Поздний гость. Стихотворения и поэмы
Шрифт:
Томас Венцлова.О ЖИЗНИ И ТВОРЧЕСТВЕ ВЛАДИМИРА КОРВИН-ПИОТРОВСКОГО
Владимир Львович Корвин-Пиотровский — вероятно, наименее известный из значительных русских поэтов ХХ века. Имя его знакомо прежде всего тем, кто занимался литературным наследием русской эмиграции. Он играл немалую роль в период краткого расцвета «русского Берлина», входя непосредственно в круг Владимира Набокова, однако и позднее оставался заметной фигурой в других центрах русской диаспоры — Париже и Соединенных Штатах * . Не слишком большое по объему наследие Корвин-Пиотровского отмечено несомненным мастерством. Прежде всего он был поэтом, хотя писал и прозу; опубликовал также трагедию «Беатриче» и четыре короткие драмы. Сознательно следуя русской классической традиции, Корвин-Пиотровский избегал авангардных экспериментов: его творчество в целом укладывается в рамки постсимволизма, имеет параллели с акмеизмом, однако связано и с некоторыми более поздними направлениями, в том числе с литературой экзистенциализма (здесь, вероятно, следовало бы говорить не о влиянии, а о конвергенции). Стихам его свойственна установка на интертекстуальность и некоторую «вторичность», которая иногда оценивалась как эпигонство, но может быть понята и в ключе постмодернистской игры. Следует сказать, что они обычно отличаются точностью метафорического мышления, четкостью и гибкостью ритма и интонаций, органичностью архитектоники.
* Обширные литературные связи Корвин-Пиотровского отражены в его архиве (Vladimir Korvin-Piotrovskii Papers, Beinecke Rare Book and Manuscript Library, Yale University, GEN MSS 598; далее — АКП). Среди его корреспондентов — Г.Адамович, Л. Алексеева, В. Андреев,
Двухтомник Корвин-Пиотровского, подготовленный автором и его вдовой Ниной Алексеевной Каплун (1906–1975), вышел посмертно. Первый его том составляют стихи, второй — поэмы и драмы (во второй том включены также статьи о творчестве поэта, некрологи и воспоминания современников) * . Сейчас эта книга стала библиографической редкостью. Эмигрантская литература о поэте сравнительно обильна; кроме рецензий на отдельные книги, ряд статей, а также рецензий на двухтомник появился после его смерти * .
* Владимир Корвин-Пиотровский, Поздний гость, т. I–II (Вашингтон: Victor Kamkin, Inc., 1968–69).
* Татьяна Фесенко. «Памяти большого поэта», Новое русское слово, 15 апреля 1966 (перепеч.: Поздний гость, II, 232–234); К. Померанцев, «Вл. Корвин-Пиотровский и его поэзия», Русская мысль, 9 июня 1966 (Поздний гость, II, 235–240); Глеб Струве, «Памяти В. Л. Корвин-Пиотровского», Русская мысль, 11 июня 1966 (Поздний гость, II, 241–245); Роман Гуль, «В. Л. Корвин-Пиотровский», Новый журнал, 83 (1966), 290–293 (Поздний гость, II, 246–248); Ю. Офросимов, «Памяти поэта», Новый журнал, 84 (1966), 68–90 (Поздний гость, II, 249–270); Вяч. Завалишин, «Переоткрытие поэта», Новое русское слово, 4 августа 1968; Ю. Терапиано, «Новые книги», Русская мысль, 12 сентября 1968; Сергей Рафальский, «Демоны глухонемые», Новое русское слово, 20 апреля 1969; О. Можайская, «Полуночная душа», Возрождение, 207 (1969), 122–125; «'Поздний гость', том II», Возрождение, 213 (1969), 125–128; Валерий Перелешин, «Живое творчество распада», Грани, 73 (1969), 201–205; В.В. [рец. на 'Поздний гость', т. II], Часовой, октябрь 1969; Merril Sparks, «Pozdny gost’», New York Poetry, 1 [1969?], 8–10; Aleksis Rannit [рец. на 'Поздний гость', т. I], The Slavic and East European Journal 3 (1970), 361–363; Валерий Перелешин, «Элегия и эпопея», Новое русское слово, 5 марта 1972; Борис Нарциссов, «Поздний гость», Новый журнал, 107 (1972), 277–279; Валерий Блинов, «Поэтическая реальность Вл. Корвин-Пиотровского», Новый журнал, 138 (1980), 42–49.
