Повседневная жизнь восточного гарема

Казиев Шапи Магомедович

Фаворитки тоже были «первыми», «вторыми», а то и десятыми или сотыми… Но, в отличие от главных жен, первенство фавориток было весьма относительным. Султану ничто не мешало «осчастливить» своим монаршим расположением новую рабыню, чтобы тут же забыть о ее предшественнице.

Мелек-ханум писала: «Меня сопровождали одалиски, шеи которых были повязаны белыми платками с вышитыми на них стихами, и это означало весьма благосклонное отношение к ним господина».

Этот сверкающий страстями калейдоскоп, по-видимому, развлекал всевластного султана, но управителям гарема приносил множество хлопот. Определить, кто сегодня настоящая фаворитка, а кто — любимая жена, было непросто, учитывая непредсказуемость любовных фантазий падишаха.

Неясность положения не давала покоя и самим фавориткам. Они мечтали лишь о том, чтобы забеременеть и произвести на свет принца или принцессу. Кроме самой радости материнства, это поднимало фавориток на новую ступень гаремной иерархии, превращая их в кадин. Но на этом пути их поджидали почти непреодолимые трудности.

Кальфы

Эти старые многоопытные рабыни, в том числе и бывшие наложницы, многое знали и многое умели. Каждая кальфа заведовала отдельным «департаментом» — прислугой, поварами, гардеробом, банщицами, лекарками, певицами, музыкантшами и т. д. Были также кальфы — хранительницы печатей, церемонийместерши, заведующие протоколом, секретарши-письмоводительницы, дегустаторши и пр.

Кальфы сами покупали юных рабынь, исходя из потребностей своего «департамента», одевали, кормили и, главное, обучали новоиспеченных служанок тонкостям ремесла.

Сочувствуя участи несчастных рабынь, которыми когда-то были сами, кальфы брали над ними доброе материнское попечительство. Предвидя, как непросто им будет добиться чего-то в гареме, кальфы не упускали случая выдать рабыню замуж, если появлялась подходящая партия. И даже давали им приданое, как родной дочери.

Гаремные профессии требовали особых навыков и большой ответственности. К примеру, кальфа, которая исполняла должность первой наливальщицы кофе, учила своих подопечных, как этот самый кофе варить, как подавать, как распознавать хорошие и плохие кофейные зерна, чтобы не навлечь на себя гнев своих хозяев. Особое внимание уделялось сервировке. Роскошная посуда, в которой подавался кофе, как правило, была украшена эмалью и драгоценными камнями.

Кальфы были хранительницами традиций гарема, его своеобразной культуры и обычаев. Они сами уже были частью гарема и о другой судьбе не помышляли.

Если умирала одна из жен султана, то наследницей считалась ее кальфа, которая, возможно, когда-то сама и купила на рынке девочку, а затем помогла ей вознестись на вершину гаремной пирамиды.

Когда же умирала кальфа, то все ее имущество и даже накопленные деньги становились собственностью султана. Возможно, потому султаны и были так щедры со своими женами, что в конечном счете все потраченное возвращалось к ним самим.

Простые рабыни

«Жены султана, кадины и фаворитки почти никогда не покидают гарема, в котором они заживо погребены, — писал Джордж Дорис. — Что касается рабынь, то они иногда выходят за его пределы в сопровождении евнухов, чтобы сделать в городе необходимые покупки и выполнить всякие поручения.

Но эти выходы становятся все более редкими; они были почти полностью отменены после ужасного скандала, случившегося несколько лет тому назад. Директору крупного магазина новинок г-ну К. человеку обходительному и практичному, имевшему в числе своих клиентов и обитательниц дворца, пришла в голову удачная идея оборудовать на втором этаже своего магазина примерочные кабинки, в которых милые дамы могли бы находиться длительное время. Похоже, эти таинственные помещения имели два входа, и примерки, которые там совершались, не всегда имели в виду одежду, ибо вскоре после того, как заведение посетила турецкая полиция, оно было закрыто. Надо ли говорить, что за короткий срок его любезный директор нажил целое состояние!»

Сотни женщин исполняли в гареме самую черную работу. Они готовили пищу и мыли посуду, шили и стирали, топили бани и убирали помещения. Им сносно платили, а со временем отпускали на свободу.

В этот разряд попадали белые и черные женщины, которые, как считалось, не годились ни на что другое. Хотя сами они верили, что вполне могли бы дать фору если не женам, то хотя бы фавориткам.

