Позволь мне верить в чудеса
Шрифт:
— Будешь выпендриваться — занесу в дом и с бабушкой твоей почаюю. Но ты же не хотела, чтобы я высказывал ей свое «фэ» насчет твоего легкомысленного поведения, да? Тогда выбор невелик. Берешь гитару — идешь сама.
— Да почему вы меня вечно…
— Что? Заставляю вести себя адекватно ситуации?
— К черту идите, — если раньше она еще пыталась делать вид серьезной дамы, то тут сорвалась. Бросила в лицо, потянулась за гитарой. Взяла в руки, но не набросила на плечо, как было бы разумным, а прижала к груди. Вроде как ограждаясь, защищаясь.
— Еще на один вопрос ответишь — и обязательно уйду. Телефон купила?
Только Корнея подобные выпады от малолетки не задевали. К черту — так к черту. Если ей так кажется, что она осталась победительницей в схватке — да на здоровье. Он-то не борется. Так, продолжает совершать акты благотворительности. Ему совершенно не свойственные.
Хорошо хоть гитару новую не купил, как думал в магазине. Тогда скандал был бы на всю улицу.
— Не ваше дело.
— То есть к бабушке идем, да? Чай пить?
Корней спросил, сдерживая улыбку, Аня же в очередной раз побила рекорд ощетинивания. Посмотрела на него убийственным взглядом, опустила чехол на стопы, потянулась к кармашку комбинезона, в котором и вышла…
Спасибо, не в купальнике, но все равно… Короткий, зараза. Места для фантазии по минимуму.
— Вы перевели слишком много, я уже писала. На вашей карте стоит блок входящих переводов без одобрения. Я пробовала перевести назад, но у меня не получилось. Поэтому сняла наличкой. Вот. И чек там же.
Понимая, что в руки Высоцкому она свою «сдачу» при всем желании не засунет, Аня положила туда, где недавно лежал чехол от гитары. Пришлось наклониться, чтобы дотянуться. Корнею же на секунду прикрыть глаза, чтобы не увидеть больше, чем следовало бы.
Был бы он отцом — малявка неделю бы сидеть не смогла.
— Что ты знаешь о межличностных отношениях, девочка Аня? — Корней задал вопрос, глядя на чуть съехавшую стопочку нала.
— В смысле? Я знаю, что мы договорились: вы переводите деньги — я покупаю телефон вместо того, в неисправности которого вы отчасти виноваты. А потом возвращаю лишние деньги… — Аня попыталась говорить с ним так же, как он всегда говорит с ней — вроде бы логично. Вроде бы последовательно. Капельку манипулятивно.
— Вот все правильно, девочка Аня. Но по последнему пункту мы не согласовывали. Я перевел сколько денег, сколько требуется, чтобы купить нормальный телефон, который прослужит как минимум пару лет, если ты его сама не грохнешь где-то. У которого будет качественная батарея. И сам он будет качественный.
— Я купила качественный. Качественный — не всегда самый дорогой, Корней Владимирович. Вы, очевидно, считаете иначе, но просто поверьте.
— Как с вами сложно-то… — Корней выдохнул, проходясь пальцами по бровям. Это был комментарий в никуда. Просто признание самому себе, что задолбался что-то доказывать ребенку, который отчаянно не хочет жить нормально. — В общем, деньги забрала. Потратишь на конфеты. Считай, поощрение экономности. Или когда эта…
Качественная
… Трубка сдохнет — новую купишь. За чехол можешь не благодарить. Бабушке привет. Я поехал.
Корней сам взял деньги, снова приблизился, засунул в тот же кармашек, из которого Аня достала их недавно. Потом чуть подвинул девушку, захлопнул заднюю дверь, подошел к передней…
Они вдвоем с Аней смотрели друг на друга несколько долгих секунд. Корней — задумчиво. Аня — зло. Потом дружно же перевели взгляд на автомобиль, который зачем-то коротко просигнализировал, объезжая внедорожник Высоцкого, остановился чуть дальше, оттуда вышел парень. Улыбнулся, Ане махнул.
Она же опять покраснела…
— Беги к карете, Золушка. Принц подкатил…
Корней и сам понимал, что комментарий был неуместным, но почему-то захотелось поддеть. В конце концов, кто ему запретит?
Поэтому сказал, сел в машину, начал сдавать назад, чтобы выехать из торца, в котором жили Ланцовы.
Не собирался смотреть больше туда. Зачем? Но в последний момент, уже разворачивая машину, скользнул взглядом.
Картина маслом.
Штрих на тачке подошел к Анечке, к себе прижал вместе с гитарой, руки сначала вроде как на талии устроились, а потом невзначай поехали ниже… А губы потянулись к губам.
То есть таки не ошибся — есть у Золушки принц.
Да только судя по тому, как она пытается увернуться от поцелуя, что гитару бросает и цепляется за бесстыжие руки, ответной страстью Золушка не очень-то горит… Или просто очень стесняется…
Корней хмыкнул, завершая маневр, включил поворотник, чтобы уже через минуту выехать на проспект.
Вот и как верить после этого в «милое, доброе, вечное», если даже такие, как добрая Анечка, не ждут любимого конюха, а захомутают мажора-идиота, и доят потом?
А от денег-то как отказывалась… Про добро заливала… Он ведь почти поверил…
— Вот вам и мечтательница… — Корней сказал сам себе, бросил крайний взгляд в зеркало заднего вида — бойкий пацан уже тащил Ланцову за руку в сторону автомобиля, она же не то, чтобы особо отпиралась. ***
— Это что за мужик был, Ань? Тачка классная, мне бы батя такую…
Захар тянул Аню в сторону машины, не слушая возражений. Да, приехал без предупреждения. Да, она собиралась дома посидеть. Да, она с гитарой. Ну и что? Девушки же любят, когда их завоевывают и за них решают? Вот и он сегодня настроен завоевывать.
— Неважно, знакомый…
Они остановились только у автомобиля. Захар долбанул себя по лбу — забыл забрать у Ани чехол, сделал это только теперь — не больно-то аккуратно забросил на заднее. Струны отозвались гулом, Аня сощурилась, будто от резкого приступа боли.
— Прости, — Захар же извинился для виду, а потом снова потянулся к девушке, чтобы и к себе прижать, и губы найти…
— Захар! Прекрати! У нас окна сюда выходят! Бабушка увидит! — Аня же, как и в первый раз сегодня, когда он налетел на нее со всей внезапной страстью, тут же попыталась увернуться. Как самая настоящая ледышка-недотрога. Но, с другой стороны, это ведь Захара и манит.