Ценимый еще при жизни критиками и немногочисленными читателями — в том числе Бердяевым, Буниным, Набоковым * , — Корвин-Пиотровский пока что не обрел в истории русской литературы места, которое он несомненно заслужил. Некоторые его стихи дошли до читателей на родине, они появились в нескольких антологиях последнего времени * . В России были также напечатаны две его драмы * . Настоящая книга представляет собой первое относительно полное и комментированное издание поэтических сочинений Корвин-Пиотровского. В нее не входят прозаические произведения, статьи и письма, издание которых — дело будущего.
* Набоков утвреждал, что Корвин-Пиотровский — «удивительно одаренный поэт». См. Набоков о Набокове и прочем: Интервью, рецензии, эссе, сост., предисл., коммент., подбор иллюстраций Н. Г. Мелникова (Москва: Независимая газета, 2002), 596.
* См. хотя бы Строфы века (Минск — Москва: Полифакт, 1995), 207–209; «Мы жили тогда на планете другой…»: Антология поэзии русского зарубежья, 1920–1990 (Первая и вторая волна), в 4 т. (Москва: Московский рабочий, 1995), кн. 1, 320–332.
* Владимир Корвин-Пиотровский, «Смерть Дон Жуана», «Ночь», предисл. и подгот. текста Е. Витковского, Современная драматургия, 2 (1990), 214–227.
Владимир Корвин-Пиотровский — мало исследованный писатель. О многих периодах его биографии сохранились лишь скупые, неточные и отрывочные сведения. Загадки этой биографии отчасти объясняются характером поэта. В русской эмиграции он занимал обособленное положение. «Он мог быть сух и даже заносчив, но иной раз обжигал своей горячностью, упорством убедить оппонента в правильности своих воззрений, которые, кстати сказать, не всегда бывали устойчивыми. Некоторыми это свойство может быть принято как слабость или как избыток упрямства, но, может быть, именно эта его “поэтическая вольность” и питала его вдохновения» * ; «…иногда чувствовал он остро и свою “инородность” и “безродность”. И потому, конечно, в отношениях с другими бывал он часто и труден и странен» * . Многие современники скептически или даже с раздражением относились к «чудачествам» Корвин-Пиотровского, в частности к его подчеркнуто высокому (хотя в общем обоснованному) мнению о своем таланте * .
* Александр Бахрах, По памяти, по записям: Литературные портреты (Париж: La Presse Libre, 1980), 165.
* Офросимов, op. cit., 259.
* Ibid. Г. Адамович в письме к Ю. Иваску от 17 апреля 1960 отмечает: «Пиотровский (с самолюбованием)». См. «Сто писем Георгия Адамовича к Юрию Иваску (1935–1961)», публ. Н. А. Богомолова, Диаспора: Новые материалы, вып. 5 (Париж-Санкт-Петербург: Athenaeum-Феникс, 2003), 536. Ср. неприязненные замечания Иваска, который встретился с Корвин-Пиотровским по совету Адамовича: «Корвин-Пиотровский — громко звучащая фамилия, не настоящая. Маленький, носатый, юркий — из Гомеля, Могилева… Манерный шут […] всё суета, еврейско-иронический смешок» (запись 18 июня 1960). Н. А. Богомолов, ред., «Проект 'Акмеизм'», Новое литературное обозрение, 58 (2002), 165. О возможном еврейском происхождении поэта см. письма Ю. Терапиано В. Маркову в кн. Минувшее. Т.24. С.-Петербург: Феникс, 1998. Следует заметить, что еврейские мотивы, хотя и не частые в творчестве Корвин-Пиотровского, присутствуют в его поэме «Возвращение» и ненапечатанном стихотворении «День разгорался над туманами…».
Детство и ранняя юность поэта восстанавливаются в основном по семейной традиции. Они связаны с украинским городком Белая Церковь неподалеку от Киева. Пейзаж и история этого городка играют в творчестве Корвин-Пиотровского немалую роль. По словам Кирилла Померанцева, все его поэмы «исходят как бы из одной географической точки — из Белой Церкви, точно так же, как все картины Шагала исходят из другой такой точки — из Витебска» * . Дата и место рождения Корвин-Пиотровского ранее указывались следующим образом: «1891, Белая Церковь». Однако архивные материалы позволяют эти данные уточнить. Несколько французских документов, выданных поэту, освобожденному из нацистского концлагеря, определяют дату его рождения как 15 мая 1891 года. В качестве места рождения несколько раз указан Киев (лишь в одном случае — Фастов) * . В Белой Церкви Корвин-Пиотровский видимо, провел детствo и посещал гимназию.
