Повязанный кровью
Шрифт:
– Я тебе в следующий раз тараканов приготовлю, – на полном серьезе заявил Габриель и, поколебавшись, не стал брать блин с сыром и ветчиной, а ограничился куском кровяной колбасы.
– Да ради бога. Готовь, если ловить не лень.
– Пора нам, пожалуй, закругляться, – допив пиво, оглядел я полупустой шатер, посетители которого тоже начинали потихоньку собираться.
– Сиди. – Арчи дождался, пока уйдет выставившая нам на стол три кружки с пивом и блюдо с двумя запеченными яблоками девушка, и продолжил: – Завтра граница с Ранлоу будет.
– И что? – Шутник с отвращением покосился на яблоки и отправил в рот последний ломтик свиной нарезки.
– Значит,
– Точно? – заинтересовался я.
– Говорят, – как-то неопределенно пожал плечами Арчи. – Опять вроде вокруг Долины Кедров буча заваривается.
– Плохо. – Я прикинул, насколько могут подорожать в Северных княжествах товары из Империи. Выходило, что прилично: единственная сухопутная дорога к нам пролегала через герцогство Ранлоу и захватывал ту самую злополучную долину. А на море – то островитяне, то пираты. Да и мореходы тоже цены подымут: не захотят выгоду упускать.
– Точно – ничего хорошего, – задумался Шутник. – В Логвар с обозом въедем?
– Да, эн-Рими на рыночной площади рассчитаться обещал.
– Гадина жирная! – со злостью выдавил из себя Габриель. – Вы идете?
– Пошли, – поднялся из-за стола я.
– Без меня не заблудитесь? – Арчи откусил печеного яблока, припал к кружке с пивом и блаженно улыбнулся. – Я еще посижу.
– Не маленькие, – буркнул Шутник и пошел к выходу. – Смотри не насиди себе что-нибудь, что лечить долго и стыдно.
– Габриель, а чего ты так эн-Рими не любишь? – спросил я, когда мы уже дошли до околицы.
Идущая на убыль луна обрубком медного щита сияла в небе, и ее света было достаточно, чтобы не заблудиться впотьмах. Да и лицо собеседника тоже видно прекрасно. Шутника от моего вопроса разве что не перекорежило.
– А за что мне его любить? Баба он, что ли, или мех с вином? – попробовал отшутиться тот.
– Да перестань ты, я серьезно.
– Серьезно? Ну что ж, вот тебе серьезно. При рождении меня нарекли Габриель Антонио Гар м-Итри. И хоть происходит мой род из Западного Норлинга, так уж случилось, что гражданская война застала нас на востоке страны. Вот уж не повезло так не повезло… Натерпеться пришлось, пока в Империю выбрались… С тех пор и ненавижу этих тварей.
– Всех?
– Всех.
– Зря.
– Кто спорит? Эх, я ведь так на родине с тех пор и не бывал… – Шутник тяжело вздохнул и хлопнул меня по плечу. – Ничего, накоплю еще на поместье, да и махну. А если с серебром выгорит, то всего ничего останется…
– Должно выгореть, должно, – твердо заявил я, хоть и не был так уж в этом уверен. Просто немного не по себе оттого, что залез человеку в душу.
– Конечно, выгорит! – расхохотался Шутник и заколотил в закрытые ворота. – Открывайте! Свои!
Переход через границу герцогства Ранлоу произошел как-то до обыденного скучно и незаметно. Ну проверили на заставах – сначала Империи, потом герцогства, – выправлены ли подорожные и в порядке ли бумаги от Торговой гильдии, вот, пожалуй, и все. Занесли в гроссбухи, сколько золота и серебра вывозим-ввозим, получили закорючку эн-Рими напротив проставленных сумм и даже фургоны досматривать не стали – только заранее заготовленные торговцем списки товаров себе и оставили.
Правильно, зачем недоверием человека обижать?
Так что как ехали мы по Полесью, так и дальше по герцогству Ранлоу поехали. По большому счету ничего не изменилось. Что там леса, поля и небо, что здесь – все ровно то же самое. Ну дорога чуток похуже, да деревни немного реже попадаются, вот и все отличия.
Единственное, что насторожило, – чем дальше на север, тем чаще разъезды конные и пикеты герцогских стражников попадаться стали. Но эти, на удивление, путников не притесняли – проверяли, все ли в порядке с бумагами, записывали, кто куда едет, и отпускали восвояси. Багаж так ни разу и не досмотрели. То ли приказа досматривать имущество путников не было, то ли авторитет Торговой гильдии свою роль играл.
К стенам Логвара мы прибыли, когда солнце уже миновало зенит и начало клониться к горизонту. Столь нечастая для последних летних дней жара начала спадать, и ей на смену вместе с легким северо-восточным ветерком пришла вечерняя прохлада. Зашумели лисья деревьев, поднятая в воздух с высушенной дневным зноем дороги пыль серыми волнами помчалась нам навстречу. Далеко на горизонте клубились грозовые тучи, но небо над нами было ярко-синим, лишь со слабым налетом белесых перистых облаков.
Почувствовав, как замедлили ход фургоны, я выпрыгнул на дорогу и, с хрустом потянувшись, выпрямил затекшую спину. Хорошо! Еще б мне знать, как дальше быть, – вообще замечательно было бы.
На возвышавшихся с двух сторон от городских ворот башнях, которые на добрых двадцать локтей выступали за крепостную стену, трепетали лимонно-желтые штандарты с черной фигурой поднявшегося на дыбы единорога. Непрерывная вереница телег, фургонов, конных и пеших путников пересекала опущенный мост и исчезала в городе. Ничуть не меньше спешили покинуть столицу герцогства.
На первый взгляд все как обычно, но в толпе то и дело мелькала черно-желтая клетка мундиров городской стражи, а простых вояк на посту у подъемного моста сменили гвардейцы. И вместо обычно скучавших у ворот десятка копейщиков и полудюжины арбалетчиков сейчас от жары изнемогали никак не меньше двух дюжин первоклассных бойцов.
Неужто и вправду про войну не брешут? А ведь очень даже может быть. Раз уж у этих головорезов все ремни доспехов затянуты и даже их лейтенант шлем не снимает, о чем-то это говорит, не так ли?
Поэтому я не особо и удивился, когда вместо обычной рутинной проверки дежурившие вместе с солдатами писцы перевернули весь наш багаж вверх дном и с дотошностью судебных приставов переписали все мало-мальски ценные вещи. У некоторых так и вообще кошели вывернули и монеты пересчитали.
Для эн-Рими это тоже неожиданностью не стало, поэтому он и не попытался всучить обычную в таких случаях мзду, а только хмурил брови и рычал на Руфуса. Мы с Шутником первое время просто не находили себе места, но, углядев совершенно невозмутимую и где-то даже довольную физиономию Арчи, несколько успокоились. Если уж здоровяк не волнуется, то и нам беспокоиться не о чем.