Пожитки. Роман-дневник
Шрифт:
– Я не могла больше ждать, – отчаянно призналась она, – и решила высказать вам прямо сейчас! Все высказать!
– Да, пожалуйста.
– Вчера какие-то молодые люди и девушки у меня под окнами устроили чуть ли не дискотеку! С криками, с боем бутылок, с матом и… уж не знаю, что они еще там делали… Я несколько раз пыталась их успокоить, но когда к шести утра пообещала вызвать милицию, ваша дочь такое устроила!!! Она орала как сумасшедшая, она пыталась меня ударить, она вела себя как невменяемая! И… я ее сдала в милицию!
Выдержав многозначительную паузу, Бакк произнес:
– Ну… не знаю. Сегодня она вполне благополучно ровно в восемь утра ушла в свой детский сад. И я не видел у нее на лице никаких следов ночного
– О господи! – пролепетала дама. – Я ошиблась дверью. Извините…
И она начала звонить соседям.
Бакк, проклиная все на свете, ползком двинулся к своему дивану. Едва принял горизонтальное положение, как… в дверь позвонили. Дама, прекрасно зная, что хозяин квартиры никуда деться не мог, звонила и звонила. Звонила и звонила. Звонила и звонила. Чудовищное путешествие пришлось повторить.
– Что?.. – проговорил Бакк, открывая. На большее высказывание сил уже не было.
Дама, просветлев лицом, указывая на соседнюю дверь, радостно спросила:
– А вы не знаете, когда они бывают дома?!
– …Н-нет.
Голос прозвучал заупокойно.
Бедный Бакк.
Поехал к нему. Разумеется, надо было купить мандаринов, какой-нибудь торт, возможно, даже издевательские цветы, чтобы «перед людями не стыдно». По идее, когда навещаешь больного, приятно должно быть обоим. Нужно только помнить, что недуг жестоко ограничивает человека в правах волеизъявления, поэтому естественно возникающее удовольствие от осознания собственных возможностей желательно прикрутить и запрятать до времени куда-нибудь подальше. После, когда наружу выйдешь, нарадуешься вволю – мол, дескать, миновала нас чаша сия, дозволено еще попрыгать чуть-чуть козлом, губя остатки здоровья, а когда оно, нездоровье, объявится по полной программе, одному Богу ведомо, и – слава Ему. А покуда ты у больного находишься, на предсмертном, можно сказать, одре, требуется обеспечить умиротворение всех участников процесса, каковое наиболее ощутимым образом в таких условиях достигается гастрономически. Вот я и купил пива несколько бутылочек, и пил его, заедая чипсами, которые тоже себе купил, вместе с пивом, а Бакк пил чай с сушками, они у него дома имелись безо всякого моего участия.
– Я уж думал, чего-то он не звонит? Думаю, так, наверное, не дождусь звонка. А ты вдруг, раз – и сам решил приехать!
Наблюдая, как он радуется, я между тем размышлял: «Ага!.. Следовательно, звонка-то моего ждали. А я и не рассчитывал звонить-то. Зачем я стану звонить немощному человеку, который себя самого удивить не может, не то что ближнего чем-нибудь порадовать. Я и поехал-то через все вавилоны только потому, что приключение в этом какое-то почуял. А так бы в жизни не поехал. Свали Девушка по своим делам, я бы домой отправился – сидел бы с пивом и чипсами, слушал бы остервенелую прелестную музыку и вспоминал бы, как раньше хорошо мне делалось от такой музыки, пива и чипсов и как в общем-то по барабану сейчас, какое бы дорогое пиво ни лилось внутрь, какая бы перенавороченная музыка ни грохотала в комнате, а про чипсы, если уж сырокопченый балык не справляется, даже и говорить излишне; остается, господа мои, отлавливать мух кайфа, коли гадость твою и малодушие с равнодушием неожиданно приняли за широчайший жест духовности, чуткость подтверждающий, расположенность товарищескую; так-таки не подлец ты оказался, каковым имеешь все основания считать себя, а вернейшим истинным другом, которого дай Бог каждому, если, конечно, не стрясется настоящая беда».