* K. П.[омеранцев], «Поражение» [рец.] Мосты, 4 (1960), 327.
* АКП, Box 9, Folder 182.
Согласно воспоминаниям сына поэта, отец Владимира Корвин-Пиотровского, Лев Иосифович, был поляком, а мать — смешанного польско-русского происхождения. Будущий поэт имел двух сестер и двоюродного брата. Его любимым школьным предметом была история, но он рано стал интересоваться и математикой, к которой имел склонность всю жизнь * . Интерес к поэзии в нем пробудила мать. Семнадцати лет Корвин-Пиотровский пытался поступить во флот, но мать не дала на это своего разрешения. Год спустя (видимо, в 1909) он стал служить в артиллерийских частях * .
* O математических способностях Корвин-Пиотровского см. Офросимов, 254.
* Частное сообщение сына поэта Андрэ де Корвина (Andr'e de Korvin), профессора
Утверждается, что семья поэта была дворянской и даже аристократической. «Внебытовую окраску придавало ему еще и то, что носил он фамилию двойную Корвин-Пиотровский и всё не мог приспособиться, какой половинкой звучнее называться. Остановился, наконец, на второй, и первые сборники так у него и появились: Вл. Пиотровский», — пишет Юрий Офросимов * . Вплоть до 1945 года, иногда и позднее поэт подписывался второй частью фамилии. Однако со временем он стал настаивать и на торжественной первой части. «Шутя любил поговорить о древности рода Корвиных, напомнить о венгерском короле Матвее Корвине (1458) и о “правах” его, Владимира Корвина, на венгерский престол» * . Свою фамилию он связывал даже с историческими фигурами древнего Рима — то возводил ее к «некоему римскому консулу Метеллу Корвинусу» * , то «вел свой род от римского сенатора Марцелла Корвуса, отмеченного Сенекой за красноречие и упомянутого Горацием» * . Современники относились к этой родословной без особого доверия * .
* Oфросимов, 251–252.
* Роман Гуль, op. cit., Поздний гость, II, 246. Матвей Корвин, занимавший престол в 1458–1490, был одним из наиболее выдающихся средневековых властителей Венгрии; в частности, он установил дипломатические отношения с Русским государством.
* Бахрах, op. cit., 162.
* Офросимов, 259. Имеются в виду полулегендарный герой IV в. до н. э. Марк Валерий Корв, воевавший с этрусками, самнитами и др., и консул времен Октавиана Августа — Марк Валерий Мессалла Корвин, друг Горация, покровитель Тибулла и Овидия.
* Ср., напр., Бахрах, 161–162; Юрий Терапиано, Литературная жизнь русского Парижа за полвека (1924–1974) (Париж — Нью Йорк: Альбатрос — Третья волна, 1987), 239.
Перед Первой мировой войной, в 1913 году, двадцатидвухлетний поэт совместно с Виктором Якериным издал в Киеве книгу «Стихотворения. Вып. 1» тиражом в 500 экз. Это подражательные и слабые, ученические стихи, о которых он позднее никогда не упоминал. Однако друга юности Якерина Корвин-Пиотровский не забыл и в конце жизни, в 1960-е годы, тщетно пытался разыскивать его в Советском Союзе через знакомую Анну-Лизу Бетцендерфер (Anne-Lise Betzenderfer) * . К Виктору Якерину («Кирику») обращено вступление поэмы «Золотой песок» * :
* В АКП (Box 1, Folder 7) сохранилась копия письма Корвин-Пиотровского к Бетцендерфер (б. д.), связанного с поисками Якерина.
* См. упомянутое письмо, а также письмо (б. д.) Корвин-Пиотровского к Роману Гулю (Roman Gul’ papers, Beinecke Rare Book and Manuscript Library, Yale University, GEN MSS 90, Box 8, Folder 173).
По словам самого поэта, в Первую мировую войну он был артиллерийским офицером * . Позднее, согласно свидетельству Романа Гуля, участвовал в Гражданской войне на стороне белых — в войсках генерала Бредова, потом в отряде есаула Яковлева * . Об этом периоде его жизни сохранилось несколько отрывочных рассказов. Утверждается, что он быстро достиг звания подполковника (на фронте присвоение очередного звания ускорялось), а в Гражданскую войну болел тифом и должен был «уползти из госпиталя на четвереньках», спасаясь от красных * . После этого был взят в плен и «чрезвычайно неумело […] расстрелян красными партизанами» * . Роман Гуль со слов поэта рассказывает, что белый офицер Корвин-Пиотровский спас от расстрела своего гимназического товарища, коммуниста Лифшица, который в 1920-е годы, приехав по делам из Советской России в Берлин, помог ему в издании книги стихов * . Все эти сведения трудно или невозможно проверить * .
