Позолоченная роза
Шрифт:
— Не разъяренно, — Жуть отпустил ее локоть и снова подмигнул. — Ни капли. Но вам нужно сделать реверанс.
— О, — она опустилась в худшем, пожалуй, реверансе, какой видело такого роскошное место. Если кто в комнате не знал до этого, что она была простолюдинкой, они точно знали теперь.
Когда она выпрямилась на дрожащих коленках, она оглядела толпу. Возле музыкантов вдали стоял Александр, застыв, как статуя.
Их взгляды встретились, скрипка заиграла волшебную мелодию. Ее сердце сжалось. Не важно, что Александр танцевал
Она разглядывала их короля, который, впервые за долгое время, был похож на человека. Серебряный камзол идеально сидел на нем, хоть и пришлось сделать прорези для крыльев. Странно, ведь на остальных Жутях одежда сидела плохо. Черные пуговицы тянулись рядами в центре, подчеркивая его сильную и широкую грудь.
Она видела эту грудь обнаженной каждый день тут, но он впечатлял еще сильнее с одеждой на нем. Штаны на его ногах сидели слишком тесно, но она не жаловалась, ведь ткань подчеркивала мышцы его ног.
Он шагнул к ней, и она отпрянула в ответ. Мышцы Амичии застыли, а потом она напомнила себе, что он был королем этого народа. Она не могла убежать от него, хоть ее сердце и кричало так поступить.
Она не могла дышать, когда он был перед ней в своем истинном облике. Как монстр. Но это? Это было слишком. Он был мужчиной с голодом с желтых глазах, с решимостью в шагах, пока он приближался к ней все быстрее, а потом полетел.
Александр тяжело дышал, остановившись перед ней, его грудь приподнялась от глубоко вдоха. Он задержал дыхание, глядя на нее огромными глазами.
— Словами не передать, — сказал он хрипло. — Ты можешь затмить само солнце, petite souris.
— Вот уж нет, — ее голос дрогнул.
— Можешь не верить, но это правда, — он протянул руку, словно хотел убрать прядь волос ей за ухо, но замешкался и опустил руку. — Станцуешь со мной?
— Я не умею.
— Тогда становись мне на ноги. Я так танцевал с детьми.
Амичия приподняла бровь и не сдержалась:
— Я для тебя как ребенок?
Жар в его желтых глазах разгорелся сильнее.
— О, нет. Tu es la plus belle fille que j’ai jamais vue, — ты самая красивая женщина из всех, кого я видел.
Ее дыхание застряло в горле, и в этот раз она потянулась к его протянутой ладони. Как она могла отказать, когда он говорил такие красивые слова? Слова, что наполняли ее душу, говорили с простолюдинкой в ней, которая боялась, что всегда будет хуже всех.
Амичия боялась, что всегда будет сорняком. Всегда будет с грязью на щеке, изгоем, который пачкал чистые простыни.
Но он помог ей ощутить себя выше этого. Он следил за ее движениями с одобрениями, улыбался ей хищно, пока Жути расступались волной перед ними. Он даже не посмотрел на Вивьен, сверлящую их мрачным взглядом из угла с алхимиками, чьи мантии, казалось, стали колыхаться быстрее.
Он
Он вытянул ее руку и опустил на свое плечо.
— Другую — на мою руку.
Она осторожно опустила ладонь на его внушительный бицепс. Ее сердце трепетало от контакта, а потом замерло, когда он прижал ладонь к ее талии и подтянул ее ближе. Они почти прижимались друг к другу от бедер до плеч.
Как ей думать, когда его жар проникал сквозь ее платье? Она ощущала его, словно они были без одежды.
Едва дыша, она пробормотала:
— Все смотрят.
— Пускай.
— Это тебя не нервирует?
Он сжал ее талию, и они закружились. Скрипка и фортепиано заиграли в крещендо, пока они танцевали. Каждый шаг совпадал с музыкой так, как она считала невозможным. Их тела стали песней.
Александр склонился и прижался губами к ее уху.
— Ничто меня не тревожит, когда ты в моих руках, мадемуазель. Только ты существуешь в этом моменте. Наслаждайся.
Амичия отклонила голову и позволила смеху вырваться из нее.
— Разве это работает с леди, Король Жути? Какой ужасный способ убедить женщину обращать внимание только на тебя!
— Обычно это работает, — ответил он, хмурясь. — Или работало.
— Я не аристократка. Милые слова убедят меня только в неискренности.
Он отклонился от нее, кружа уже медленнее, чтобы видеть ее глаза.
— Тогда что тебя убедит?
— В чем?
— Что я считаю тебя красивой. Что все должны глазеть на нас, потому что ты — самая красивая женщина в комнате.
— Тут почти нет женщин.
— Амичия, — возмутился он. — Ты понимаешь, о чем я.
Она не знала наверняка. Может, женщины-Жути были потрясающими в свое время. На нее тоже смотрели бы свысока, если бы они не превратились в монстров.
— Амичия, — Александр отпустил ее ладонь и коснулся ее подбородка, заставляя ее посмотреть на него. — Ты заслуживаешь места тут не меньше, чем они. Ты не какая-то простушка, ты не ниже их. Я не собираюсь править таким королевством.
— А каким ты хочешь править? — спросила она. Слова вырвались раньше, чем она осознала, как грубо они звучали, но… она хотела знать. Ответ на этот вопрос был важнее всех загадок, которые она раскрывала.
Он нахмурился. Он думал, она видела это, словно читала книгу, но она не знала, что он планировал, пока они отдалялись в танце от остальных. Они были все дальше и дальше, пока не оказались у двери, которую она не замечала до этого.
— Идем, мадемуазель? — он остановил их танец, низко поклонился и протянул руку к двери.
— Куда мы пойдем?
— В место, о котором я только что вспомнил, — он выпрямился и открыл дверь. — Идем со мной, Амичия. Я хочу кое-что тебе показать.
За дверью была лестница. На миг показалось, что это место появилось из воздуха, потому что он о нем вспомнил.