Пойдем играть к Адамсам
Шрифт:
Он ждал этого момента почти весь день, но был разочарован. Последние события отняли у нее слишком много сил, и она так и не оправилась. Лежала, будто спящая или в коме. Почти не реагировала на его ощупывания и пытки – некоторые из них были довольно экзотическими для маленького мальчика, – лишь дергала головой или хмурилась. Его будто не существовало, и это бесило его. Он лихорадочно перебирал в голове способы вернуть власть над Барбарой. Жадно осматривал различные инструменты, находящиеся в подвале, пока ноги у него не подкосились и в сгибах коленей не выступил пот. Когда другие дети спустились вниз сменить его, он все еще полуслепо блуждал в своем воображаемом мире. Моргая, подергиваясь и дрожа, он последовал за Джоном и Бобби наверх, почувствовал, как в руки ему вложили винтовку и как в
На западе начало темнеть, но не из-за наступающего вечера, а из-за ежедневных попыток неба вызвать дождь. Солнце, висящее все еще высоко, стало тускнеть за коричневато-медной дымкой из переносимой по воздуху пыли и влаги, и в слабом свете медленно вскипали огромные грозовые тучи, простирающиеся на тысячи футов. Пока мальчики шли по частной дороге через лес, стало заметно прохладнее.
Теперь, уже зная дорогу, они гораздо быстрее добрались до лагеря. Но на этот раз шли, шумя и блефуя, в надежде, что Сборщик скорее убежит до их появления, чем будет бросаться на их (бесполезные) ружья. Повезло им или нет, но лагерь они нашли по-прежнему пустым. Они были довольны и недовольны этим одновременно.
– Что ж… Думаю, на этом все.
– Ага, – сказал Бобби.
– Ладно, нам пора домой.
– Знаю. – Расстроенный, Бобби повернулся и пошел обратно к дороге.
Один лишь Пол ничего не сказал. Он шел вслепую в конце процессии, будто все еще пребывая в своем «подвальном» трансе.
7
Снова сверкали молнии и гремел гром, но дождь так и не пошел. Он хотел пойти, Джон знал это. Ночной воздух был тяжелым от влаги и жары, и просто не мог подняться вверх. Между тем гром оставался приглушенным и сумбурным – гремел везде и сразу, – а молния была мягкой и рассеянной, а не резкой и щелкающей, как полагалось.
Отплыв от своего дома на некоторое расстояние вверх по Оук-Крик, Джон стоял босиком в своей лодке. Хватался за нависающие ветки и подтягивался вперед, лишь когда грохотал гром. Молния, пусть и рассеянная, подсвечивала ему путь.
Из воды выпрыгнула рыба, и Джон замер.
Он обернулся и молча подал знак рукой – люди в другом сампане тоже остановились. Здесь, в дельте Меконга, находиться одному было жутковато. Такой всплеск может вызвать рыба, камень, брошенный, чтобы спровоцировать огонь и заставить стрелка выдать свою позицию, или плывущий вьетконговец. Какое-то время Джон оставался неподвижным: его работа заключалась в том, чтобы найти врага, вступить с ним в жесткий контакт, а затем удерживать его. Утром он вызовет поддержку с воздуха, а потом последует прочесывание местности. Он наслаждался этой мыслью – возможно, они используют напалм. Во время очередной тусклой вспышки молнии Джон оглянулся, и ему показалось, что он увидел остальную часть своего патруля – безликих, напуганных ничтожеств в форме (он определенно наблюдал войну с командного поста). Он презирал их, ведь они хотели жить, а не убивать. А раз они хотели одного, то должны были делать и другое. Он жестом приказал им следовать за ним. Молния – пауза – двигаемся дальше.
Он вскинул руку, поймал комара на потной шее и размазал.
Где-то в лесу в темноте стоял часовой. Если Джону удастся пройти мимо него, то он сможет добраться до дома. Они держали там девушку, пытали ее. Ему нужно было подобраться достаточно близко, чтобы вытащить ее или убедиться, что информация умерла вместе с ней (еще один отличный сюжет). Такая уж у него работа. Ладно, продолжаем. Теперь уже недалеко.
И действительно, так оно и было.
