Пожар любви
Шрифт:
— Нет.
— Я так и знала. Терстон! Что я тебе говорила? Могу поспорить, что они ели мороженое не более десятка раз.
Арлетта быстренько сосчитала в уме, сколько раз она ела мороженое. Очень неприятно, но миссис Макмэрфи оказалась права. Она опустила голову.
— Я сама сделаю заказ для тебя и твоего маленького братика, — сказала миссис Макмэрфи. Она жестом подозвала паренька, принимавшего заказы у стойки. — Молодой человек, мы бы хотели шоколадную содовую воду с ванильным мороженым для юной мисс и мягкое сливочное мороженое с фруктами и шоколадными конфетами для ее брата. Мне — вишневый сок. А тебе, Терстон?
— Банановый десерт, —
Когда принесли заказ, у Арлетты глаза полезли на лоб и она, ликуя, захлопала в ладоши.
— В жизни не видала ничего такого!
— Подожди, пока не попробуешь, милая.
Чтобы дотянуться до высокого стакана, Арлетте пришлось привстать на стуле. Сверху она увидела что-то белое, воздушное, что они называли взбитыми сливками с вишней, а когда потянула жидкость через трубочку, то почувствовала вкус шоколада с газировкой и ванильного мороженого, которое помнила со своего дня рождения в Нью-Иберии. Арлетта снова потянула через трубочку, потом отпила, потом потянула еще немного. Она погрузила ложку в нежные взбитые сливки и подождала, пока они растают у нее на языке. Арлетта ела мороженое медленно, и, по мере того как оно таяло, смешиваясь с водой и шоколадом, ей все больше казалось, что никогда в жизни она не пробовала более вкусного лакомства. Под конец она совершенно уверилась, что этот напиток делают в раю. Она испытывала некоторую жалость к сестрам, но не слишком сильно, ведь в воскресной школе они могли обзавестись новыми друзьями.
Той осенью и зимой две старшие девочки Гербертов пошли в школу, а потом начали выполнять несложную работу в домах прихожан баптистской церкви. Поначалу Мари противилась новым занятиям дочерей, поскольку теперь они меньше помогали по хозяйству, но лишь до тех пор, пока они не начали приносить ей заработанные деньги. Пять центов за стирку, десять — за выглаженную рубашку, пятнадцать — за работу в саду. Мари прятала деньги и обещала девочкам, что не скажет о них Бобби Джо. Сама же она стала требовать от них меньше.
Теперь мелкая домашняя работа, а иногда и кое-что посложнее выпадало на долю Арлетты. Для девочки пяти с половиной лет совсем не просто было мыть посуду, гладить и стирать, но Арлетта знала, как много работает Анжелика, чтобы скопить денег, необходимых для их совместного побега. Анжелика открылась, что отдает Мари только половину тех денег, которые зарабатывает. Она скрывала от Мари, что другая половина, а иногда и больше остается у нее.
Верная своему слову, Анжелика копила деньги. Она говорила о том дне, когда сможет сама купить Арлетте столько шоколадной содовой воды, сколько та захочет. Обещала, что сможет осуществить все их мечты. Анжелика настояла, чтобы Арлетта отдавала ей всю мелочь, которую найдет в карманах брюк Бобби Джо во время стирки. Если там оказывалось больше нескольких центов, деньги отдавались Мари, поскольку она знала, что после очередной ночной попойки муж всегда забывал там сдачу.
Деньги Мари держала в каменном кувшине у входа. Она ничего не говорила Бобби Джо, но Арлетта часто слышала от матери, что однажды она уйдет от него и заберет всех детей с собой.
Глядя на полупустой кувшин, Арлетта понимала, что матери придется ждать всю жизнь, прежде чем она сможет забрать их отсюда.
Арлетта понимала, что должна сама позаботиться о себе.
На Рождество в доме редко случалось что-нибудь интересное, и единственным, чем запомнилось это Рождество, стала молитва, тихонько произнесенная Анжеликой перед сном, которую
— Боже, если ты есть там наверху, пойми, мне обязательно нужно вырваться отсюда. Если ты заставишь меня остаться, я убью Бобби Джо. Пожалуйста, укажи мне, как выбраться. Я все сделаю, Господи. Только помоги мне выбраться.
Арлетта никогда раньше не слышала, чтобы сестра просила так горячо, даже когда Бобби Джо бил ее. Лежа с полуоткрытыми глазами, Арлетта видела, как сестра залезла в постель, но не пошевельнулась. Эту ночь, как и многие другие ночи потом, Анжелика спала беспокойно, и Арлетта решила, что она не слишком надеется на помощь Господа, полагаясь больше на себя.
Арлетта твердо верила, что у сестры нет от нее никаких секретов. Они обе почти одновременно приняли одно и то же решение, и обе понимали, что им нужно придумать план побега. Весь месяц Арлетта ждала, когда Анжелика наконец подойдет к ней и расскажет о своем плане.
Однажды, почти в конце месяца, незадолго до того как наступила февральская распутица, Анжелика ушла, забрав с собой все деньги, которые должна была поделить с Арлеттой.
Для Арлетты это предательство было как удар ножа в спину. Она доверяла сестре, надеясь, что та позаботится о ней, поможет убежать, но Анжелика думала только о себе.
Из карманов Бобби Джо Арлетте удалось набрать не меньше пяти долларов. И она глупо, по собственной воле отдала их сестре.
В тот день Арлетта научилась не доверять никому, кроме себя. Тем же утром за Бобби Джо пришла полиция. Его арестовали за изготовление и продажу самогона и за ограбление магазина «Беннетс Дженерэл». Бобби Джо протестовал, утверждая, что был пьян и просто пошутил, но двое полицейских, похоже, смотрели на дело иначе.
Арлетта наблюдала, как полицейские схватили отца. Видела ничего не выражавшее лицо матери, смотревшей, как полицейская машина скрылась в голом лесу. Бобби Джо ушел, но след его жизни, мыслей, поведения остался висеть над лачугой.
«Тюрьма, — думала Арлетта. — Отца отправят в тюрьму». И все же своим детским умишком она считала, что отец сбежал.
Сбежал, как Анжелика. А она осталась здесь, в глухих лесах Луизианы. Ее мучил страх, что она никогда не выберется отсюда.
Глава 4
Арлетта жила в постоянном страхе, что отец вернется, но годы шли и ничего не происходило. Мари худо-бедно перебивалась стиркой — работой, которая ложилась в основном на девочек, поскольку сама она была слишком занята с малышами. Выяснив, что можно получить неплохие деньги за покрывала ручной работы, они начали подбирать разные кусочки и лоскутки от старых вещей, сшивать их вместе и продавать на церковных базарах в Нью-Иберии. Однако вырученных денег постоянно не хватало, и Мари в отчаянии заламывала руки, испытывая постоянное чувство вины перед детьми.
За это время Арлетта узнала много нового для себя. Мать рассказала ей, что Анжелика сбежала из-за постоянных приставаний отца. Мари долго не хотела верить «злобным наветам», но когда шериф сказал, что Бобби Джо сознался во многих других безобразиях, помимо самогоноварения, Мари осталась лицом к лицу с правдой. По ее словам, Анжелику отдали приемным родителям. Больше Мари не желала разговаривать на эту тему. Арлетта ничего не знала о «приемных родителях», поэтому постаралась представить себе, что Анжелика живет так же плохо, как она сама.