Пожар любви
Шрифт:
Лили знала, что она не такая, как другие девочки в школе, и больше всего в жизни ей хотелось оставаться собой. Только с того момента, когда Пол вошел в ее жизнь — или не вошел в нее, смотря как посмотреть на ситуацию, — Лили начала относиться к себе критически.
Она ненавидела очки и несколько раз просила мать заказать линзы, но та все время отвечала «нет».
Однажды вечером, как раз накануне экспедиции, Арлетта зашла в спальню Лили. Они начали спорить о том, как Лили одевается, что она не носит ничего «женского».
— Мама! Мне нравятся джинсы, шорты и туристские ботинки. На раскопках мне не нужны юбки и платья.
— Проклятые раскопки! — взорвалась Арлетта. — Вечное оправдание, чтобы не выглядеть прилично.
— Это точно, — парировала Лили и поглядела на мать поверх серебристой оправы своих очков, зная, что ее приподнятые, красиво изогнутые брови придают ей особенно высокомерный вид.
— Не смотрите на меня так, юная леди! И опустите свои очки на место.
— Не могу.
— Что значит «не могу»? — Арлетта вела постоянную борьбу за контроль над дочерью по самому малейшему поводу.
Лили подбоченилась.
— Мама, сколько раз тебе повторять, что я не могу носить очки близко к лицу, потому что у меня слишком длинные ресницы и они задевают за стекла? Меня это раздражает.
— Так отрежь их.
— Очки? — Лили нарочно дразнила ее.
— Твои чертовы ресницы!
— Мам, но ведь это поправимо. Я хочу контактные линзы. В школе их все носят.
— Все меня не волнуют. Доктор сказал, что они не делают линз при таком астигматизме, как у тебя. Будешь ходить в очках.
— Я звонила в «Тексас оптикл», там сказали, что они точно делают линзы, которые мне нужны. Только они стоят немного дороже. Потом я звонила доктору Пирсону, и он все подтвердил. И еще он сказал, что говорил тебе об этом, но ты отказалась платить за специальные линзы, которые они получили в прошлом месяце. — Лили продолжала стоять подбоченясь, наблюдая, как лицо матери заливается краской. Она знала, что мать старается сдержать бранные слова, готовые сорваться с губ. Лили мысленно заключила сама с собой пари, какие слова будут первыми. Чем краснее становились щеки матери, тем более грубые выражения вертелись у нее на языке.
— Он хочет четыре сотни дерьмовых долларов! У вас есть четыреста долларов, мисс Исследователь?
Лили взяла на заметку отложить пять баксов в свою серебряную утку-копилку в счет выигранного пари.
— Нет. Откуда мне их взять? Ты моя мать…
— Поди и попроси у своего отца, — махнула рукой Арлетта. — Он всегда делает все, что ты ни просишь. — Она вылетела из комнаты и так сильно хлопнула дверью, что карта Центральной Америки, на которой Лили отмечала места раскопок, где они побывали, свалилась па пол.
Лили сказала Джей Кею насчет контактных линз, и через два дня они у нее были. В тот же вечер она слышала, как родители ссорились. Выяснилось, что отец дал матери на линзы уже несколько месяцев назад, но та потратила триста долларов на новые туалеты.
Лили дала себе слово запомнить этот случай.
Теперь она уверилась в том, что ее главный недостаток — позднее развитие. Возможно, именно это заметил Пол. Мать называла ее «поздним цветком»…
— Лили! — Голос отца вернул ее к реальности.
— Да, па!
— Давай развернем это! — крикнул он, борясь с палаткой.
— Но, пап, я не могу! Я, кажется, нашла еще кое-что. — Думая про Пола, она продолжала копать.
— Что именно? — спросил Джей Кей, подходя ближе. — Золото? Жадеит?
Лили взглянула на наконечник стрелы, который держала в руке. Сухая мелкая пыль еще сыпалась у нее между пальцев.
— Нет, не золото. Это наконечник стрелы.
— Ладно, — кивнул Джей Кей, взяв наконечник, и повернулся к Мигелю: — Натяни брезент. Скоро ночь, может пойти дождь.
— Si, se~nor [1] , — ответил Мигель, принимаясь за работу.
Лили последний раз взглянула на череп. Лучше бы она не тревожила сон этого майя. Отца он совершенно не заинтересовал.
Она подошла к отцу, обняла его за пояс и крепко прижалась к нему. Они двинулись в сторону от места раскопок.
— Пап, удачный был день?
— Я всегда жду большего.
— Ты хочешь слишком многого.
— Знаю, но ничего не могу с собой поделать, — засмеялся он. — Хосе устраивает лагерь. Если сегодня не пойдет дождь, будут потрясающие звезды. Скоро летнее солнцестояние.
1
Да, сеньор (исп.).
— Я знаю. Вот-вот появятся духи астрономов-майя.
— Да, я их чувствую. А знаешь, что еще?
— Нет, что?
— Здесь, среди развалин, я чувствую, что очень близок к чему-то важному, но никак не могу уловить, что это.
— Что-то вроде смысла жизни? — заинтересованно спросила Лили.
Он откинул голову и рассмеялся.
— Хотел бы я быть таким самоуверенным. Нет, я имею в виду… какое-то прозрение, которого мне всегда так не хватало. Я нутром это чувствую.
— Па, я думаю, все археологи чувствуют то же самое.
— Может, ты права. — Он снова обнял ее за плечи.
— Ну что? Ты достаешь банки, а я их открываю?
— Тунец и бобы. Один момент! И тортильи [2] , которые сделала жена Мигеля, тоже. Сегодня пируем!
Лили не спрашивала отца, почему в этой экспедиции они не разводили большого костра. Она решила, это оттого, что пламя и так настолько горячее, что легко плавит резину. Обычно они ели прямо из банок, которые Лили потом сплющивала ногой и складывала в мешок с мусором. Лили гордилась тем, что они могли побывать в джунглях и не оставить почти никаких следов.
2
Тортилья — кукурузная лепешка.