По его прикидкам, Джон находился почти у того места, где ручей проходил ближе всего к маленькому лагерю Сборщика. Его размышления и мечты, праздные, но интересные, завели его далеко, но меркли по мере того, как он приближался к месту. Остальное придется сделать лично Джону Рэндаллу шестнадцати лет. Несмотря на то, что еще ничего не было сделано, он уже гордился собой. Кто еще приплывет сюда один ночью и будет шпионить, как он? Он подумал о том, какая хорошая получится завтра история, и двинулся дальше.
По мере того как ручей Оук-Крик поднимался
Джон лег, ногами к корме, спиной прижавшись к среднему сиденью. Подняв руки, он ухватился за мокрую, черную, гниющую кору и медленно потянул себя и лодку вперед. Его пальцы, ожидая появления личинок, змей или чего похуже, двигались осторожно. На лицо капала влага. Когда лодку затянуло под дерево, она села на ил и застряла. Вместо того, чтобы поддаться панике, Джон взял передышку – всё-таки он был жив и здоров или, по крайней мере, так же здоров, как час назад дома, – и задумался. То сдавая назад, то снова двигаясь вперед, он стал медленно проталкивать лодку под стволом дерева, пока снова не увидел свет. По сравнению с чернотой, через которую он прошел, затянутое облаками ночное небо показалось на удивление светлым. Высвободившись, лодка оказалась выше по течению, а дерево осталось позади.
Джон отдыхал. Раздался протяжный гром, сверкнула молния и снова прогремел гром. Джон поднялся на ноги.
Днем он знал это место. Здесь можно было ловить маленьких солнечников [6] , искать в иле раков, обита-
ющих на полпути между соленой и пресной водой. А тем, кто помоложе и кому нечем заняться во второй половине дня, можно было строить ведущие в воду мостки из прутиков. А вот ночью здесь было страшновато.
Развернув с помощью весла лодку носом вперед, Джон двинулся дальше. Впереди был крутой поворот с песчаной косой посередине, свалка, куда приезжали грузовики со всего округа, и тропинка, которая вела к дороге, идущей обратно к его участку. Дом Джона находился за его левым плечом; а по правую руку – «сосны», глинистый берег участка Адамсов. Где-то там был Сборщик.
6
Синежаберный солнечник, или длиннопёрый солнечник, – вид североамериканских рыб из семейства центрарховые. Американский аналог карася.
Глаза Джона, должно быть, дважды скользнули туда-сюда по одному и тому же темному пространству, пока желтая вспышка молнии не высветила обнаженную человеческую фигуру, стоящую по колено в мутной воде, ярдах в тридцати от ближайшего берега, который относился к участку Адамсов. Мужчина мылся – откуда Джон мог это знать? – или уже помылся. Как бы то ни было, он смотрел на Джона.
Тактическая обстановка сразу же стала понятна и неприятна для Джона, если не сказать унизительна. Он издавал звуки, пока протискивался под деревом.
Пути назад не было. Сборщик был предупрежден; и их разделяло всего пять прыжков; он стоял ногами на дне, а Джон был в трясущейся лодке. Не удержавшись, тот опустил глаза на кучку камней, которые намеревался бросать в лес, чтобы напугать противника. Как же глупо. Они со Сборщиком оценивающе разглядывали друг друга. Было то светло, то темно. То шумно, то тихо.
По мере того как тишина затягивалась, а ситуация становилась все более очевидной, Джон понял еще один факт. Он принял его с удивительным хладнокровием, как нечто само собой разумеющееся. Они были врагами. Любые два человека, сошедшиеся вместе в подобных обстоятельствах, должны бояться и ненавидеть друг друга. Джон считал это нормальным.
В книгах и комиксах молчание считается недопустимым. Люди в них не замолкают. Однако это молчание оказалось не только допустимым, но и предпочтительным.
Не говоря ни слова, Сборщик наклонился, зачерпнул воды в сложенные вместе ладони и вылил себе на голову. Джон молча направил лодку на середину реки, хватаясь за ветки деревьев и отталкиваясь. Затем, отпустив ветки, вытащил весла, просунув их в уключины, и отплыл в центр поймы. Там, оказавшись на какое-то время в изоляции и безопасности, перевел дух и успокоился.