Позволь мне верить в чудеса
Шрифт:
— Посмотрим, — Высоцкий ответил неопределенно, передернул плечами, Аня же наконец-то снова развернулась всем телом в кресле, задержав дыхание и с замиранием сердца отмечая, что это получилось сделать довольно ловко…
— Откройте, пожалуйста.
Положила пальцы на холодную ручку, попросила, глядя перед собой.
Надеялась, что Высоцкий сделает какую-то манипуляцию со своей стороны и она услышит щелчок, но получилось не так.
Ничего не происходило около десяти секунд, потом же он снова хмыкнул, потянулся через ее сиденье, накрыл пальцы своими, просто потянул… И дверь открылась.
— Я снял блокировку, как только мы приехали. Ты невнимательна, — после чего не отказал себе еще в одном замечании, возвращаясь на исходные.
Спокойный и расслабленный. В отличие от Ани, которая… Вся сжалась в те секунды, когда и он сам, и его запах находились слишком близко. Когда непривычно глубокий аромат парфюма забрался в ноздри, тут же ныряя в легкие, а от пальцев по коже в третий раз пошли мурашки.
Это было непохоже ни на что. Ни на одну реакцию в мире. Будто… Что-то очень запретное и очень желанное. Невозможное, опасное, далекое…
— Подумайте еще с бабушкой, Аня.
Он сказал напоследок, Аня же только кивнула, промямлила, будто кашу размазав, «доброй ночи», то ли еще вышла, то ли уже практически выпала из машины, опять не рассчитав высоту. Не держись она за дверь — полетела бы кубарем, а так умудрилась удержаться на ногах. Захлопнула, пожалуй, слишком громко, понеслась к калитке, не оглядываясь…
Открыла трясущимися отчего-то пальцами, замкнула изнутри, прислоняясь спиной к холодному металлу, тяжело дыша, слыша, как машина дает заднюю, отдаляясь…
И слава богу. И хорошо. И правильно. И больше никогда… Ни при каких обстоятельствах нельзя приближаться к этому человеку.
Пусть катается со своей… Дамой. И с ней же разговаривает. А не уничтожает ее каждой фразой.
Щеки все так же горели, когда Аня шла по плитам к дому, когда открывала своим ключом. Разувалась, не зажигая свет в коридоре…
— Анюта, ну слава богу…
Зинаида Алексеевна вышла навстречу, кутаясь в шерстяной шарф поверх сорочки. Оглянула внучку, насколько позволял полумрак…
— Все хорошо прошло? Вас не обидели? Домой завезли, да? Как и обещали?
— Да, бабуль. Не обидели, завезли. И гонорар такой хороший…
Аня попыталась выдавить из себя улыбку, надеясь на все тот же полумрак.
— Устала только, спать пойду…
Прошмыгнула мимо бабушки, вопрос вдогонку поймал ее уже в гостиной.
— А гитара где, Анют?
Застыла, сначала просто закрыла глаза, а потом зажмурилась даже. Одними губами шепнула: «черт»…
— У Тани, ба. Завтра заберу…
— А зачем Тане-то твоя гитара, Анют?
Бабушка снова спросила, Аня же только отмахнулась, зашла в комнату, дверь прикрыла, прямо так — в одежде, которую снять бы, чтобы не помялась, — плюхнулась на кровать, достала из-под пледа подушку, уткнулась в нее лицом, отпечаток которого вполне может остаться на наволочке, но было все равно… Абсолютно, капитально…
Потому что теперь ее гитара в заложниках. И чтобы получить ее — придется снова с ним встретиться.
Глава 10
— Ба, я во дворе почитаю, хорошо?
— Хорошо, Нют. Грейся, пока солнце есть…
Аня кивнула, пусть видеть этого бабушка все равно не могла (крикнула из своей спальни, когда Аня уже стояла в коридоре), переобулась в сланцы, окинула себя взглядом в зеркале… Джинсовые шорты и майка на узеньких бретельках, а еще лямки купальника…
Она в таком виде миллион раз загорала во дворе. Миллион. И никогда не видела в этом ничего зазорного, да только… Разговор почти недельной давности это изменил. Поэтому теперь Аня чувствовала одновременно упрямство и стыд. Но упрямство побеждало, так что девушка махнула головой, фыркнула, схватила лучшего друга стойкого огородного загара — распылитель, вышла во двор…
Шезлонг, сделанный еще дедушкой, стоял за домом. И раньше здесь действительно можно было загорать как и сколько захочется. Теперь же такой локации, как «за домом» у них не осталось — каждый уголок проглядывается с какой-то высотки, а то и всех разом.
И человек, их строящий, смеет ставить это ей в укор…
За неделю Анины мысли обрели способность сворачивать не туда при каждом удобном (а чаще неудобном) случае. Сама же Аня обзавелась ярым упрямством. Поэтому снова фыркнула, разложила на шезлонге полотенце, бросила сверху книгу…
Окинула взглядом окрестные дома, с садистским удовольствием отмечая, что она таки права — будь высотки заселены, чуть ли не из каждого окна можно было бы понаблюдать за цирковым представлением под названием «
рыбка-Анечка устроила в своем аквариуме солярий
«.
Но девушку это не остановило, она стянула майку, расстегнула, чуть приступив шорты, подогнала высоту спинки под нужный наклон, села, сначала обрызгалась водой, равномерно распределяя ее по рукам, шее, декольте, животу, ногам, а потом вставила наушники в уши, взяла в руки книгу, открыла, начала читать…
Чтобы хоть немного отвлечься от предстоящей встречи — Высоцкий пообещал, что привезет гитару сегодня…
После возвращения с праздника жены застройщика ЖК, который портит им с бабушкой кровь, Аня долго не могла заснуть. В голове то и дело всплывали обрывки их диалога с Высоцким и доводили… То до отчаянного стыда, то до яростного гнева.
Он. Не. Имел. Права. Ее. Учить.
Аня убеждала себя в этом сначала всю ночь до рассвета, пока не вырубилась наконец-то, а потом и всю последующую неделю, в которую те воспоминания пусть куда реже, но продолжали посещать.