Пожнешь бурю

Марш Эллен Таннер

– Никогда, никогда не обошлась бы я так со своей сестрой, будь она у меня, – с чувством заявила Мереуин, демонстративно отворачиваясь.

– Ой, да родичи и должны драться, – со знанием дела возразила Мегги. – Мы с Коллом только это и делали, когда я жила дома.

Мереуин промолчала. Ни разу в жизни она даже не замахивалась на братьев, а они на нее, по крайней мере, в гневе. О да, они не раз спорили, выходили из себя, сердились друг на друга, но ссоры всегда заканчивались извинениями, примирением и скоро забывались.

Девушка

подавила горестный всхлип, не желая, чтобы Мегги слышала, и уронила голову на руки. Ничего ей не нужно больше, только оказаться дома с Алексом и Малькольмом, чтобы сказать, как она любит их, как жалеет, что заставила их волноваться. Горячие слезы покатились по грязным щекам, и она молча плакала, терзаемая горем и голодом.

Ужин принесли двое усталых стражников. Низенький тащил почерневший котел, из которого гнутым черпаком накладывал в миски какую-то размазню, другой, высокий, торчал позади и внимательно следил за женщинами. Мегги, начавшая трезветь и пришедшая из-за этого в раздраженное состояние, прижалась мясистой физиономией к прутьям решетки и не спускала глаз со своей миски, раскрыв рот и укоризненно покачивая головой.

– Не волнуйся, Мегги, любовь моя, – засмеялся раскладывавший еду стражник, тот самый, который раньше ударил Мереуин по руке, – получишь все, что тебе причитается. А джин я из тебя выгоню.

Мегги что-то хрюкнула, и стражник снова захохотал.

– Смотри, моя красавица, не обкрадывай малютку, – предупредил он ее, протягивая Мереуин миску.

Подойдя за своей порцией, она просунула руку между прутьями и в отчаянии ухватила его за рукав.

– Прошу вас, сэр, вы не имеете права держать меня здесь!

– Эй, а ну пусти! – прокричал он, стараясь высвободиться, не пролив содержимого котла.

Мереуин вцепилась еще крепче.

– Вы не понимаете! Мой брат Александр Макэйлис, лэрд замка Кернлах!

Служитель постарше насторожился и задумчиво прищурился:

– Не тот ли Макэйлис, что шерсть поставляет? – Сердце ее радостно забилось.

– Да! Да! Тот самый!

– Ну конечно, а я принц Уэльский, – парировал другой стражник и резко вырвался из тоненьких пальчиков, вцепившихся в его рукав.

Мереуин не сводила глаз со старшего.

– Прошу вас, поверьте мне, – умоляла она, уверенная, что сумеет его убедить, если только ей хватит времени.

– Поди прочь, грязная шлюха, – велел низенький стражник.

Высокий шагнул ближе к решетке.

– Нет, постой-ка минутку, Энди. – Он ясно видел разгорающуюся в темно-синих глазах надежду. Худенькое личико; порозовело, мягкие губы раскрылись, Девушка едва смела дышать, боясь, как бы он снова не отвернулся. – Как тебя зовут, крошка?

– Мереуин Макэйлис. – Собственный голос звучал в ее ушах слабо, словно откуда-то издалека, и она всеми силами пыталась укротить бешеное биение сердца. – М-мой брат Александр Макэйлис, – повторила она

трясущимися губами, заглядывая снизу вверх в глаза стражника, отчаянно желая, чтобы он понял. – На меня напал человек на улице и сказал… сказал, что я собиралась украсть у него перстень. Это неправда!

– Хватит выслушивать этот бред! – нетерпеливо воскликнул Энди и двинулся было со своим котлом дальше, но, видя, что его спутник с явной заинтересованностью прислушивается к байкам молоденькой заключенной, метнулся назад и взмахнул кулаком, словно собираясь ударить девушку.

– Заткнись, я сказал, черт тебя подери! – проорал он. Мереуин с испуганным криком отпрянула.

– Пошли, Дэви, не слушай ее, – раздраженно повторил Энди. – Она морочит тебе голову. Поработаешь тут, поймешь, о чем я толкую. Правда, она чересчур хороша для уличной шлюхи, да знаешь, кого собиралась ограбить? Сына сквайра Джона Роулингса, а тебе хорошо известно, что он не стал бы врать!

Синие глаза Мереуин лихорадочно блестели, она чуть не плакала, видя, как выражение лица высокого стражника постепенно менялось от сочувственного к недружелюбному.

– Да, твоя правда, Энди, – согласился он и повернулся к ней спиной.

– О, пожалуйста, подождите! – в слезах прокричала Мереуин, отчаянно колотя по прутьям.

– Еще одно слово, – с ненавистью бросил через плечо Энди, – и я из тебя дурь выбью!

Мереуин, всхлипывая, отступила, а оба стражника пошли дальше, раздавая еду женщинам, громко сетовавшим на задержку. Она молча глядела, обливаясь слезами, пока они не закончили работу. Высокий, выходя в дверь, оглянулся, и девушка уловила в его глазах проблеск симпатии.

– Завтра утром твой черед встретиться с мировым судьей, крошка, – доброжелательно сообщил он.

Тяжелая дверь захлопнулась, в замке повернулся ключ. Мереуин стояла, держа в трясущейся руке миску, прижавшись худеньким телом к решетке и печально опустив плечи. Как пережить еще одну ночь в этой кошмарной камере?

– Тебе хочется есть, дорогуша? – возникла рядом с ней Мегги, не сводя жадных глаз с ее миски.

Мереуин взглянула на бесцветную жидкость, в которой плавали какие-то серые комки, ощутила, как в ее желудке что-то перевернулось, и чувство голода мигом исчезло.

– Возьмите, – устало проговорила она, протягивая миску Мегги, которая тут же схватила ее и поднесла к губам.

Мереуин отошла в угол, борясь с тошнотой от хлюпанья толстухи, похожего на чавканье свиньи в хлеву. Она сидела, подобрав ноги под юбки, закрыв лицо руками, вновь чувствуя опасную близость слез, и не пошевелилась, не издала ни звука, когда Мегги, покончив с едой, устроилась поблизости, утирая рукой жирные губы. Их других камер мрачной темницы доносились глухой шепот и кашель, но в маленькой камере, где находились толстая проститутка и стройная юная девушка, царило молчание.