Позволь мне верить в чудеса
Шрифт:
— Специальность?
— Прикладная математика, — и еще два.
— Перспективно, если знаешь, куда применить, — Высоцкий ответил, кивнул. Аня не выдержала — скосила взгляд, чтобы понять — снова с ухмылкой говорит? Оказалось — нет. Неужели не ёрничает? — Ты прогрессивная молодая девушка, Аня. И я не считаю тебя дурой, зря ты это. Просто… Чрезмерно наивным ребенком, пожалуй. Но это пройдет. Со временем у всех проходит. Но я сейчас не об этом. Просто подумай, что дает вам с бабушкой этот дом? Что он дает такого, что ты должна проводить лучшие годы своей жизни, экономя на всем?
— Передавала… — Ане отчего-то необходимо было остановить его. Потому что… Он говорил слишком ладно. Бил в правильные точки.
— Значит, я повторю. Хочу убедиться. Квартиры уже готовы. Вам даже мебель перевозить не придется — я лично обеспечу переезд. В одной живете, вторую сдаете. Твои родители… Они помогают вам деньгами?
— Я не собираюсь говорить с вами об этом, — Аня сказала предупреждающе, задерживаясь взглядом на мужских губах. В глаза посмотреть не решилась. Но он, кажется, понял. Снял левую руку с руля, будто капитулируя.
— Хорошо, упустим. Просто подумайте еще раз.
— Нам не о чем думать, Корней Владимирович. Мы с бабушкой все уже решили… И все уже сказали… Вы зря тратите свое время. Спасибо, что подвезли. Спасибо, что позволили зарядить телефон. Спасибо за предложение подарить, но я, пожалуй, откажусь.
Изначально Аня собиралась оставить батарею в салоне незаметно, но после всего, что он наговорил, захотелось сделать это показательно — чтобы не сомневался, что ему не удалось сломать ее своими методичными тычками носом в промахи. Которые теперь и ей казались глупыми, очевидными, откровенными… И от этого становилось еще хуже.
Аня сделала вдох, задержала дыхание, вскинула взгляд на мужчину, смотря серьезно и твердо, протянула банку…
И сама не знала, какой реакции ожидала, но точно не того, что он только хмыкнет снова, даже не попытавшись взять.
— И опять…
— Что «опять»? — стоило бы тоже хмыкнуть, вспомнить, что банка была взята из бардачка и можно положить ее обратно, но вместо этого Аня задала вопрос с раздражением.
— Усложнение своей же жизни, Аня. Вот что…
Корней смотрел в ее лицо излишне пристально, вызывая смущение и усиливая раздражением. Потому что под таким взглядом думать было еще сложней. Тем более — выглядеть достойно.
— У тебя есть банковская карта? — следующий вопрос же совсем выбил из колеи. Аня нахмурилась, забыла о батарее, опуская ее вновь на колени.
— Есть, стипендиальная.
— Отлично. Давай, отсканирую.
И вот когда батарея перестала «угрожать», Корнея вытянул свою руку ладонью вверх.
— Зачем? — а Аня продолжала безбожно тупить.
— Я разбил экран. Телефон испорчен. Я считаю, что справедливо будет, если я скину тебе деньги, и ты купишь завтра новый телефон. Вы же с бабушкой за справедливость, я правильно понял?
— Нам ничего от вас не нужно. Я же уже сказала…
Аня ощетинилась, с силой сжимая сумочку, в которой и лежала та самая карточка. Если говорить честно, телефон действительно предстояло менять, но становиться обязанной этим Высоцкому было сродни кабалы.
— Значит, избирательная у вас справедливость…
На которого ее холодность — тона, взгляда, общего настроения — никак не влияет, кажется. Он будто забавлялся. До этого смотрел, чуть склонив голову направо, теперь — чуть налево. А губы снова подрагивали в усмешке.
— Вы просто манипулятор. А я не хочу вестись на манипуляции.
— В чем манипуляция? — прежде, чем Аня успела испугаться, что позволила сказать лишнего, Корней уже ответил. Без раздражения, скорее с интересом.
— Вы говорите только то, что вам выгодно. И подменой понятий занимаетесь.
— А ты знаешь людей, которые говорят то, что им невыгодно?
Корней задал, казалось бы, элементарный вопрос, Аня же снова набрала в легкие воздуха… И выдохнула.
Спорить с ним — невозможно. Во всяком случае, для нее.
Девушка отвернулась к лобовому стеклу, глядя в темноту перед собой. Боковым зрением поймала момент, когда на кухне в доме зажегся свет. Видимо, бабушка все же не ложилась, а теперь поняла, что рядом с ними остановилась какая-то машина…
Стоило бы побыстрее оказаться там — дома. В тепле, уюте, доброте. