Пожарский 3
Шрифт:
Последнее Насте не понравилось уж совсем. Она надулась и ушла в дальний угол, делая вид, что причёска у неё растрепалась, и она хочет поправить её перед маленьким походным зеркалом. Настя расплела косу и принялась причёсываться, поглядывая в отражение на своих товарок.
Лизины руки шустро порхали над столом, раскладывая карты хитрыми рядами:
— Вот так… А эти сверху… теперь вскрываем! Сперва на себя.
— Ну-ну, — поторопила Марина.
— Что было… Ну, это «родной дом», понятно. Что будет… О! Десятка червовая — это мечты и планы, — девушки
— Что?! — требовательно спросила Марина.
— Это… — Лиза мялась. — … государственное здание. Это значит…
— Государственное? — нахмурила брови Марина. — Это про то, что я в Кремле буду жить?
— Да! — с облегчением закивала Лиза. — Скорее всего, так и есть!
— Так, про жениха давай.
Лиза с опасением перевернула первую карту.
— Что было… какая-то болезнь…
Марина поджала губы. Да, говорят царевичу немоглось. Н-ну… Не будет лишний раз приставать с постелью.
— Дальше!
— Что будет, — Лиза перевернула карту и снова замерла.
— Тоже десятка? — удивилась Марина. — Тоже мечты и планы?
— Д-да… И чем сердце успокоится… — на третью карту она смотрела, прикусив губу.
— Смерть? — догадалась Марина.
Лиза только кивнула.
Полячка задумчиво смотрела на карты.
Стоит ли верить глупому гаданию? Ерунда ведь, затеянная ради развлечения… Хотя… Если царевич Дмитрий рано умрёт, это будет выгоднее для всех. Ну, кроме самого царевича, понятное дело, но кто им интересуется… Главное, чтоб успел царём стать и с Мариной повенчаться, а вопрос с наследником можно будет уж как-нибудь решить. Взять на заметку хотя бы Лизкиного брата, Юрку, которого на польский манер все привыкли звать «Ежи». Ежи Трубецкой молод, красив, ловок и весьма удачно назначен начальником её охраны. Да, папенькины дядьки ходят вокруг, как трёхголовый цербер, но ведь можно с помощью верной Лизы что-нибудь придумать…
— Ладно, давай дальше.
— На мага, который рядом с царевичем! — Лиза перевернула первую карту, и с неё, уперев руки в боки, на девушек уставилась дама пик.
Настя, вытаращив глаза, привстала перед зеркалом. Из карты резко выбросилось что-то чёрное, словно змея, громко бахнуло и запахло гарью. Лиза и Марина упали в разные стороны, а змея кинулась к Насте, долбанулась в зеркало, расколов его пополам, и исчезла обратно в карте.
— Ма-а-а-а-м-а-а-а-а-а-а!!! — пронзительно заверещала Салтыкова и заколотила в стенку, прилегающую к кабине, напрочь забыв и про специальный проведённый туда телефон, и про запасной колокольчик на верёвочке…
Караван брачного посольства остановилась посреди какого-то поля, из машины в машину метались врачи и маги, хлопотали над Мариной. Хмурый Юра Трубецкой в общей суете влил сестре одну за другой три лечилки, получил от польского пана замечание об обязанностях, которые необходимо выполнять несмотря на родственные чувства, оставил слабо лепечущую Лизу на руках у до смерти перепуганной Насти и ушёл.
Покуда все суетились над будущей царицей, Настя задёрнула шторки их с Лизкой закутка, поглядывая время от времени сквозь щёлочку:
— Доигралась? — она сердито села на край Лизиной постели и осторожно потрогала её лоб, покрытый капельками липкой испарины. — Больно?
— М-м, — помотала головой Лиза. — Хол-ло-д-д-д-н-но…
Настя сволокла на Лизу оба одеяла, Лизину шубу, тёплую шерстяную шаль.
— Лучше?
— Д-да.
— Дурочка ты.
Лизка вздохнула. Возможно, она впервые в жизни раскаивалась в своей импульсивной выходке. Дрожащая ледяная рука высунулась из-под одеяла и сжала Настину ладонь:
— Насть…
— М?
— Там не Кремль был.
— Да я поняла уж. А что?
— «Казённый дом». Ну, тюрьма.
— Да блин!
— Ага. А десятка царевича — мечты порушенные. Поверх её десятки — значит ни у него, ни у неё не сбудется, — Лиза помолчала. — Ещё ведьма эта…
— Не говори ты про неё! — испугалась Настя. — Дознаваться начнут, выкинут нас нафиг посреди снежного поля, да ночью…
— Не буду, — как-то сразу согласилась Лиза. — Всё равно я умру, наверное…
— Вот ещё удумала! — возмутилась Настя. — Я тебе сейчас чаю горячего сделаю, изнутри согреешься!
— Да, допросишься их сейчас…
— А у меня амулет одноразовый есть! Я вина подогрею!
Но тут шторка бесцеремонно отдёрнулась и в проёме колом нарисовался недовольный немецкий доктор Фридрих фон Гроссе:
— Дефицы! Гофорить бистро! Кому есть плох?
— Ей! — Настя подскочила и ткнула в подругу пальцем.
— Отходить, битте. Я есть происфести осмотр.
Примерно через час совокупные усилия докторов возымели своё действие. Марина и Лиза перестали беспрерывно холодеть и трястись, хотя всё ещё обнимались с грелками. Автопоезд медленно двинулся вперёд.
А ЗИМА ПРИШЛА СУРОВАЯ
Зима пришла лютая, с метелями и трескучими морозами. Пока не настолько, чтоб птицы на лету падали, но чуяло моё сердце, что к тому всё идёт. И подтвердились эти предчувствия тем, что в один из дней, когда мы с Болеславом отработали очередную полевую сверхнагрузку двумя снеговыми замесами, ко мне в гости пришла бабушка.
— Экие вам Снегурочки помогают, — похвалила она целительницу Юлю с помощницей Стешкой (без Пахомовой внучки моё лечение грозило зайти в полнейший тупик, во всяком случае, сама Стеша была в этом железно уверена).
Все тут же бросились чинно кланяться, а я — обниматься.
— Болеслав, веди женщин домой, я с бабулей побеседую.
— Присядем? — Умила слегка шевельнула пальцами, и навороченная нами снежная гора превратилась в ледяной резно-узорчатый павильон со снеговыми диванами. Мы присели.
— Секунду, — мой манонакопитель был почти пуст, но сейчас, да ещё с усилителями-проводниками, которые мне Горуш сконструировал, я мог уже довольно быстро собирать энергию из окружающего пространства. — Могу я угостить бабулю?