Пожарные Панема

Fiorry

От того мужа номер один Эффи сбежала при первой возможности. Жаль, что она представилась со смертью матери и всё же. А потом… потом стало понятно, что, во-первых, мужчина, считающий тебя бездушным трофеем, еще не самый плохой вариант, а во-вторых, если хочешь выжить в мире мужчин, живи по их правилам. Милая тоненькая блондинка сбивала с толку, позволяя считать, что ею владеют. Когда очередной супруг соображал, что всё что он делает, он делает только потому, что этого хочет его супруга — было уже поздно.

Хорошие юристы

позволяли Эффи выбираться из браков с минимальными потерями в плане финансов и с максимальными приобретениями в плане власти и слияния. Плевать на дома, их она еще купит. Единственное, чем она сейчас дорожила, так это своей репутацией, добытой потом и кровью. Вот почему поиски поджигателя приобретали характер личной вендетты. А отсутствие каких-либо результатов расследования вызывало приступы дикой изжоги, подталкивая к саморучному четвертованию капитана Эбернети, просрочившего все мыслимые и немыслимые сроки по предоставлению итогового заключения.

Дверь беззвучно отворилась, впуская внутрь непрошенного гостя.

— Чертовы падальщики! — продолжала браниться Эффи, резко развернувшись на негромкие покашливания.

— Дорогуша, с кем ты спишь, конечно, твое личное дело, но постарайся не слишком афишировать, — Эбернети ехидно улыбнулся, прошествовав вглубь кабинета. Даже будучи облаченным по форме и гладко выбритым он умудрялся выглядеть так, словно как проснулся так и пошёл на работу, не размениваясь на такие мелочи как переодевание и утренний душ.

— Иди к черту! — беззлобно отмахнулась Эффи, направляясь к своему столу. — Ну, и чем ты меня порадуешь? Ты помнишь от кого зависит твоя карьера, если ты не поторопишься… — по глади столешницы красного дерева легко скользнула папка.

Тонкие наманикюренные пальчики откинули обложку и принялись перебирать листы, приподнимая те, что были скреплены, упираясь в особо заинтересовавшие женщину моменты. Нарисованные брови, изгибаясь кривой, с каждой страницей все больше сводились к тонкой переносице.

— Ты издеваешься? — её голос был тих, что говорило о бескрайней неудержимой ярости.

— Детка, успокойся, а то пар из ушей пойдет, — Хеймитч уже устроился на диване у стены, вытянув ноги. Уж кто-кто, а он не сильно опасался гнева Эффи, — а в бумагах я совершенно серьезно отразил основную версию. У объекта есть все: мотив и средства. Как думаешь, полиция уже додумалась или им слишком хорошо платят, чтобы они шевелились?

— Ты обвиняешь меня! — прогрохотала Эффи, швырнув в капитана папкой. Надо сказать очень метко, так что её содержимое рассыпалось прямо у него на груди. — Ты совсем с ума сошел со своими пьянками?

— Ну почему же? Вот это твой муж номер один. Никакого к тебе уважения, получил сколько там миллионов при разводе? — Эбернети откинул фотографию, потом подцепил еще одну, нахмурившись посмотрев на физиономию на ней: — номер три, он, кажется, от тебя гулял и в конечном

итоге увальсировал к какой-то вертихвостке, прихватив немного совместно нажитого имущества и должность казначея… А это мой любимец — номер четыре. Это не его ты пригрозила кастрировать, потому что он решил, что твоё согласие на участие в оргиях не всегда необходимо? — Возникла небольшая заминка, но Хеймитч чуть потряс рукой и, скидывая листы, выудил снимок: — Ну и номер два. Ударился в религию. Тоже не остался в нищете. Вообще тут согласен, душевное умиротворение требует хорошей финансовой поддержки.

Подскочившая со своего места Эффи стала наступать на посетителя. Медленно подняв брошенное фото, она втянула побольше воздуха в легкие и принялась отбивать подачу.

— Номер один ввел меня в необходимый круг, а номер три помог с избранием в Совет. Номер два, — Тринкет выдернула снимок из рук Хеймитча, — все мужики тряпки. — Ну и десерт: номер четыре — должность мэра. Да он научил меня всему и да, он бы запел у меня фальцетом, не согласись на тихий развод в тот вечер. И эта информация из посторонних известна только тебе.

С довольной от воспоминаний о жалком лепете супруга улыбкой, она чуть склонилась, и теперь их носы почти соприкасались. Под маской косметики Эбернети к своему удивлению увидел веснушки и тонкую паутинку морщин у глаз. Когда же они появились, ещё же недавно ей было восемнадцать? Как и ему. — Так что у меня нет причин так мелко им пакостить.

— А это зависит от того, у кого адвокат окажется лучше, — наконец-то собирается с мыслями Хеймитч, — к тому же, в твоем случае опасны даже слухи. Так что отступись и дай работать. На небритом лице мужчине заиграла победоносная улыбка, не сулившая Эффи ничего хорошего в ближайшей перспективе.

***

— Так как ты, говоришь, умудрился потянуть мышцы? — лукаво стреляя глазами, интересуется Китнисс. Её твердые пальцы уютно устроились на шее и плечах Гейла и довольно ощутимо разминали мышцы, попутно пересчитывая позвонки.

— Да так, небольшая неловкость, — парень морщит нос, вздыхает, припоминая приключившуюся накануне свалку из двух тел на ковре в административном здании школы.

— Да ладно, — ладонь ощутимо хлопает его по плечу, — ты же знаешь, я не буду мучить тебя морализаторскими занудствами.

— Да просто рассказывать нечего, — отмахивается собеседник, чуть склоняя голову налево. — Посильнее, пожалуйста. Вот как состоится очередное «сватовство», тогда да, будет о чем поговорить.

— Привет Пит, — радостно сообщает Китнисс, с удвоенной силой массируя забитые мышцы шеи.

Гейл лениво открывает один глаз, смотрит на старшего по команде, замершего на входе, а потом последовавшего к шкафам и чайнику, и возвращается к наслаждению массажем.

— Как там Эбернети, еще жив? — жмурясь от удовольствия, спрашивает у вошедшего Гейл.