Пожар любви
Шрифт:
Однако ее фантазии насчет двухсотлетия подпитывались общенациональной подготовкой к этому знаменательному дню. Почти в каждом крупном городе планировалось провести парад и множество фейерверков. Гала-представление в Нью-Йорке, включавшее парад празднично украшенных яхт и кораблей в нью-йоркской гавани, выступления множества знаменитостей и фейерверк стоимостью в миллион долларов, должно было транслироваться по общественному телевидению. Парад в Хьюстоне, конечно, не мог быть таким грандиозным, но планировались концерты под открытым небом, фейерверки и традиционные семейные вечеринки, без которых не обходился ни один праздник.
В доме Митчеллов Арлетта готовилась к праздничному приему в течение шести месяцев. Она начала с полного переоформления кухни. Исчезли любимые Лили и Джей Кея обои в желтую и зеленую полоску. Их сменили новые: цвета клюквы с синим и кремовым, точно повторявшие старые уильямсбергские мотивы. Взамен белой плетеной мебели четыре стула времен королевы Анны окружили вишневый стол, поставленный рядом с новым камином, рисунок Арлетта придумала сама. Внутренняя часть камина была из красного кирпича, а деревянная облицовка — такого же колониального серо-голубого цвета, как карнизы и деревянные украшения комнаты. С французских дверей убрали бамбуковые шторы, и теперь их украшали занавески цвета кофе со сливками с темно-клюквенной оторочкой в тон скатерти на столе. Куда бы Лили ни взглянула, везде были предметы эпохи колониальной Америки: черные каминные принадлежности из кованого железа, керамические кувшины и сухие цветы. Деревянный орнамент облицовки камина повторялся и в канделябрах того же серо-голубого цвета, в которых красовались длинные свечи.
Сначала Лили встретила новшества в штыки. Американский стиль никогда ее особенно не привлекал, но к утру четвертого июля она с удивлением обнаружила, что ей начинает нравиться в этой уютной кухне. В духовке сидели пироги с вишней — по меньшей мере они там грелись, поскольку мать купила их у Рэнделла уже готовыми. За французскими дверями отец жарил на углях телячью грудинку, а в жаровне, похожей на масляную печку, — толстые куски мяса на ребрышках.
— Лили, ты не могла бы приготовить «солнечный чай»?
— Конечно, — ответила Лили и принялась открывать пачки с чаем, чтобы высыпать их в большие кувшины из прозрачного стекла, залить водой и поставить снаружи на ступеньки.
Арлетта выложила в огромную стеклянную салатницу картофельный салат, который тоже был куплен готовым у Рэнделла, а затем начала делать зигзагообразный надрез в колоссальном арбузе. Лили знала, что мать не любит готовить, однако ее друзья завидовали ее «арбузным лодкам». Арлетта клала арбуз в корзину, и он заполнял ее всю по самые ручки, а потом вынимала середину специальной ложкой. Затем она заполняла арбуз малиной, земляникой, черникой, медовой дыней, мускусной дыней, яблоками, изюмом, миндалем, манго, вишней и ананасом. Секрет Арлетты состоял в том, что она поливала фрукты медом, смешанным с небольшим количеством абрикосового ликера. В довершение всего она окунала зеленые и красные виноградины в белок и обваливала их в сахарной пудре, а затем укладывала кучку виноградин с побегами свежей мяты по краям арбуза.
Арбуз выглядел очень соблазнительно. Лили схватила крупную землянику и окунула ее в чистый золотой мед без ликера.
— Лили! Это для гостей!
— Знаю. Поэтому-то я хочу получить свою порцию, пока они не пришли.
— Ты неисправима, — сказала мать.
— Не понимаю, о чем ты.
— Пойди и подумай.
Лили уничтожила землянику.
— Нет, я так не думаю. Я чувствую, что это не так.
— А я говорю, что так! — сказала Арлетта, вырезая ножом причудливые узоры. — Ты убрала у себя в комнате?
— Да, — солгала Лили. — Ты так и не сказала мне… — пока мать не видела, она стащила еще одну ягоду, — кого ты пригласила.
— О, абсолютно всех, кто что-нибудь значит. — Арлетта была сосредоточена на своем творении.
— Ладно. Тогда кто самый важный? — Издевательский тон Лили был очевиден, но она ничего не могла с собой поделать. Иногда она находила самое большое развлечение в том, чтобы подтрунивать над матерью.
Арлетта выдернула нож из арбуза.
— Не умничай со мной, Лили!
Лили поняла, что зашла слишком далеко.
— Я только хотела узнать, — произнесла она извиняющимся голосом.
— Лайнеры. Зайдут Оскар и Линн Уатс, — гордо сказала Арлетта, — но ненадолго — у них очень много приглашений. Линетт Проулер, Микомы, Калленсы, Дентон Кули и Бетти Мууди. Это лишь некоторые.
— А как насчет семьи Пола?
— Сомневаюсь, что они подходят, — ответила Арлетта и посмотрела на Лили взглядом, предостерегавшим от попыток настаивать.
Но Лили редко обращала внимание на предостережения.
— Спорим, что ты вообще не рада соседству с миссис Ньюсам. Может, ей бы понравились твои друзья.
— Лили, сейчас мне некогда тебе объяснять — у меня еще дел по горло. К тому же в твоем возрасте этого еще не понять. В любом случае Ньюсамы не придут. Кроме того, отцу не нравится твое увлечение Полом. Я просто выполняю его требование. Теперь будь добра проверь столики в саду. Эти две девицы, которых я наняла через компанию по обслуживанию на дому, не внушают мне большого доверия. Могу поспорить, что они не знают, с какой стороны тарелки класть вилку.
— Слева, — сказала Лили и сунула в рот еще одну ягоду.
— Лили, пожа-а-луйста!
— Ладно.
Лили открыла дверь, ведущую в сад с восточной стороны дома, и на нее пахнуло дымом от углей. Закашлявшись, она разогнала дым рукой.
— Пап, как дела?
— Отлично, — просиял он в ответ, и она, обхватив его руками за пояс, уставилась на толстый слой соуса для барбекю, покрывавший мясо на ребрышках. Вскоре отец заметил ее мрачный вид. — В чем дело? У тебя хмурое лицо.
Она вгляделась в него:
— Ты говорил маме, чтобы она не приглашала родителей Пола?
— Если честно, то да.
— Пап, почему ты так относишься к Полу? Ты ведь его совсем не знаешь. Он хороший.
— Убежден, что это так, Лили. И все же я думаю, что тебе еще рано интересоваться мальчиками. У тебя еще все впереди. Подожди, когда повзрослеешь.
Лили не знала, возмущаться ей или поблагодарить за откровенность. Чего она не могла ему сказать — так это насколько глубоко ее задевало неодобрение отцом ее желаний. Ей всегда хотелось, чтобы он считал, что она поступает правильно.