Позолоченные латунные кости. Коварное бронзовое тщеславие
Шрифт:
– Я надеялась, ты сможешь собрать данные.
Она меня не слушала.
– Не стой на темной стороне, – сказал я. – Это уничтожит тебя.
Бегущая по ветру крепко стиснула зубы. Собиралась упрямиться.
– Поговори с жителями Холма. Тебе надо понять, что они будут всеми силами искать того, кто создал лабораторию. Холм, вероятно, напоминает разворошенный муравейник. Озлобленные люди собираются тыкать вилами в скирды сена и переворачивать камни.
Судя по выражению лица, она и не задумывалась над тем, как реагирует
– Ты уверен, что не поможешь мне?
– Не могу. Не так, как ты того ожидаешь. Как бы мне ни хотелось помочь. И я должен остаться здесь, с другом. Ну, таков уж я есть. Я здесь, хотя это может означать конец моих отношений с женщиной, которая…
Она перебила меня. Ей не хотелось этого слышать.
– Хорошо. Я не стану подвергать тебя опасности. Займусь расследованием, а тебя использую как резонатор. Просто скажи мне, что делать.
Вздрогнув, я понял, что мы не одни. Уловил отголосок веселья, исходящего снизу.
– Я уже сказал тебе это первым делом – что важнее всего. Поговори с людьми. Честный обмен мнениями может спасти нас от множества бед.
Ей эта идея не понравилась.
– Если такое вообще возможно, ты должна забыть свои выверты. Должна набраться храбрости и встретиться с людьми лицом к лицу. Пообещай, что повидаешься с Рупертом, Баратом и Кивенс, – если можно, завтра.
Я почувствовал призрачный кивок одобрения.
Это было бы интересно. Я могу поиграть в Покойника, засевшего в сети и направляющего физическую работу других, в то время как я вяжу крючком салфеточки.
– Хорошо. Я не могу выйти отсюда, но в силах помочь. Ты готова вложить в это деньги?
– Столько, сколько потребуется.
– Держи эмоции в узде. Эмоции ничего не решат. Вот что нужно, чтобы ты сделала, кроме встреч с принцем, Баратом и Кивенс.
Она слушала так внимательно, что меня это смущало.
Когда я спускался к завтраку, меня пошатывало от недосыпа. Оступившись, я потерял равновесие и заработал бы перелом, если бы не схватился правой рукой за перила слева. У подножия лестницы появилась Синдж. Я лежал на животе, трясясь и страдая от ушибленного колена и уязвленного самолюбия.
– Ты в порядке? Что случилось?
– Мне устроила засаду гравитация. Думаю, я цел. Хотя мог закончить тем, что пришлось бы носить деревянную ногу.
У меня заныло бедро в месте ушиба о край ступеньки.
– Сейчас узнаем, смогу ли я добраться до низа лестницы, не кончив жизнь самоубийством.
Я выпустил перила.
– Если собираешься кончить жизнь самоубийством, не делай этого здесь. Я слишком слаба, а Дин слишком хрупок, чтобы таскать труп.
Я ощутил веселье старого Мешка с костями.
Дин вышел разведать, что случилось.
– Мы могли бы разрезать его на кусочки поменьше, – предложил он.
–
– Всех? – спросил я и спустился в коридор, больше не оступившись.
– Чай готов, – отозвался Дин. – Колбаски и булочки разогреваются.
Он скользнул обратно в кухню.
– Хорошо, что, когда ты проделал этот трюк, ты не нес свой ночной горшок.
– Да. Хорошо. Но с чего бы мне нести…
– С того, что Дину трудно шагать вверх и вниз по лестнице. Ему нужно держаться обеими руками за перила.
– Понял. А теперь расскажи о «взбудоражить всех».
– Вести об убийствах и лаборатории по воскрешению всплыли наружу.
Ничего удивительного. Слишком многие об этом знали. О чем я упоминал.
– Ты был прав. Я слышала, что публика реагировала очень бурно. Может, потому, что горожане испортились, живя под прикрытием Гвардии и Конфиденциальной комиссии. Неорганизованная преступность уже не так распространена, как прежде. То, что произошло, испугало людей, и они хотят, чтобы навели порядок. Быстро.
Мы вошли в кухню. Дин как раз ставил мой завтрак на небольшой массивный стол. Напротив меня он опустил чашу с печеными яблоками, любимым блюдом Синдж.
Когда я садился, мой тазобедренный сустав негодующе скрипнул.
– Как Морли? – спросил я.
Загляну к нему, как только набью брюхо.
– Без изменений, – ответила Синдж. – Но выздоравливает. Физически с ним все неплохо.
– Но?..
– Что-то в нем не хочет возвращаться. Так мне сказали.
– Раньше, в другом доме, он всеми силами пытался вернуться.
Я быстро представил себе, как он затерялся в волшебном царстве, добровольный пленник иллюзий.
– А потом решил больше не пытаться, – сказала Синдж.
– Покойник работает над этим?
– Конечно. Он говорит, на это может уйти много времени. Это самая тонкая, самая деликатная работа, какую он когда-либо делал. Как тебе булочки?
– Нравятся. Ароматные. Слаще тех, к которым я привык.
– Они из особенной пекарни, я нашла ее на Фаунтин-лайн. Ты поел? Живее выполняй свои домашние обязанности. Ты проспал, поэтому у тебя остался всего час перед встречей.
– Какие домашние обязанности? Какая встреча?
– Мы ведь уже говорили об этом. Тебе нужно прибраться в комнате, вынести ночной горшок и собрать грязную одежду, чтобы я могла ее выстирать. Потом ты должен заняться мусором. Повозка мусорщиков проезжает по улице сегодня после полудня.
Перемены, перемены. В последнее время они случались быстрее, чем я успевал моргнуть.
Должно быть, глаза у меня стали размером с блюдца. Я ощутил, что Старые Кости покатился бы со смеху, если бы не ушел так далеко, что больше не нуждался в респираторных упражнениях.