Да, и вот еще что. Уже больше недели у Бакка отчаянно болит сердце. Это старость. За разговорами о немощи и шутками об угрозе импотенции мы не замечаем наступления критического возраста. У Бакка, похоже, он наступил вполне: по вечерам ему тяжело стоять, не лучше сидеть, лежание тоже не помогает. А если Бакк умрет?! Как это печально… Точнее, это станет по-настоящему Невосполнимой Утратой. Он ведь
Примерно так, за некоторой трагической разницей, недавно и получилось (не с Бакком, с работой). Старый человек подобен автомобилю с критическим пробегом. Он начинает сыпаться. Посыпался и я. Боль под левой скулой, похожая на ту, какая бывает при защемлении нерва, точила разум несколько дней. Сначала думал – само рассосется. Не рассосалось. Дошло до того, что стало трудно пережевывать коренными зубами жареные семечки. Широко открывать рот при зевании тоже больно. Решил воспользоваться платным медцентром, куда могу ходить благодаря страховке. Ее мне Девушка купила на своей работе. По контракту оставалось еще два месяца обслуживания.
Пришел к терапевту, она послушала, как я дышу.
«Нормально, – думаю, – в организме все взаимосвязано».
Потом зашел к невропатологу.
– Жизнь у меня сложная, – интимно сообщил я ей. – Сплошные нервы. Боюсь, рожу парализует. Буду отличаться от Такеши Китано только тем, что я не Такеши Китано.
– У вас не те нервы, – говорит она. – Идите к стоматологу.
– Зубы я щупал. Они не виноваты.
– Вот стоматолог и проверит.
Явился к стоматологу. Он залез мне в уши и начал их двигать. Потом попросил открыть рот, пошевелить челюстью. Я пошевелил.
– Так больно?
– Нет.
– А так?
– Угу! Угу!
– У вас поразительно не сточенные бугры у коренных зубов, – резюмировал стоматолог. – Как у двадцатилетнего. Значит, приточка в других местах. Нижняя челюсть из-за неправильного прикуса постоянно ищет себе место. По краям удалены четыре зуба. Симметрия отсутствует. Передние верхние опломбированы, передние нижние скучены. Отсюда развивается дисфункция мышцы. И в суставе я тоже не уверен. Вам надо ехать в центр лицевой боли. Он такой один в вавилонах. Там работают специалисты-ортодонты, они занимаются только этим. Я могу лишь консультацию дать и назначить физиотерапию. Минимум пять сеансов. А вообще, если лечить по-настоящему, зубы надо обтачивать. Возможно, потребуется протезирование.
Рассказав обо всем по телефону Алину, я безапелляционно заявил:
– Мне конец! У меня нет денег на ортодонта. А вдруг физиотерапия не поможет? Я не смогу говорить!
– Отлично! – воскликнул Алин. – Свершится то, к чему ты шел всю жизнь и что является главным для тебя. Ты не будешь говорить. Ты вообще не будешь больше говном заниматься. Сядешь дома и начнешь писать с утра до вечера. Как настоящий писатель!
– Я стану инвалидом!!
– Прежде всего ты станешь писателем, а уже потом инвалидом.
Да-а… Интересно только – как отреагируют на это в моем ипотечном банке? И что скажет Девушка?
Заглянул на физиотерапию. Там сказали:
– Ваша карточка аннулирована.
– Как?!?
– Да. Со вчерашнего дня.
– Но у меня контракт до февраля!!
– Звоните в нашу коммерческую службу.
Я позвонил.
– Звоните в вашу страховую компанию.
Я позвонил.
– Звоните на предприятие, где покупали обслуживание.
Я позвонил Девушке:
– Умоляю! Позвони в это долбаное предприятие, где ты покупала мне страховку!