д'Арк
Шрифт:
На содержание отеля тратились огромные суммы, уходившие словно в бездонную пропасть, но принцы крови и самые знатные сеньоры не могли, не рискуя утратить величие, уклониться от вменяемой им в обязанность показной щедрости. Герцог Иоанн Беррийский, вполне заслуживший репутацию скупца, поддерживал неизменно роскошную жизнь в многонаселенном отеле; в составленном в 1398 г. списке перечислен служивший в нем персонал. Здесь более двухсот человек: возглавляют список семнадцать камергеров, десять секретарей, четверо дворецких и два «физика» (врача); затем идут те, кто прислуживал за столом: девять хлебодаров, три виночерпия, восемь стольников, нарезавших мясо, шесть слуг при кухне, двадцать три ключника (sommelier) и слуги (valets d'office); на кухне трудились сорок слуг разных специальностей, ведавших супами, соусами, фруктами, а также водоносов. При конюшне состояло около тридцати человек, писцов (clercs d'ecurie), возчиков и псарей. Наконец, развлечения герцогу обеспечивали «мастер забав», менестрели, «Дурень Миле и его слуга», король и прево бесстыдников. Разумеется,
С конца XIV – начала XV в. жизнь в домах знати стала подчиняться все более суровому этикету. После бедствий, поразивших французское королевство, он приобретает наиболее завершенный вид при дворах правителей, герцогов Бурбонских в Мулене и в особенности – герцогов Бургундских. Этикет превратился в священный ритуал, о котором посвященные говорили едва ли не с религиозным пылом. «Почему, – спрашивает Оливье де Ла Марш, – хлебодары и виночерпии стоят выше стольников и поваров? Потому что их род занятий связан с хлебом и вином, которым таинство Причастия сообщает священный характер». Застолья при бургундском дворе происходили по торжественному и пышному ритуалу, напоминая церковную службу – или оперное представление.
Не менее серьезно готовились к большим придворным праздникам, которые были не только развлечением, но и демонстрацией могущества и роскоши. Филипп Хабрый поручил Жану де Ланнуа, наиболее прославленному рыцарю своего времени, устройство праздств, которые должны были увенчаться произнесением «Обета Фазана», который дали герцог и его спутники, обещая отправиться в крестовый поход ради освобождения Иерусалима. Для того чтобы обсудить все подробности праздников, множество раз собирались «самые тайные советники», в число которых входили канцлер Ролен и первый камергер Антуан де Круа. Сцену «Обета» нередко пересказывали со слов Оливье де ла Марша, описывая большой зал, где зрители могли полюбоваться выставленными на обширных столах удивительнейшими блюдами: церковью с крестом, витражом и звонившими колоколами; судном с товарами и матросами; фонтаном из свинца и стекла, из которого вода изливалась на луг, огороженный драгоценными камнями; исполинским паштетом, в середине которого помещались двадцать восемь живых музыкантов, играющих на различных инструменах, рядом с «лузиньянским» замком, из башен дорого лилась апельсиновая вода, стекая во рвы; наконец, чудесный лес «как будто бы индийский, и в этом лесу множество причудливых зверей, которые двигались сами по себе, как если бы они были живые…»
Несомненно, праздники, устроенные по случаю Обета Фазана, носили характер события исключительного, о чем говорит и их распространившаяся по всему Западу слава. Но склонность к демонстрации роскоши и «представлениям с пышными зрелищами» была общей для всех герцогских дворов, и для того чтобы их устраивать, никто не нуждался в красивом предлоге вроде подготовки к крестовому походу. Прибытие иностранного посольства, свадьба знатной особы, возвращение правителя в свою столицу давали множество поводов для них.
На свадьбу дочери короля Рене [22] Иоанн де Бурбон прибыл верхом на боевом коне, покрытом попоной и?, зеленого с золотом бархата; за ним шесть парадных коней, «покрытых первый малиновым с золотом сукном, второй белым и голубым бархатом, третий дамастом с вышитыми и накладными золотыми горохами; четвертый малиновым бархатом с большими греческими буквами из золотой нити, из которых складывался его девиз, то есть слова „Надежда Бурбона“; пятый был под черным и лиловым бархатом, шестой под бархатом пепельным». Годом позже Иоанн де Бурбон присутствует в Шалоне на празднике, устроенном в честь герцогини Бургундской; на этот раз под ним был конь, «покрытый попоной из золотой парчи с нашитыми на нее маленькими фигурками из лилового бархата, а щит у него был обтянут белым бархатом, усыпанным золотыми звездами»; его сопровождали музыканты с трубами и рожками и десять дворян, одинаково одетых в малиновый бархат.
22
Рене Анжуйский (1409-1480) – король Иерусалимский и Сицилийский, герцог Анжуйский и граф Прованский, меценат и покровитель искусств.
