Позови меня трижды
Шрифт:
– Не приду. И напрасно ты на меня долю рассчитываешь, это же твое. Жив остался, значит, точно твое. Мне бы от Вовкиного живой остаться. Документы я тебе передам.
– Слушай, Алину наши бабы выгнали, только жизнь началась! Чего ты? А? Из нас же никто в финансах не петрит, кроме тебя. Давай, не хандри! Жду, короче!
* * *
Катя положила трубку и подумала, что надо бы отключить телефон. Раз у них началась жизнь, то разговаривать ей с ними больше не о чем. Пускай живут, раз им хочется.
Сложив ноги калачиком, она перебирала фотографии, которые вывалила на постель из целлофанового пакета. Она все собиралась купить альбом, хранить их как полагается, да
А здесь Кате уже десять, и Валерка повел ее в настоящее фотоателье, где сказал мастеру, что она - его сестра. На фотографии они оба сидят как истуканы, и уже вечером Валерку заберут от нее на долгие годы. Он вернется к ней, но каким? Сколько она ждала, что он ее позовет... Как долго ей казалось, что только он, мальчик с золотистыми кудряшками, и сможет ее позвать так, чтобы мир вокруг поменял свое лицо и наполнился счастьем. Что же плохого было в ее мечтах, если все получилось так?
Вот этот конверт со свадебными фотографиями. Странно, вроде бы она была очень даже ничего. Но никто из них ее не позвал, даже Вова, который был так близко.
Рядом на кровати лежала присланная Терехом газета "Городские ведомости" с броским заголовком - "Дело не закрыто". В ней сообщалось, что клоуны-злоумышленники, выместили свою злобу на известном предпринимателе Карташове за то, что в городской Думе он всегда последовательно боролся с чиновничьей коррупцией и мздоимством. По мнению следствия, преступление носило заказной характер, потому что на одном из перекрестков с тормозным следом от иномарки в тот же вечер милиция обнаружила несколько денежных купюр, достоинством в 100$, с каплями крови.
* * *
Зима пришла рано, поэтому вошедшая в офис женщина была одета в богатую турецкую дубленку. Знакомым движением она отряхнула снег, набившийся под капюшон, но Рая, сидевшая у Таньки в приемной почему-то никак не могла узнать в ней Катю. От этой женщины веяло безнадежной злой силой. Она в упор посмотрела на Татьяну, поджимая губы, и та, внутренне собравшись, резво вскочила с места и побежала в бывший кабинет покойного Валерия Кондратьева. Отворив дверь, она, как при пожаре, крикнула: "Терех! Кончай базар! Екатерина... Васильна пришли!"...
ВМЕСТО МНОГОТОЧИЯ
Эх, соколики, брильянтовые! Вынуты все карты из колоды! Неровными стопочками лежат они перед нами. Ах, да! Вот они, оставшиеся две фигуры. Кинуть их или обождать? Сойдется ли весь пасьянс, если их кинуть? Что будет? Чем сердце успокоится? Да какая разница... Все равно, это, да и то, да еще вона чего - все уже останется с нами...
Вот и пришло новое лето. Всю зиму пришлось трудиться, не поднимая головы. Жарким июньским вечером в бывшем кабинете господина Кондратьева, обитом панелями под черный велюр, в кожаном итальянском кресле сидела пышная особа с ярко накрашенным ртом. Подвесной потолок отсвечивал тонированной бронзой, женщина вынула распечатку из принтера и передала ее стоявшему напротив стильному бритому мужчине в английском костюме из пропитанного хлопка. Положив сигарету на край хрустальной пепельницы, она жестко произнесла, словно выплюнула: "Вот так мы с ними поступим, Терех! Евгений Львович с "Пингвином" подмогу просит, вечером выйдешь туда сам. Сделаешь все, что скажет Жано. Нет, ты посмотри! Эта Лариса совсем с катушек съехала! Заявление прокурору накатала, и подписалась гражданкой Ларисой Карташовой. Юродивая!"
