Повседневная жизнь Японии в эпоху Мэйдзи

Фредерик Луи

Итак, с изменениями в обществе начались изменения в языке. Появилось большое количество новых слов-дуплетов, которые в целом обогащали язык, но и вели к растворению самобытности. Эта тенденция, не прекращавшаяся в эпоху Мэйдзи, примет почти катастрофические размеры после Второй мировой войны.

Население быстро росло, и кормильцам семей требовалась работа; с тех пор как земля по императорскому указу была перераспределена между теми, кто ее обрабатывал, у крестьян в собственности остались лишь небольшие наделы. Миграция населения внутри страны и смешение социальных слоев привели к появлению категорий рабочих и служащих, отличающихся новым умонастроением; традиционные отношения между людьми претерпели глобальные изменения, например, почитание «господина» стало почитанием «начальника». Устранение отживших обычаев, замена их современными, согласующимися с условиями жизни в эпоху Мэйдзи стали всеобщим желанием. Для таких коренных преобразований, затрагивающих основы самого существования Японии, потребовались усилия и самоотверженная работа двух поколений, что не может не вызывать изумления и восхищения.

Домашний очаг

Семейную жизнь, какой бы она ни была, в какой бы стране она ни протекала, невозможно вообразить без домашнего очага. Дом — это место, где члены семьи объединены

чувством общей близости, защищенности от всех жизненных невзгод, чувством принадлежности к одному источнику. В Японии сердцем дома всегда был очаг, где поддерживался огонь, считавшийся родственным солнцу. На протяжении эпохи Мэйдзи очаг, который использовали для приготовления пищи, для того, чтобы согреться в холодные зимние месяцы, и вокруг которого собирались для ритуального бдения члены семьи, начал меняться. Ирори,или центральный очаг, играл роль, схожую с той, которую в наших загородных домах выполняет камин, с той разницей, что в Японии он находился посреди дома. Сверху над ним, довольно высоко, висел крюк для котелка, чтобы на небольшом огне можно было готовить пищу. Считалось, что именно в этом крюке, часто украшенном традиционными мотивами с изображением рыбы, обитает божество очага, покровительствующее всему дому. Ирорисчитался священным местом: было кощунством пренебрегать им или как-нибудь запачкать его. Он являлся, особенно для деревенских жителей, источником всяческого тепла и света. Огонь в нем постоянно поддерживала супруга хозяина или сноха, а гасили его только в особых случаях, например при соблюдении траура. После 1882 года, когда широко распространились спички, эта нудная обязанность начала терять значение, а иногда о ней и вовсе забывали: постепенно бог огня лишился значительной части своего могущества.

По вечерам вокруг очага члены семьи собирались для ужина и ритуального бдения, причем за каждым было закреплено определенное место, соответствующее его рангу. Зимой вокруг ироридля большего тепла расстилали футон(ватное одеяло или тюфяк).

Но с появлением спичек и переносных фарфоровых жаровень ( рсибати) каждый мог при желании иметь свой очаг, который легко было перенести в свой угол. Больше не нужно было ни собираться вокруг ирорина ночь, ни участвовать в бдениях, чтобы продлить день, а затем заснуть возле успокаивающего и приветливого пламени. Древесный уголь, которым раньше пользовалась только аристократия, чтобы поддерживать огонь в маленьком очаге во время чайной церемонии, стал доступен всем (сначала в городе, позднее в деревне) после того, как общинные земли превратились в частные. Из-за дороговизны древесины уголь стал основным продуктом, использующимся для разжигания и поддержания огня. Разделение главного очага на несколько второстепенных произошло благодаря фарфоровым жаровням и довольно быстро привело к перепланировке жилища: просторная комната в центре дома, посреди которой находился ирори,превратилась во множество маленьких комнат, разделенных ширмами (фусума).Теперь стало проще уединиться в своем углу и согреться, поместив хибатиили жаровню под низкий стол, накрытый тканью, и поставив на него ноги. Это изобретение, получившее имя котацу,вскоре появилось во всех домах. С этого времени принимать гостей и даже готовить себе еду можно было независимо от других членов семьи.