Свадьба дочери всего-навсего мажордома Карла VI дала повод устроить великолепные празднества, которые продлились не меньше недели и на которых восторженным зрителем присутствовал испанский капитан Педро Ниньо: «Там было много богатой золотой и серебряной посуды, и множество блюд, приготовленных различными способами. Там было столько народу, что одними только музыкантами, игравшими на всевозможных инструментах, можно было бы населить целую деревню… И еще слышалось пение. Там и здесь начинались танцы, хороводы и бранли, и дамы и рыцари были одеты в такие удивительные и столь разнообразные наряды, что и описать их невозможно из-за того, сколь огромно было их число. Эта свадьба продлилась целую неделю. Когда Празднества закончились, дамы собрались и сказали рыцарям и любезным вздыхателям, что, из любви к своим подругам, они должны устроить очень хороший праздник, на котором будут в красивых доспехах биться на поединках; сами же дамы закажут за свой
Тем не менее подобная утонченность сопровождалась у тех, кто ее проявлял, грубостью и резкостью манер, на наш взгляд, вступавших с ней в противоречие. Французский двор, где страстно увлекались игрой и где королева Изабо [23] подавала пример беспутной жизни, напоминал притон. Между знатными сеньорами нередко вспыхивали ссоры, которые порой заканчивались трагически. В своем замке в Эдене Филипп Добрый, так строго придерживавшийся этикета, предлагал своим гостям развлечения, на наш взгляд, более чем сомнительного вкуса: в устроенной им галерее, через которую он вел своих гостей, ряд автоматических устройств колотнли их палками, осыпали мукой или пачкали сажей, поливали водой; у входа были расположены «восемь труб, чтобы снизу брызгать на дам…».
23
Изабелла Баварская (1371-1435)– королева Франции, супруга короля Карла VI. После того как Карл VI стал страдать от приступов безумия, оказалась неспособной проводить твердую политическую линию и металась от одной придворной, группировки к другой. Изабелла была крайне непопулярна в народе, особенно из-за своей расточительности и мотовства. Когда в 1417 г. арманьяки выслали ее в Тур, королева присоединилась к Иоанну, герцогу Бургундскому. Согласилась на договор с англичанами в городе Труа (1420) и признала после смерти своего мужа Карла VI королем Франции английского государя Генриха VI.
В этой причудливой смеси вульгарности и утонченности, в этом пристрастии ко всему пестрому и блестящему так и хочется увидеть черту примитивного мышления, признак низкого развития: на этом уровне человека скорее привлекает внешний блеск, чем действительно волнует красота. Но реальность оказывается более сложной: те самые сеньоры, которым так нравилось выставлять напоказ пышную и едва ли не варварскую роскошь, нередко оказывались и просвещенными ценителями искусств, обладателями живого и развитого ума, и память о них нередко связана с наиболее совершенными творениями искусства того времени.
Иоанна Беррийского [24] можно назвать одним из наиболее ярких представителей типа правителей-меценатов начала века, когда перевес в художественной области еще не оказался на стороне бургиньонов. Особенно ярким был контраст между характером этого человека, жестокого, скрытного, мрачного и алчного, «безжалостного к простым людям, словно какой-нибудь сарацинский тиран», и утонченностью его интеллектуальных пристрастий. Несомненно, нам кажется, что его страсти к коллекционированию недоставало разборчивости; в его коллекции в Меэнском замке рядом с подлинными сокровищами искусства встречаются самые неожиданные и разнородные предметы, страусиные яйца, бивни нарвала и т. п., приобретенные из-за их редкости. Но он был и любителем книг, постоянно подстерегавшим «случай» и державшим специального итальянского агента, который должен был сообщать ему об интересных «распродажах». А главное, его имя тесно связано с апогеем искусства миниатюры, которым стало творчество братьев Лимбургов. Скольких слез стоила подданным герцога, притесняемым жестокими налоговыми агентами их господина, каждая страница прославленного «Календаря», изображающая безмятежную жизнь полей и лесов!…
24
Иоанн Беррийский (1340-1416) – третий сын французского короля Иоанна Доброго, с 1360 г. герцог Берри и Оверни. Участвовал в военных походах Карла V в Аквитанию и Лангедок, после 1380 г. стал генеральным наместником Лангедока. Пытался играть роль примирителя в войне между бургиньонами и арманьяками, но потерпел неудачу и потерял влияние в королевском окружении. Иоанн Беррийский, страстный коллекционер и покровитель искусств, привлекал к своему двору многих известных и талантливых архитекторов (Ги и Дру де Даммартэн), скульпторов (Андре Бонево) и художников-миниатюристов (братья Лимбурги).
Другие члены королевской семьи отличались такой же страстью к красивым вещам. Филипп Храбрый [25] тоже собирал редкие книги, которые отыскивали для него Рапонды; последние, зная о его страсти, подарили ему к празднику прекрасное иллюстрированное издание Тита Ливия. Именно для него впервые был переведен на французский язык «Декамерон» Боккаччо. Тем не менее оставшаяся после смерти герцога библиотека насчитыала не более шестидесяти томов, хотя и очень ценных; библиотеку значительно увеличат его наследники, Иоанн бесстрашный и особенно – Филипп Добрый, который завещает своему сыну Карлу Смелому собрание, состоящее из девятисот рукописей.
25
Филипп Храбрый (1342-1404) – четвертый сын Иоанна Доброго. Получил от отца герцогство Бургундское в 1363 г. Женившись на Маргарите Фландрской, в 1384 г. стал графом Фландрии, заложив основу бургундского государства. С помощью брачных союзов подготовил присоединение к своему государству Эно и Брабант, положив начало политике своих наследников в Нидерландах. Пользовался огромным влиянием при французском дворе, особенно после того как Карл VI сошел с ума.