– А что с Восточным рынком?
– спросил ее Терех сухо.
– А что с Восточным рынком?
– насмешливо спросила Катя, притушив сигарету.
– Ну-у, братья Болотины приходили, говорили, что хорошо бы его назад вернуть... Дела у них нынче совсем неважные.
– Они со мной не делились, когда у меня дела были неважные.
– Кать, они ведь за последний кусок драку начнут. Нам до кучи можно и надорваться. Карташа они боялись, а нас могут и смять.
– Да вот еще! Драться с братьями Болотиными! Я даже ментовку вызывать не буду! Со вчерашнего дня там аренда снижена на 20%, гибкая оплата, возможен бартер. Слыхал по радио? А Болотины там всех податями задавили. И неизвестно еще, Вова ли ихнюю бабу мочканул! А нечего было народ злить! Да там 43% мест не занято, а проходимость там, как на Красной площади! Так и нечего этим придуркам возле хорошего дела тереться! На восточном рынке директор-то кто у нас?
– заглянула она в бумаги.
– А, Морковка! Пардон, э-э-э... Олег Валентинович Поройков. Он в курсе, народ за него, охрана там веселая, все свои. Поэтому и Болотины к тебе, Терех, поперли, заметь, не к Морковке Валентиновичу!
– Ну, и хрен с ними!
– И я о том же. Меня, Терех, бензовозы беспокоят. Почему с нами контракт на поставку не пролонгируют? Построй в шеренгу юридический и финансовый отделы, с Жано завтра ситуацию прокачайте! Выйди на стрелку с кем надо и сколько надо. Но, желательно не с автоматом, а с наличкой. Да, и в "Тьери" к Наине позвони, узнай, как дела!
– Хорошо, Екатерина Васильевна, очень хорошо!
– сказал Терех с некоторым едва ощутимым укором. Он пошел к выходу и слегка задержался у двери.
Женщина не смотрела на него, с непонятным тоскливым взглядом она повернулась к окну, на стекле которого налипли тополиные пушинки. И хотя на ней был надет светлый костюм тонкой шерсти, она зябко повела плечами. Окно офиса выходило прямо в старый городской дворик, где в летней благодати праздновали свободу от учебников и тетрадок ребятишки. Терех уже с тревогой прислушивался к их крикам, но уже Екатерине было не до них, что-то появилось новенькое на экране, и она снова уткнулась в разложенные бумаги, сверяясь данными компьютера.
– Кать, так я пойду?
– Иди.
Терехов, резко рванув за ручку, вышел из кабинета в приемную, но она даже не посмотрела ему вслед.
– Ты, Таня, гони сейчас всех, сейчас у нашей мадам опять истерика будет.
– Да что такое случилось-то? Опять, что ли?
– Ну, что тут будешь делать? Опять эти пацаны из третьего подъезда Валета вызывать будут. Уже кричали, только она пока не слышала. Надо съезжать отсюда к едрене фене, а то все тут скоро шизиками будем!
Терех стоял на крылечке и курил. Ничего не бывает в жизни просто. Рядом встала Рая, помолчав, она сказала: "Терех! Ты никому еще Катькин адресок пока не давал? А чо так? Может, она еще в какого чудака подцепит и нас с тобой порешить захочет? На этот раз, а? Клоуны у нее знакомые есть, какие проблемы-то? Чо вылупился-то? По телику показывали мужика мертвого, по клоунскому делу... Опознать просили... Так я сразу узнала в нем Катькину подружку, он у нее под видом бабы в квартире прятался. А чо, думаешь, она в свою квартиру не возвращается? Она мне ключи отдала, только я не стерва какая-то, я добро помню, чтобы за Кузькины доллары у нее квартиру отнимать! У меня принципов не много, но... Ты куда пошел-то, Терех? Обратно к Катьке, что ли? Тебя пихнуть, или сам дойдешь?"