Поймай падающую звезду
Шрифт:
Оглянувшись, я увидел, что мама снова сидит, как обычно, прислонившись к спинке скамейки, и рассматривает парк и гуляющих по нему прохожих… Вскоре после четырех она поднялась, а я напряженно ожидал, что она предпримет далее. Она вошла в телефонную будку и раза три-четыре набрала какой-то номер. Я не сомневался, что она звонит мне. И когда я уже совсем было решился бросить все и подойти, мама повесила трубку и быстрыми короткими шагами направилась к трамвайной остановке напротив Юридического факультета.
Признаюсь, с этого момента было совсем нелегко уследить за мамой. Пока мы
Когда мы с Саней отправлялись на летний отдых, она приезжала в нашу квартиру, чтобы поливать мои амариллисы и африканские фиалки, а если ее привычные поездки совпадали с каким-нибудь праздником, она оставалась у нас на обед. Но и после этого она по обыкновению сама уезжала на автовокзал, возвращалась домой, в тихий городок на Бегее. Мамины поездки в Белград стали неотделимой частью нашей и ее жизни, и часто мы с Саней удивлялись, когда около девяти вечера звонил наш городской телефон, и мама сообщала, что добралась до дома, что устала, но чувствует себя хорошо и передает нам привет! И тогда мне часто приходилось изображать, будто я прекрасно помню ее предыдущий звонок, которым она регулярно и вежливо сообщала о предстоящем на следующий день ритуальном посещении столицы.
Я часто раздумывал о том, как сильно достижения техники меняют и формируют нашу повседневную жизнь. Я говорю об этом в связи с появлением мобильных телефонов и их значительной ролью в маминых визитах.
В начале нового века мама приблизилась к середине своих семидесятых, и у нее все сильнее стали проявляться признаки старения и ослабления не только тела, но и разума. Она сгорбилась, кожа потускнела, морщины стали более выразительными, у нее появилась привычка повторять один и тот же рассказ по несколько раз. Она забывала, о чем начинала говорить и что хотела сказать. Это был обычный груз ее лет, но дополнительным отягчающим обстоятельством было то, что она ни в коем случае не желала отказаться от традиционных периодических поездок в столицу.
Словно сопротивляясь ухудшению здоровья и утрате прежних своих возможностей, мама продолжала приезжать в Белград. Мне казалось, что каждая ее поездка становится все более и более рискованной. На несколько осторожных напоминаний она отвечала резко, начисто отбросив мысль о снижении количества поездок или изменении регулярности визитов. Я все-таки еще раз предложил ей приезжать в выходные, чтобы мы с Саней всегда были у нее под рукой. Она, конечно же, продолжала твердить, что в будние дни толкучка на Калемегдане и Таше
Поэтому я решил купить ей мобильный телефон, чтобы мы смогли поддерживать регулярный контакт — вообще и в особенности во время ее поездок в Белград. Так что я в любой момент мог знать, где она находится. И прийти на помощь, если потребуется.
Мама быстро освоилась с новинкой.
Поначалу она регулярно и часто использовала появившийся мобильный телефон, говорила коротко, иронично, как бы в шутку. Но с течением времени сократила количество звонков, а чтобы ей не досаждать, я тоже уменьшил число звонков до двух в день. Утром и часа в два. Она же обычно звонила с автовокзала перед тем, как возвратиться в Зренянин.
Если же она иногда посещала Карагеоргиевский парк, то в такие дни после обеда заглядывала в нашу квартиру на Врачаре, и я с грустью замечал, что она быстро стареет, отправляясь в безвозвратный путь. Путь, который должен пройти каждый, в том числе и те, кого мы любим больше всех на свете. Мою озабоченность усилили три случая, о которых мне мама сообщила сначала с Калемегдана, а потом еще два раза из парка у Югославского драмтеатра, попросив прийти за ней, потому что она забыла, где находится трамвайная остановка. Я бежал сломя голову и находил ее сидящей на скамейке с мобильником в руке, то и дело оборачивающейся, чтобы поскорей увидеть меня.
Теперь, когда я рассказываю о ее последней поездке в Белград и о роли новейших технологий, а именно мобильной связи, в нашей жизни, мамы уже нет в живых.
Это случилось два года тому назад, когда мама предупредила нас о поездке накануне, а в девять следующего утра сообщила, что отдыхает на Калемегдане. Когда после трех фраз мобильная связь внезапно оборвалась, я ненадолго задумался в своем служебном кресле, вспоминая о том, как в день моего наблюдения она сидела на скамейке близ памятника «Благодарность Франции». Только теперь она в моем представлении выглядела как-то меньше, медленнее, подверженной опасности…
Я готовил периодические отчеты для Промышленной палаты, контролировал девятизначные колонки цифр на экране компьютера и не успел глазом моргнуть, как закончился рабочий день. Выходя из конторы, я вспомнил, что мама не давала знать о себе целый день, но решил, что она вот-вот позвонит, а сейчас, скорее всего, просто отдыхает в Карагеоргиевском парке, собираясь навестить нас.
И тут зазвенел мой мобильник. Голос у Сани был встревожен, в нем звучала не свойственная ей озабоченность:
— Я звонила маме, но абонент недоступен!
— И я тоже, это что-то со связью, она позвонит! — отвечал я, успокаивая и Саню, и себя.
Я пришел домой, умылся, разогрел обед, ожидая Саню, чтобы поесть, и еще раз набрал мамин номер, но голос автомата опять ответил, что абонент недоступен. Признаюсь, тогда я впервые ощутил неприятное чувство, которое постепенно перерастало в страх. Пришла Саня. На ее лице читалась сильная озабоченность… Я позвонил в Зренянин, но телефон напрасно надрывался в моем родном доме.
Мы молча сидели. И ждали.