Повторный брак
Шрифт:
Потом, терзаемый стыдом, содрогаясь от ужаса, признался, что инфицирован каким-то особо зловредным вирусом. И тут же начал заклинать Машу сразу так не пугаться, а сначала провериться, очень вероятно, что она не заразилась от него.
— Ведь так бывает, я читал!.. — горячо уверял он ее, надеясь, что его слова не пустой звук.
С ясного лица Маши мгновенно сошла улыбка. Она сразу замкнулась и помрачнела. Помолчала, переваривая информацию, а затем подозрительно поинтересовалась, не голубой ли он, не было ли у него контактов с мужчинами.
— Да как ты могла
— А может, ты бисексуал? — прокурорским тоном заявила Маша, недоверчиво слушая его отговорки.
Семен только рот разинул от бессильного возмущения и стал вяло отрицать обвинения такого рода. Силы покинули его. Маша теперь могла подозревать его во всех грехах, он не мог даже сопротивляться. Семен понуро повесил голову и отвернулся к окну. Что он теперь может сказать в свое оправдание? В голове мелькнула мысль — старая, как мир: «Единожды солгавший — кто тебе поверит?»…
А он лгал беспрерывно три месяца подряд.
Зашло солнце, за окном сгустилась темнота. Маша вздохнула и участливо спросила, как он себя чувствует. Семену показалось, что в ее тоне звучит некая нарочитая участливость. Ей трудно теперь общаться с ним как прежде, ведь в ее глазах он законченный подонок.
— Как я себя могу чувствовать в этой ситуации? Хреново, конечно, — почему-то ворчливо ответил он.
— Семен, я очень тебе сочувствую, — снова вздохнула Маша. — Все-таки мы с тобой не чужие люди. Еще несколько дней назад ты меня объявил своей невестой. Всего несколько дней назад. А сколько уже всего произошло…
Она удрученно замолчала.
— Кому я теперь нужен, весь больной и несчастный? — Семен чуть не расплакался от жалости к себе. — Дни мои сочтены, и я не собираюсь лишать тебя радостей жизни ради собственного эгоизма. Но раз ты такая участливая, найди мне, пожалуйста, Гаврилычевых. Я хочу снять со своей души камень и уйти в мир иной с чистой совестью.
— Так ты уже собрался в мир иной? Ну и ну! — укоризненно покачала головой Маша. — Не рановато ли? Никогда не думала, что мой любимый так быстро сдается перед трудностями.
Семен надулся и демонстративно плюхнулся на диван, показывая всем своим видом, что силы его на исходе.
Маша быстро дозвонилась со своего мобильного телефона Гаврилычевым. Они уже были на теплоходе и неторопливо, задерживаясь в системе многочисленных шлюзов, плыли в сторону Углича и Ярославля. Мария на всякий случай спросила, как называется их теплоход, и записала номер каюты. Затем снова взялась за телефон. Боевая подруга продолжала удивлять Семена своей оперативностью. Она дозвонилась в отделение Волжского пароходства в Москве, узнала, когда и в каких городах будет останавливаться теплоход «Нижний Новгород». Выходило, что удобнее всего перехватить Гаврилычевых в Ярославле.
А до Ярославля легко можно было добраться машиной, автобусом или поездом.
— Ну, конечно, машиной. — Семен был согласен на все. — Так проще всего. Не надо за билетами ехать, в очереди стоять, время терять. Лишь бы не было пробок. Но только где мы там оставим мой «Ниссан»?
— На платной стоянке. Думаю, она существует в каждом городе.
— Ты просто гений, Машенька! Но целовать тебя я не буду. Пока ты не проверишься. И я не подлечусь, — настроение у Семена явно улучшилось. Он прислушался к себе. Все нормально. В другое время он сказал бы, что чувствует себя великолепно. А сейчас… Ладно, разберемся… — Завтра с раннего утра — в путь. Так что ты ночуешь ты у меня. Повторяю — выезжаем рано утром. Я ложусь на диване. Воздержание и еще раз воздержание! Это я себе говорю.
— Тогда я позвоню родителям, предупрежу, что у нас такой форс-мажор.
— Хочешь, я сам с ними поговорю? Скажу, что прошу руки их дочери. Тогда они поймут, что у меня серьезные намерения, и не будут нервничать. Хотя о чем я говорю, ведь я теперь конченый человек…
— Сема, ты от этих потрясений совсем сошел с ума, по телефону руки не просят. Так ты можешь только все испортить. Я уж сама найду нужные слова. А ты ступай-ка в ванную. Когда плохо варит голова, ее рекомендуется подержать под струей горячей воды. Очень помогает.
Семен, что-то ворча себе под нос, послушно направился в ванную, а Маша без лишних свидетелей взялась за сложные переговоры с родителями.
Легли они порознь и утром встали с первыми лучами солнца.
На следующий день на борту теплохода, который собирался отшвартоваться от пристани Ярославля и взять курс на Рыбинск, появились два новых пассажира. Они заняли пустующую каюту рядом с Гаврилычевыми и, побросав вещи, постучали к соседям.
— Пойдемте, пообедаем! — улыбаясь, сказала Маша, стоя в дверях каюты Сергея и Анны и щурясь от солнца, — конечно, для обеда еще рановато, но мы с Семой голодны, как волки…
Под радостные крики Гаврилычевых сдержанная Маша и насупленный, хмурый Семен прошли в ресторан и устроились у окошка, за которым плавно бежали волжские берега, тихо плескались волны, на которых весело играли солнечные блики.
Семен совсем не удивился, когда уже в ресторане к ним подсел его брат. Неведомо, какими путями Александр оказался на теплоходе, и даже более того — его каюта находилась по тому же борту, что и каюта Гаврилычевых. Александр был, как всегда, бодр, ироничен, доброжелателен.
Семен, погруженный в свои гнетущие, тяжелые мысли, действительно уже ничему не удивлялся. В другом состоянии он бы с любопытством разглядывал все вокруг, интересовался всевозможными деталями путешествия, буквально впитывал бы все — от теплоходных запахов до формы облаков над головой, от гула теплоходного двигателя до мелкого дрожания палубы, и весь этот богатый материал лег бы в основу его нового романа. Но на этот раз у него было одно-единственное желание — поскорее признаться во всем, получить прощение, а может, и не получить его… Но все же сбросить в конце концов со своей души огромную тяжесть. А там — будь что будет. Хорошо, что они собрались все вместе, пусть вместе его и казнят или помилуют. Он, чувствуя свою вину перед всеми, был готов к любому исходу.