Пожнешь бурю
Шрифт:
– Я Макэйлис, – шептала она про себя, изо всех сил налегая на весла, – а ни один из Макэйлисов не потерпит подобного обращения!
Хуже всего, думала она, направляя плоскодонку к противоположному берегу, что нельзя рассказать о случившемся Александру и Малькольму, которых, безусловно, потрясет сам факт, что она в одиночку отправилась в замок Монтегю.
Мереуин с трудом выволокла лодку на берег, перевернула ее, потерла, жалобно постанывая, ноющую спину и ягодицы. Хорошо бы взять с собой Ромула, приказать ему «фас!» и с удовлетворенной улыбкой увидеть, как клыки шотландской гончей
К тому времени, как она добралась до замка, гнев начал утихать, сменяясь любопытством и усиливающимся беспокойством. Старик, обратившись к длинному, когда тот появился, назвал его «милорд», – но это не может быть лорд Монтегю! Тогда кто же он и не связано ли каким-нибудь образом его присутствие в замке с тем, что у них отняли право пользоваться рекой?
Глава 2
– Мисс Мереуин, мисс Мереуин, они тут! Лососи идут на нерест!
Сидя на каменной террасе в шляпке, прикрывавшей глаза от ярких лучей весеннего солнца, которое время от времени проглядывало сквозь слоистые облака, Мереуин быстро подняла голову на взволнованный вопль Джемми Кью, десятилетнего сынишки конюшего Джона. Рыжеволосый, как отец, с сияющими на детской мордашке глазами, он мчался, перебирая крепкими ногами, через зеленую полоску газона к спускавшейся по ступеням террасы стройкой девушке в белом, отделанном кружевами муслиновом платье.
– Ты видел? – нетерпеливо спросила Мереуин, когда он, споткнувшись, растянулся у ее ног, подняв вверх возбужденную физиономию, сплошь усыпанную бесчисленными веснушками.
– Ой, мисс, видел! Идут там, внизу, по реке, и отец говорит, вам надо бы поспешить, если желаете поглядеть. А не то живехонько уйдут вверх!
Мереуин заторопилась вслед за мальчиком по узкой тропке вниз, к берегу, ощущая через подошвы башмаков гладкость круглой черной гальки. Джон Кью стоял у самой кромки воды, глубоко сунув руки в карманы клетчатых горских штанов и обшаривая глазами расстилавшуюся перед ним глубокую синюю реку.
– Они в самом деле тут, Джон? – спросила девушка, переводя дыхание, и встала рядом с ним.
Он кивнул:
– Угу, мисс. Каждый год в разное время являются, правда?
– Правда, только все же являются каждый год, вот что важно. – Она подалась вперед, позаботившись о том, чтобы не испачкать подол белого платья, зная, что Энни отчитает ее за неаккуратность.
Ежегодный приход лосося в холодные, глубокие воды Лифа знаменовал в Кернлахе наступление настоящей весны и окончание бешеных зимних вьюг, хотя погода в это время частенько оказывалось дождливой и зябкой. Приход лосося задерживался порой до конца мая, иногда до июня, но кернлахская легенда гласила, что, раз он пришел, снегопада до следующей зимы не будет, и почти все фермеры-арендаторы приурочивали начало сева к моменту его первого появления.
– Ой, вон они! – прокричала Мереуин, заметив блеснувшее неподалеку от берега серебристое брюшко.
Через несколько секунд прозрачные воды кишели рыбой, попадались поистине огромные экземпляры, и Мереуин недоумевала, как удастся увесистым лососям перескочить через валуны в верховьях Лифа.
– Хотела бы я посмотреть,
В семилетнем возрасте Александр ездил с отцом в замок Монтегю посмотреть, как лососи из последних сил пробиваются в ледяной, кристально чистый бассейн, образованный тающими снегами Бен-Кейлаха.
Александр много раз описывал Мереуин картину, до сих нор отчетливо стоящую перед его мысленным взором, хотя с тех пор прошло много лет, и пробудил в младшей сестре страстное желание увидеть все собственными глазами. Он разжигал интерес Мереуин, рассказывая, как гигантские рыбины упорно выпрыгивают из кипящей воды, волны неустанно отбрасывают их назад, а они вновь и вновь повторяют попытки, пока не добьются успеха.
– Я влез на торчащий из воды валун, – вспоминал Александр, и его карие глаза радостно поблескивали, – и они подходили так близко, что один прыгнул прямо мне на ногу! Я руками мог наловить сколько угодно.
Каждый год, когда шел лосось, Мереуин боролась с желанием увидеть эту смертельную битву, но замок Монтегю не принадлежал больше Макэйлисам, а она никогда не осмелилась бы сама переправиться через реку, опасаясь, что Эдвард Вильерс арестует ее за вторжение.
– О-о-ой, папаша, ну и здоровенная! – взвизгнул малыш Джемми, тыча пухлым пальцем в воду.
Джон крепко схватил парнишку за ворот, чтобы тот не свалился в воду. Жадно облизываясь, мальчик взмолился:
– Мы что, ни одной не съедим?
Джон с улыбкой покачал головой:
– Они старые, Джемми, почти дохлые. Все равно что кусок кожи сжевать.
– Кроме того, у них будут мальки, – добавила Мереуин, очнувшись от воспоминаний, и подошла ближе.
Джемми вытаращил круглые глаза:
– Мальки? Когда? Я хочу поглядеть!
– Это зрелище не для нас, – уведомил его отец. – Потому они и идут сюда, парень. Готовят себе детский сад в верховьях, там, где родились на свет сами.
Глаза Мереуин весело заблестели под полями шляпки.
– Все еще хочешь съесть одну, Джемми?
– Ой, нет! Ни за что! Пускай у них будут мальки! – Джон рассмеялся вместе с девушкой.
– Как только перед ним на тарелке в очередной раз окажется добрый кусок свежего розового филе, он позабудет свое обещание.
– Разумеется, – ответила с улыбкой Мереуин.
Хотя права на судоходство принадлежали маркизу Монтегю, его личное право на рыбную ловлю распространялось лишь на широкую излучину реки, рядом с доками Макэйлисов, где поворачивало русло; впрочем, Мереуин знала, что браконьерство в здешних местах – дело обычное.
Жители горной долины могли ловить рыбу ниже по течению до самого Минча, однако кое-кто приносил домой такой улов, что мог бы накормить полдеревни. Она как-то и сама попробовала вооружиться острогой и сетью под терпеливым наставничеством Малькольма и страшно радовалась удаче, хотя наколотая и вытащенная на берег рыбешка оказалась такой крошечной, что не хватило бы на ужин и домашней кошке.
– Ну, вроде прошли последние, – заметил Джон, и черные глубины вод опустели столь же внезапно, как несколько минут назад наполнились прыгающими рыбинами.