Позолоченные латунные кости. Коварное бронзовое тщеславие
Шрифт:
Однако, если поразмыслить, наверное, лучше держать такое при себе. Иначе я выслушаю всевозможные скверные шутки от людей, исполненных решимости подорвать мое достоинство. Самая безобидная насмешка, какую мне пришлось бы вынести, – «мальчик на побегушках».
Пропуск оказался не нужен. Несколько сержантов – жестяных свистулек – вспомнили меня, и их предупредили, что я имею полуофициальный статус. На этот раз мое присутствие поблизости от места преступления стерпели.
Барри
– Все оставлено там, где упало. Директор и генерал Туп хотят увидеть все сами, прежде чем мы начнем подчистку.
Да, действительно придется кое-что подчистить. Ближайшие окрестности были благословлены пятью трупами. Двое – из Гвардии. Еще один – человек Белинды. Последние двое – незнакомцы, предположительно сотоварищи преступника. От их одежды остались шерстяные серые лохмотья. Головы были упакованы в деревянные шлемы.
– Кое-кто верит в жизнь на пределе, – заметил я.
– Превалирующая теория – это кто-то, неспособный установить связь между действиями и последствиями. Мы имеем дело с психом, Гаррет. С безбашенным психом.
Между Организацией и Гвардией начались гонки. Победитель будет иметь честь первым провести долгие, болезненные посиделки с тем, кто стоит за всеми этими смертями.
Загадочные люди в сером упали на линии, ведущей из-под окна Морли до того места, где раньше погиб часовой Белинды. Взрыв был такой силы, что ударная волна швырнула их на десятки ярдов над булыжной мостовой. Кровавый след говорил о том, что один прополз двадцать футов, прежде чем испустил дух. Остатки сломанной тележки и поджаренные трупы коз отмечали начало его короткого пути.
Пониже окна к кирпичной стене прилип кусок того, что навело меня на мысль о кальмарах. Не было ни щупалец, ничего подобного, а всего лишь сырой кусок мяса с текстурой, как у моллюска.
– Большинству наших это напомнило улиток. Думаю, из-за корочки на кирпиче.
– Но раковины нет.
– Щупалец тоже нет.
– Верно. Мы знаем, что произошло?
– Мы в точности знаем, что произошло, минута за минутой.
– Тогда просвети меня. Будь так добр.
– Как и в прошлый раз, показалась тележка, запряженная козами. Как будто тот, кто ее пригнал – кем бы он ни был, – понятия не имел, что мы можем выставить наблюдение.
– Но он явился в компании двух головорезов.
– Тупость. Выходящая за все рамки глупая самонадеянность. Мисс Контагью привела друга с Холма, который прятался в засаде. Он был в том же месте, что и мужик, которого размазало. Человек с Холма использовал скрывающие чары, не совсем эффективные. Преступник не сразу его заметил. А когда заметил, маг швырнул молнию.
– Из-за этого все и произошло?
– Да. Мисс Контагью использовала кого-то из высшего класса.
–
– Удрал. Подойди сюда.
Барри провел меня мимо обломков тележки к пятну, напоминавшему свечную копоть пятнадцати футов в поперечнике. В центре был круг абсолютно нетронутых булыжников, диаметром в ярд. Получилось черное кольцо толщиной в одну восьмую дюйма.
Маленькие отпечатки ног пережившего бедствие тянулись в центр города.
– Это было отступление с боем. Тогда-то мы и потеряли наших парней. И бойца Организации.
– Не ранеными, а убитыми.
– Да.
– А колдун?
– Тот, что устроил взрыв? Он был слишком стар и толст, чтобы поспеть.
Высокие здания вокруг закрывали обзор, но я подумал, что, возможно, убийца двигался к Холму параллельно курсу отряда.
Я об этом не упомянул. Не было необходимости. Эту сторону вопроса тщательно изучали не только красные фуражки и Организация, но и ключевые фигуры Холма. Им не нравилось, что поведение негодяя, скорее всего, навлечет на них еще больше враждебности, которой они уже «наслаждались».
– Это загадка, сержант.
– Действительно. Дотс что-нибудь сказал?
Ха! Вот почему у меня был собственный экскурсовод из краснофуражечников.
– Пока нет. Но поверь, у меня будет целая книга вопросов, когда он очнется.
– Если очнется.
– Он мой самый старый друг, сержант. Я обязан думать позитивно.
– На твоем месте я бы сделал все возможное, чтобы быть позитивным. После прошлой ночи очень многие, вплоть до наследного принца, захотят спросить Дотса, что происходит.
Я совершил один из мысленных интуитивных прыжков, благодаря которым стал широко известен.
– Бьюсь об заклад на золотую монету: он не будет знать, что происходит.
– Выберет молчать и захочет справиться с этим в одиночку?
Морли мыслил именно так.
– Я имею в виду другое: поставлю золотую монету на то, что он знает о происходящем меньше меня или тебя.
– Но кто-то хочет его убить.
– Очевидно. Только, может, некто, побывавший здесь, – не тот некто, кто превратил его в подушечку для булавок. Может, этот некто хочет выяснить, что замышлял тот, первый некто.
У меня был мозговой штурм.
Мои умозаключения базировались на факте: на Морли напали без помощи колдовства.
– Возможно, имела место ошибка в опознании личности. Или кто-то считает, что Морли знает то, чего он на самом деле не знает. Я мог бы выдвигать версии целый день. Это чистой воды теоретизирование.
– Действовал псих.
Вероятно.
Несомненно.
В духе открытого сотрудничества я начал выспрашивать у Берри о преступлениях, которые могли иметь связь со случившимся здесь. Шустер упоминал о глубоком интересе к схожим чертам подобных мерзких происшествий.