* Вероятно, именно «Кирик» в 1920-е годы сотрудничал в Красной нови и Новом мире: именем Виктора Якерина подписаны не лишенная юмора статья «Об использовании имени Ленина» (Красная новь, 9 (1925), 280–281), рецензия на «Донские рассказы» Шолохова (Новый мир, 5 (1926), 187) и др.
* Вл. Корвин-Пиотровский, «Автобиографическая справка», Поздний гость, II, 217; впервые опубликовано в сборнике Содружество (Вашингтон: Victor Kamkin, Inc., 1966), 527.
* Гуль, 246.
* Частное сообщение Андрэ де Корвина.
* «Автобиографическая справка». Это утверждение повторяется в большинстве опубликованных биографий Корвин-Пиотровского.
* Гуль, 246–247.
* Биограф Набокова Эндрю Филд говорит, что Набоков считал военные истории Корвин-Пиотровского выдумками. Он же утверждает, что Корвин-Пиотровский мог послужить одним из прототипов Смурова, героя набоковской повести «Соглядатай» (которого, как известно, ловят на «мифотворчестве», связанном с участием в гражданской войне). См. Andrew Field, Nabokov: His Life in Part (New York: The Viking Press, 1977), 166; он же, VN: The Life and Art of Vladimir Nabokov (New York: Crown Publishers, Inc., 1986), 137. Ср. еще Е. Каннак, «Памяти поэта», в ее кн. Верность: Воспоминания, рассказы, очерки (Paris: YMCA-Press, 1992), 244.
Из письма Корвин-Пиотровского (4 июня 1931) к сестре Людмиле, жившей в Харбине, мы узнаем, что он оказался в польском лагере, после побега оттуда в 1921 году был интернирован в Германию, получил право работы и некоторое время учился в Берлинском Университете * . Поначалу пытался жить случайными литературными и окололитературными заработками, познакомился и подружился с Романом Гулем, Юрием Офросимовым, Федором Ивановым, Ниной Петровской, а также с Набоковым * . «Облачен он был в военную шинель разнообразных оттенков, не снимавшуюся и в моей комнате», — пишет Офросимов * . Затем Корвин-Пиотровский стал работать шофером такси. «Долгое время я очень нуждался, как и большинство русских за границей, нуждаюсь и теперь, но не так. […] Я, как тебе известно, пишу стихи, критики и издатели относятся ко мне хорошо, но денег это почти не приносит, и потому для более солидного заработка я езжу шофером на извочищьем [sic!] автомобиле. Как видишь, работа эта не очень почетная, но это единственное, чем могут заниматься за границей русские, вроде меня. Впрочем, мои знакомые не чуждаются меня и при встрече очень вежливо со мной раскланиваются, к огромному удивлению моих немецких пассажиров. Вообще, немцы, едущие в моем автомобиле (автомобиль, конечно, не мой, а чужой), часто обращаются ко мне с расспросами: кто я таков, чем был раньше и пр. Чаще всего, чтобы избавиться от этих расспросов, я отвечаю, что я венгр и плохо понимаю по-немецки. Само собой разумеется, что работа эта очень меня утомляет, но я не падаю духом и думаю рано или поздно купить когда-нибудь собственный автомобиль, тогда можно будет передохнуть», — писал он Людмиле (29 апреля 1931) * .
* Копия письма сохранилась в АКП (Box 2, Folder 64).
* Роман Гуль, Я унес Россию, I (Москва: Б.С.Г.-Пресс, 2001), 115, 172, 257; II, 169; Field, Nabokov: His Life in Part, 165–166.
* Офросимов, 251.
* Копия письма — в АКП (Box 2, Folder 64). Здесь и в некоторых других письмах нами исправлены мелкие пунктуационные неточности. Ср. Каннак, op. cit., 243–244. Гротескную историю о приключении Корвин-Пиотровского — шофера приводит Набоков в письме к Эдмунду Вильсону (20 января 1945), см. Simon Karlinsky, ed., Dear Bunny, Dear Volodya: The Nabokov-Wilson Letters, 1940–1971, rev. and exp. ed. (Berkeley: University of California Press, 1979), 164–165.