Ничего не значащее на первый взгляд появление хибатипривело к распаду традиционной групповой формы семьи и к развитию индивидуализма, поскольку каждый человек отныне мог вести отдельную жизнь. Ирори,чаще всего представлявший собой большой деревянный квадрат, покрытый железом, перед которым на своем привычном месте сидел глава семьи, все еще находился в особой комнате, но уже не играл роль центрального очага. Прогресс принес с собой уменьшение значимости ирории бога огня. Хотя масляные светильники, накрытые каркасом, обтянутым промасленной бумагой, были известны в течение долгого времени, ими пользовались только горожане и богачи. В деревнях же довольствовались слабым светом ирории плошками, наполненными маслом, куда был погружен фитиль. Появление светильников с рапсовым маслом и керосиновых ламп позволило улучшить домашний быт; яркий свет этих ламп, удобных для переноса, проникал в самые темные уголки дома. Вечерами школьники и студенты занимались при этом свете в своих комнатах. Кухню отделили от главной комнаты, а все более частое использование угля позволило заменить ирорипечью из огнеупорной глины ( ситирин), расположенной в смежной комнате. Свет отныне давали новые масляные светильники или керосиновые лампы.

Прежний закон сёгуната, запрещавший крестьянам строить многоэтажные дома, был отменен, и теперь каждый мог планировать свое жилье, как сам того пожелает. В домах появилось больше комнат, да и высота здания увеличилась. Чердаки, ранее использовавшиеся для разведения гусениц-шелкопрядов, теперь использовались как жилые комнаты.

Но все же только зажиточные люди могли позволить себе построить дом в соответствии с собственными вкусами; простые крестьяне по-прежнему придерживались образца, принятого в каждом регионе, во-первых, из-за того, что так было дешевле, во-вторых, потому, что в этом случае крестьяне могли построить его сами, иногда с помощью бродячих плотников. Из города в деревню возвращались учителя, студенты, служащие и т. п.; они не хотели жить в традиционном доме, не соответствовавшем их привычному образу жизни, так что вскоре в деревне появились многоэтажные дома городского типа, полностью меняющие облик поселения.

Как правило, пол в домах покрывали только соломенные циновки, на которые усаживали гостей и которые свертывали, когда они не были нужны. Только во дворцах и в богатых домах циновки никогда не убирались. С течением времени материалы стали более доступны, и вот уже возможность постоянно застилать пол перестала быть привилегией одного класса. Эти циновки, после того как их перестали сворачивать, стали называться татами.Они постепенно становились все шире и шире, до тех пор, пока не достигли ширины циновок во дворцах, — ширины, которая сохраняется до сих пор. Появились ватные подушки в наволочках из ткани, которые сначала предлагали почетным гостям, а позднее стали использовать в повседневной жизни.

Кроме того, ажурные перегородки, затянутые прозрачной бумагой, также стали принадлежностью жилищ простых людей, а не достоянием благородных домов. Бумага, которую в эпоху Мэйдзи стали производить промышленным способом, значительно подешевела. Дома стали более светлыми и лучше проветривались, вокруг них теперь часто ставили сёдзи(прозрачные ширмы), защищавшие от дождя и ненастья. Стеклянные окна, которые импортировали в Японию (собственное производство началось только в 1903 году), были все еще слишком дорогими для простых крестьян и даже для большинства горожан.

Менялись крыши. В основном их настилали из соломы, укладывая ее под большим углом, чтобы с нее стекала вода и не задерживался снег. До эпохи Мэйдзи крестьянам запрещалось использовать черепицу (кроме того, это был очень дорогой материал), и черепичные крыши можно было увидеть только на домах благородных семей, на монастырях или храмах. В городах же применение черепицы было более широким из-за того, что ее использование снижало риск возникновения пожара. Когда же запрет на ее использование крестьянами сняли, а производство этого материала выросло, черепичные крыши стали появляться не только в городах, но и в деревнях.

