Позови меня трижды
Шрифт:
– С бодуна, значит, - почти мирно проговорил Жано.
– Сколько?
– Что? А ты про деньги? Нет, деньги мне не нужны... Вернее, нужны, наверно, надо маму спросить... Это не главное. Мне нужна крыша.
– Деловой разговор. Для чего? Кому ты нужна? Господи! Ты на себя сегодня в зеркало смотрела? Ты когда-нибудь видела, чтобы Люся выходил из дома с не накрашенными ресницами, с обломанными ногтями... Вот Люсеньке нужна была крыша! Нужна! Но он...Ты хотя бы ванну с утра принимала?
– Нет, не принимала. Я в цехе арматурном нынче ночевала, я только под утро
– Так... Арматурный у нас под Карташами... Тебя светленький такой с красноватым лицом брал, а с ним татарчонок такой маленький был, лет двадцати?
– Вроде... Не помню. Утром должен был нотариус приехать с завещанием мужа...
– Нет, с твоим завещанием. Вряд ли Карташ стал бы завещание писать перед презентацией. Он ведь у нас решил жить вечно. Тебя колоть, наверно, сама Лариса должна была приехать. Мне рассказывали, она такие штучки обожает. Я почему-то думал одно время, что они расписаны с Карташом... Достали они уже всех! И меня достали, и кое-кого кроме нас с тобою. А тут еще Люся так просил... Мне, в принципе, терять было нечего. Слушай, а ты из арматурного сразу сюда поперлась?
– А куда бы я поперлась?
– Ну, в принципе, верно... Ты Ларису теперь мочить будешь? Деньги у тебя есть? Туда только братья Болотины теперь пойдут. Карташ их с Восточного рынка выбил, бабу у старшего брата замочил вместе с шофером. Она директором этого рынка работала.
– Ой, Жано, не надо, пожалуйста! И не говори уже ничего про это! Я не могу это слышать! Если бы только было возможно, без этого... Как-то... Ну, есть же какое-то в стране законодательство, а? Ну, может, оно иногда соблюдается, а? В порядке исключения хотя бы?
– Ну-у, если только в порядке исключения... Но это ведь стоит значительно дороже. У тебя есть такие деньги? Что-то совсем тебя развезло, они тебе водки дали?
– Да, на ночь, чтобы не замерзла. Тот черненький, когда они меня били, сказал, что со мною надо осторожнее, а то блондин этот вот так вдруг, как за горло как схватит! У меня чуть глаза не вылезли!
– Это мелкота. Блондин - сын директора молочного комбината по кличке "Сырок". А у татарчонка даже погремухи пока нет. Пока ты для Ларисы совершенно убогая несерьезная фигура.
– Понимаешь, они между собой потом говорили, что еще неизвестно, как со мною обернется. Пока юридически хозяйка-то всего я! Поэтому, наверно, у Сырка и наручники сломались. На этой Ларисе почему-то ничего нет, она всю недвижимость и всякие бумаги на Володю оформляла. Любила, наверно.
– Что оформляла? Давай конкретнее.
– Вот. Список почти полный. Я дома у дочери в дневнике нашла. Она за папой следила.
– Какая здравомыслящая, юная особа!
– Вот. Кстати о ней. Я по телику видала, что когда так же за нефтяную компанию народ дрался, то сын и жена одного покойного владельца компании были вынуждены уехать в Америку, так и не вступив в права наследования, а здесь даже мать его убили.
– А-а! Помню этот сюжет. Правильно, наследники первой очереди. Ты точно больше водки не будешь? Нет? А что родители твоего мужа?
– У него только мать, она все на меня подписала за какие-то отступные. Одну копию мне вчера вечером принесла, в дверях сунула, я даже не поняла, что это... И тут же за нею эти двое вошли. А она, главное, шмыг! Представляешь! Меня по морде бьют, а бывшая свекровь даже не осталась помочь по хозяйству!
– Ты потише ори! А лучше вообще помолчи! Та-ак... Даже бензиновые заправки, станция перекачки. Смотри-ка, значит, Карташ вовсю к бензинчику присосался...
– Да! А у меня как раз денег на Америку совсем нет.
– Слушай, а ведь богатое наследство-то! Это даже интересно. Выходит, ты - единственная наследница, раз маму Лариса уже купила, нам тратиться не надо... Я начинаю относиться к тебе более терпимо. Как будешь делиться?
– Я, Жано, хоть и полудохлая, хоть и битая, и пьяная, но я все-таки финансист. Финансы и кредит, слыхал про такое?
– Да, по твоему виду этого не скажешь.
– Про тебя тоже с роду не подумаешь.
– Ну-ну, будет! Нам теперь государственное прикрытие нужно. Крепкие связи с администрацией, прокуратурой, ментурой...
– Слава Богу! А то я уж подумала, что ты Гнуса и Морковку собрался задействовать!
– Во-первых, я - еврей. В семье, знаешь ли, не без урода. И поэтому делаю только разумные конструктивные предложения. А во-вторых, что ты знаешь про них? Ничего? Вот и не знай дальше!
– Ладно, проехали. Мне-то теперь куда? В милицию?
– Да упаси Бог! Зачем людей зря тревожить? Пойдем-ка, в кабинет мой. Я пару звоночков сделаю. Тебя баиньки уложу. К дочке твоей надо охрану приставить. Ой, ты совсем поплыла...Девчонку твою, говорю, пронырливую искать начнут. Ты ее хоть спрятала, надеюсь?
– Да, они с мамой как раз к Люсе на дачу поехали. Вчера же пятница была, хотели завтра вернуться. Им там нравится очень. Люся на меня дачу подписал, но я отдам, если...
– Не надо! Боже, какого человека потеряли!
– воскликнул Жано патетически, но уже более бодро одернул пиджак, поправил прическу и, пропустив даму вперед, поддерживая Катю на поворотах, важно зашагал в свой кабинет.
* * *
– Касалось это Тереха, меня касалось, тебя - нет! Терех подставил меня перед людьми... Большими людьми.
– Перед Карташами!
– Ты-то, зачем туда поперлась, Катя? Что ты все лезешь в мужские дела? Ты, в конце концов, женщина или нет? Ты вот в фирму мою пришла, а ты знаешь, как все это достается? Вы с Терехом полезли Кузьму громить, но даже не поинтересовались, под кем Кузьма работает, чьи интересы представляет в фирме, кто у него крыша! Перед людьми позорите!
– Не кричи, я слышу.
– Да, я все знал! Все знал! А ты вот знаешь, что Кузька с твоим мужем еще с банковских кредитов работал? Там ведь не Бобика одного ломанули! А ты знаешь, сколько твой Володя с меня сдирал за нас с тобой? Я ему все время платил, чтобы сюда не совался, так он еще с меня и за аренду твоей квартиры потребовал!