Пожар
Шрифт:
Великолепная комната была ярко освещена. В серебряных, подсвечниках торчали длинные гладкие свечи. Их расставили по белой ирландской скатерти через каждый метр. Серебряные тарелки и тонкие бокалы сверкали в мерцающем свете.
— У тебя замечательный стол, Саймон, — объявил во всеуслышанье Харлан Клейборн, устраиваясь рядом с Ханной.
— У меня замечательные гости, — ответил хозяин с изяществом.
«Сегодня папа в прекрасном настроении», — подумала Ханна довольно. Ей приходилось видеть, каким мрачным и неразговорчивым
«Вот если бы и мама была здесь! — думала девушка. — Она всегда болеет так некстати. И столько времени проводит наверху, в своей комнате, что я по ней даже скучаю».
Ханна видела, как на другом конце стола сестра помогла сесть старому мэру, затем сама села рядом.
Мэр тут же потянулся к блюду с хлебом, причем взяв кусок себе, даже не предложил соседке.
«Бедная Джулия, — подумала Ханна, опускаясь на сиденье. — Временами папа поступает с ней несправедливо».
Затем она повернулась к мистеру Клейборну и: заговорила с ним о его лошадях.
Через несколько минут появилась Люси, одетая в черную форму и белый передник. Она несла большую китайскую супницу. Поставив ее во главе стола, девушка сперва начала прислуживав Саймону Фиару — погрузила в суп серебряный половник и наполнила его тарелку.
— Прекрасно, Люси, — похвалил хозяин. Какая большая супница. Может быть, тебе нужна помощь?
— Нет, сэр, — ответила горничная, не колеблясь. — Миссис Мак-Кензи сказала, что я должна с ней управиться сама.
И она отправилась вдоль стола, разливая по тарелкам густой красно-оранжевый суп.
— Какое необычное блюдо. В него добавили помидоры? — спросила миссис Грэм, жена священника, когда девушка приблизилась к ней.
— Это суп из омаров, с томатной пастой, — объяснила Ханна.
— Невероятно! — восхитился преподобный Грэм. Ханна хотела было поведать гостям рецепт, но ее прервал леденящий кровь вопль, донесшийся противоположного конца стола.
Она сразу поняла, что это кричала Джулия, надрывая связки, как безумная.
Глава 13
— Мое плечо! О-о, мое плечо! — орала Джулия.
Она вскочила на ноги, опрокинув стул, и все гости тоже вскрикнули.
— Простите, мисс! — воскликнула Люси, пытаясь удержать горячую супницу.
— О-о-о-о! Мое плечо! И что стало с моим платьем! — причитала Джулия.
— У меня дрогнула рука. Я не хотела вас облить! — выпалила Люси, отступая к буфету.
Джулия схватила белую льняную салфетку и принялась яростно тереть свое плечо и спину.
— О, как пылает!
Белый шнурок развязался, платье соскользнуло с плеча, открыв взорам гостей розовый бархатистый корсаж.
— Джулия, дорогая, ты можешь выйти и привести себя в порядок, — поднял голову от стола Саймон.
Девушка знала, что отец старается проявить к ней внимание, но в его голосе звучали лишь властные нотки.
«Мне нужно срочно что-то в себе изменить, — думала она огорченно. — С Ханной никогда не случается подобных неприятностей. Ханна куда более проворная. Она никогда бы не закричала не повалила стул- Но что же мне было делать? Ведь этот суп буквально пылал!»
— Нет ли у тебя ожога, сестричка? — крикнула Ханна, не вставая с места.
— Как будто нет, — ответила Джулия, сжав губы. Собрав всю волю, она положила салфетку на скатерть и, пробормотав извинения, направилась к выходу, Ее лицо горело от стыда.
На пороге она обернулась и случайно заметила выражение лица Люси.
Кажется, на нем играла улыбка. Довольная улыбка.
Глубокой ночью, когда гости расселись в свои экипажи и отправились по домам, когда слуги уже убрали со стола, Ханна и Джулия прошли потайную комнату, о существовании которой знали только они.
Это длинное и узкое помещение без окон находилось над вторым этажом. Поднимавшийся по стене жар от кухонной печи делал комнату жаркой и душной. Маленький газовый рожок бросал тусклый свет.
Сестры отыскали» эту комнату еще в раннем детстве, и с тех пор она стала их секретным укрытием. Девочки принесли сюда одеяла и пуховые подушки и воображали, будто прячутся в глубокой пещере.
Но в эту ночь Джулии думалось совсем не о детских забавах. Она сидела, прижавшись спиной к подушке у теплой стены, обхватив колени руками, и горько вздыхала.
Ханна сидела рядом, зевая и дергая себя за прекрасные светлые волосы.
— Ты не видела, какое было лицо у Люси? — прошептала Джулия. В потайной комнате они всегда разговаривали шепотом, опасаясь, что кто-нибудь их услышит. — Ты заметила ее улыбку?
— Я глядела только на тебя, сестричка, — ответила Ханна, задумчиво качая головой. — И я больше ничего кругом не видела.
— Но после всего случившегося, — продолжало Джулия нетерпеливо, — когда я вскочила и опрокинула стул, разве ты не заметила, как Люси улыбалась, будто была довольна тем, что сотворила со мной?
— Нет, — ответила сестра. — Я только слышала, как она оправдывалась.
— Но я разглядела ее улыбку! — возразила Джулия сердитым тоном. — Она специально вылила суп на мое бедное плечо!
— Зачем? — спросила Ханна, жестом показывая, чтобы сестра понизила голос. — Я что-то не пойму, Джулия. Зачем Люси станет делать такие вещи? У нее нет причин досаждать тебе.
Но сестра не обратила внимания на вопрос.
— Сперва она разбила мое лучшее произведение, и ей удалось вывернуться, как ты помнишь, — сказала она с горечью. — А потом опозорила меня перед папой, после того как я приложила столько усилий… чтобы порадовать его. А он тебе ничего не говорил? Про меня? Про то, что случилось?