Их уверенность имела веские основания — султан Абдул-Меджид был сыном рабыни, заведовавшей топкой печей в купальне. Как пишет Осман-бей, однажды банщицу увидел входивший в купальню султан. Минутный каприз владыки обернулся беременностью рабыни, которая мгновенно была вознесена в ранг кадины. Но дело этим не кончилось, и в результате на свет появился будущий султан, а сама банщица в конце концов стала правительницей гарема с высшим титулом — валиде-султан.

О подобных причудах султанов говорится и в «Тысяче и одной ночи»: «И халиф женился на закупщице и проспал с нею ночь, а наутро отвел ей помещение и невольниц, чтобы прислуживать ей, и назначил ей помесячные выдачи и предоставил ей жилище среди своих наложниц».

Мужская прислуга

Как бы ни были строги гаремные правила, как бы целомудренны ни были обитательницы сераля, как бы подозрительны ни были евнухи, но без мужчин в таком большом хозяйстве обойтись было нельзя.

Кто-то должен был строить, ремонтировать, украшать, доставлять дрова и продукты, возделывать сады, ухаживать за лошадьми, править экипажами и лодками.

Все эти работы исполняли специально отобранные мужчины, которые, как считалось, не способны вызвать у дамского персонала и тени предосудительного интереса. Сверх того принимались меры, чтобы и сами мужчины, допускавшиеся по крайней необходимости за стены гарема, не имели возможности увидеть тех, кого им полагалось обслуживать. Тем, к примеру, кто доставлял дрова (баттаджи), специальным императорским указом было предписано носить нелепую униформу. Ее огромный воротник и прочие несуразные дополнения, как писал Осман-бей, не позволяли слугам видеть что-либо вокруг. Таким образом, они напоминали процессию прокаженных слепцов с вязанками дров на спинах, которые шли за зрячим поводырем — евнухом. Другие евнухи приказывали женщинам скрыться, следили, чтобы баттаджи не нарушали узаконенную конспирацию. Тем не менее усилия евнухов не всегда приносили желаемый результат и баттаджам удавалось время от времени завести в гареме амурные связи. Некоторым из них гаремные затворницы делали такие протекции за оказанные им особые услуги, что баттаджи получали важные чиновничьи посты.

Баттаджи, вышедшие в отставку, имели право на пенсию и могли занимать выгодные должности.

Последняя наложница бухарского эмира

Болгарский культуролог Валентин Петров рассказывал автору о встрече с последней наложницей бухарского эмира.

Она была еще совсем юной девочкой, когда ее заприметила в общественной купальне другая наложница эмира, которой было поручено подбирать для гарема самых красивых девушек. Проследив за девочкой, узнав, где она живет и ее имя, посланница эмира отправилась в мечеть. Там, посмотрев родовые книги, имам сообщил, что девочке уже исполнилось тринадцать лет — с этого возраста девушек можно брать в гарем. В базарный день пышная свита направилась из дворца в бедные кварталы. Жители гадали, кому на этот раз улыбнется судьба. Попасть в гарем самого эмира было почетно, это сулило немалые выгоды. Остановившись у нужного дома, процессия преподносила родителям подарки и просила отпустить их дочь к благородному эмиру. Родителям ничего не оставалось, как согласиться.

В книге Роберта ван Гулика «Искусство секса в Древнем Китае» читаем:

«И хотя последователи конфуцианства и считали женщину существом низшего порядка в сравнении с мужчиной, что было в их понимании вполне естественно, так как Земля находится ниже Неба, они ни в коем случае не ненавидели и не унижали женщину, как это делали многие средневековые христианские священники.

Более того, женщины пользовались своими закрепленными за ними законом правами, и одним из них было право на удовлетворение сексуальных потребностей. Хотя физический контакт был строго ограничен спальней, там мужчина должен был уделить каждой своей женщине личное внимание, которого они были лишены, как только покидали ложе. В книге „Ли цзи“ отмечается, что отказ в удовлетворении сексуальных потребностей женщины был серьезным оскорблением, возраст, а не красота мог позволить мужчине менять строгую последовательность и частоту посещений жен и наложниц. Там говорится: „Даже если наложница становится старой, до тех пор пока ей не исполнится пятьдесят лет, муж обязан соединяться с ней один раз в пять дней. Со своей стороны, когда ее провожают в его спальню, она должна быть чистой, аккуратно одета, волосы должны быть причесаны и уложены, на ней должно быть длинное платье и ее домашние туфли должны быть правильно застегнуты“».