Познавший Кровь
Шрифт:
— Удовлетворены?
Скорее всего, Михаил Игнатьевич остался удовлетворен, потому что дыхание его стало ровнее. В этот момент очнулась Вероника Анатольевна, но перед тем как поднять вселенский хай, супруг придержал ее.
— Вам в самом деле известно, кто убил нашу внучку?
Я кивнул.
— И вы хотите отомстить ему за это?
— Не только за это. Я хочу уничтожить существо, натворившее много других бед.
Уж верил мне толстяк, или нет, но что-то переменилось в его взгляде. Он принял от меня Медальон, покрутил его в руках.
— Дорогая штука. Чтобы сделать ее копию, ваших денег не хватит: здесь ведь золота только тысяч на сорок, а камни… что-то около ста сорока. Итого сто восемьдесят тысяч рублей.
— Или… пускай семь тысяч евро, — сделал я условный подсчет. — Этого с лихвой хватает.
— Но… — Михаил Игнатьевич перевел взгляд на деньги и, по-моему, только сейчас понял, что там лежат именно евро, а не русские рублики.
— Я дам вам десять тысяч евро, если выполните заказ, — заверил я его.
— А вам действительно нужно для… благих целей? — подала голос Вероника Анатольевна.
Я медленно и эффектно кивнул.
— Не стоит судить о чем-то лишь по внешнему виду, — многозначительно и таинственно произнес я после паузы.
Старики переглянулись.
— Хорошо, я сделаю копию как можно быстрее. А после… Исчезнете навсегда из моей жизни!
— Обещаю вам, Михаил Игнатьевич.
— И покарайте убийцу Оленьки! — вставила Вероника Анатольевна.
— Постараюсь, — честно пообещал я.
Вот только непосредственного убийцу я карать не собирался — этим пусть занимается кто-то другой.
Михаил Игнатьевич оказался на редкость искусным мастером. Настоящим мастером своего дела. Всего лишь за пять с небольшим часов он создал копию Медальона Бескровия, которую едва ли можно отличить от оригинала: тот же вес, тот же цвет золота, такие же иероглифические рисунки, камни. В самом деле, мне потребовалось усилие, чтобы заставить себя запомнить, в каком кармане у меня лежит истинный Медальон, а в каком — подделка.
Я расплатился и засобирался уходить, но Вероника Анатольевна так хотела узнать подробности смерти своей внучки, что я не мог от нее отделаться. В конце концов, чтобы перекрыть лавину вопросов, я ответил просто:
— Она умерла не самой худшей смертью. Лучше еще раз помолитесь за ее душу, а не вынуждайте меня отвечать на дурацкие вопросы.
Еще раз поблагодарив Михаила Игнатьевича за помощь, я выслушал в ответ ряд чудесных проклятий и поспешил на выход, пока увесистое распятие и в самом деле не полетит в мою голову.
У дверей Вероника Анатольевна шепнула:
— Дай… Удачи вам, молодой человек!
Я не обратил внимание на оговорку и поблагодарил. И тут меня осенила одна распрекрасная мысль, еще одна мысль в ряде тех, которые появлялись у меня после беседы с Андреем.
— Скажите, Вероника Анатольевна, а где живет ваша гадалка?
Старушка перекрестилась и затараторила:
— Зачем она тебе, юноша? Она тут не причем ведь! Иди уж своей дорогой…
— И все-таки скажите мне, где она живет, — более настойчиво попросил я.
Мой тон подействовал, и старушка дала адрес. Уже выйдя на улицу, я водрузил на глаза солнцезащитные очки, повернулся и сказал:
— Варенье было превосходным! До свиданья!
— Да прощай уж, — под нос ответила Вероника Анатольевна, но я все равно услышал ее слова.
Затем старушка перекрестилась и захлопнула дверь, а я пошел по данному адресу к гадалке.
К моему облегчению, гадалка жила лишь в паре домов от посещенной мною четы суеверов. Я быстро отыскал дверь, протянул руку, чтобы постучать, но не успел. Дверь открылась раньше моего стука.
— Ну проходи уж, коли пришел, — проворчала толстая тетка с абсолютно седыми волосами.
Я, мягко говоря, был шокирован таким приемом. Только что ушел от стариков, принявших меня за самого Дьявола, а тут… Я прошел в прихожую, обшитую какими-то темными полотнами.
— Мне надо бы поговорить…
— Это я, — перебила меня тетка. — Я и есть гадалка. Зовут Марфой Степановной. Иди в гостиную.
Я с легкой иронией на лице прошел в гостиную и присел на краешек большой кровати. вообще, обстановка в комнате была схожа с обстановкой в гостиной ювелира: старые вещи, непонятные картины, раритет на раритете. Но вот пребывало это в таком беспорядке и бардаке, что я боялся ненароком задеть какой-нибудь канделябр или статуэтку.
— Крупную игру ты затеял, вампир, — послышался голос гадалки откуда-то из коридора. — Ох, крупную. И не вини себя, что Ольгу убил, ты, как-никак, вампир.
Я понятия не имел, откуда она знала про то, что я вампир, про Ольгу. А уж откуда ей известно, какие планы у меня в голове? Мысли читает, что ли?
— Ты не бойся, я мыслей не читаю. Я иными способами работаю, — опять раздался голос.
Я уже и не знал, что думать, поэтому спросил:
— Может быть, вы знаете и то, зачем я к вам пришел?
— А как же! И могу уверить, что в моих силах сделать это.
Минут через пять Марфа Степановна вернулась в гостиную и села в кресло-качалку напротив меня.
— Давай свои побрякушки!
Я протянул Медальон и его копию, она подержала все это с минуту, а затем вернула.
— И все? — удивился я.
— Конечно! А ты что хотел увидеть?
— Да вообще-то… А что вы сделали, если не секрет? — Я решил, что эта толстая тетка может быть и шарлатанкой. Если она знала, что мне необходимо, то должна ответить прямо.
— Перенесла на копию Медальона Бескровия все заклинания, наложенные негельносами, в том числе и заклинание психотропного взрыва. Еще сделала так, что копия почти не отличается энергетически. Другими словами, ее очень трудно отличить от оригинала даже серьезным демонам.