В провинции изменения происходили довольно медленно, поэтому и внешне дома также менялись медленно. Лишь обеспеченные люди могли позволить себе построить вместо традиционного дома с наклонной соломенной крышей «городской» деревянный дом с более плоской крышей, сложенной из черепицы, снабженный фусумойи сёдзи,с полом, покрытым татами.Из-за того что на землях, превратившихся из общественных в частные, было все труднее собирать камыш, применяемый в строительстве, крестьяне стали использовать черепицу или менее дорогое листовое железо. Традиционные стропила, выдерживающие вес бамбука, стеблей камыша или риса, обрушивались под тяжестью черепицы. Кроме того, сильно затруднял строительство угол наклона крыши. Перед крестьянами встал выбор: либо покрывать крышу черепицей и тогда менять полностью ее конструкцию, либо брать вместо соломы доски, покрытые листовым железом или цинком. Последний вариант казался более выгодным, на нем и остановились. Это изменило не только внешний облик деревень, но и условия жизни населения. Солома (хотя ее приходилось часто менять) не только защищала от непогоды, но и от холода или жары. Напротив, железная или цинковая кровля, хотя она и была прочной и служила укрытием от дождя, не спасала от холода и жары. Отсюда возникла необходимость разделять большую общую комнату на несколько отсеков с помощью раздвигающихся ширм и навешивать потолки. Возможность отдельно обогревать каждую такую комнату переносными жаровнями и освещать их масляными светильниками или керосиновыми лампами значительно упростила обустройство сельских домов. Лишь на кухне не делали потолка, чтобы дым от плиты поднимался к кровле. Ирорисохранялись только как своего рода реликвия, символ бога огня, а не как источник тепла и света. Когда внутри дома началось разделение на комнаты, в помещении было еще очень темно. Необходимо было удвоить количество деревянных ставней (стадо)с помощью прозрачных перегородок и даже вставлять в стены новые сёдзи.

Пол на кухне, которая теперь была отделена от жилых комнат, как правило, представлял собой утоптанную землю, которую в некоторых регионах покрывали гранитными плитами. Но гранит был дорогим материалом, и крестьяне предпочитали цементный пол с тех пор, как этот вариант стал доступен почти каждому. Кроме того, цемент использовали для того, чтобы выкладывать полосу, окружающую дом, предотвращая, таким образом, размывание почвы под стенами.

Жизнь в деревне стала совершенно иной, чем прежде. Новые материалы дешевели и получали все более широкое распространение. Крестьяне, по природе недоверчиво относившиеся к тому, что предлагала современность, если это вторгалось в священную область традиций, решались на строительство нового дома, использование новых достижений и т. п., только следуя примеру тех, кто, вернувшись из города, каким-либо образом внес изменения в собственное жилище. В последние годы эпохи Мэйдзи стекло в оконные рамы вставляли только на севере страны, где холода были слишком сильными, чтобы пользоваться бумажными сёдзи.Да и то жители использовали стекла с некоторым скептицизмом и осмотрительностью: они были дорогими и легко бились. И очень долгое время только окна в комнате для приема гостей были застеклены.

В городах долгое время существовали дома, предназначенные для солдат, ремесленников, служащих.

В эпоху Эдо их часто отделывали гипсом, а крышу покрывали черепицей, чтобы снизить риск возникновения пожара. Подобные строения в деревнях и вокруг замков были деревянными с соломенной крышей. Они, как правило, строились в один этаж, а внутри пространство делилось на отдельные помещения. Общая крыша покрывала эти «квартиры», выстраивающиеся вдоль улиц и разраставшиеся в городах в начале Мэйдзи, чтобы обеспечить жильем огромный приток населения. Удобства также были общими, иногда на двадцать квартир приходилась только одна ванная комната, и жители делились на группы, чтобы набрать воды, искупаться, отправиться на поиски древесного угля, иногда даже приготовить пищу или присмотреть за детьми, пока их родители работают. Как правило, эти квартиры принадлежали важному человеку, который для своих съемщиков являлся ояката,и в них поселялись люди, принадлежавшие одной профессии или приехавшие в город из одной провинции, что в некоторой степени позволяло сохранить атмосферу их родного края. Но эти бараки, плохо оборудованные и построенные из огнеопасных материалов (то, что их покрывали гипсом или слоем земли, не меняло дела), часто становились добычей пламени, а их обитатели, использующие открытые жаровни и масляные светильники, находились в постоянной опасности, особенно если случалось землетрясение или тайфун. Жильцы совершенно не ощущали себя владельцами квартир, не слишком о них заботились, жили в них по большей части временно и, если несчастный случай все же происходил, просто хватали свои вещи и убегали, не пытаясь даже бороться с огнем — через некоторое время можно было отстроить дом заново, а это было заботой хозяина, не жильцов. Такое отношение к вещам можно встретить и в современной Японии. К своей собственности относятся чрезвычайно бережно, но общественное добро не слишком ценится. Речь ни в коем случае не идет об умышленной порче, но, в общем, то, что окружает японца, заботит его мало. Можно с легкостью представить себе, что крупные города вроде Токио и Киото в описываемую эпоху были довольно грязными, и муниципальные службы по уборке города были далеко не такими организованными и эффективными, как в наши дни…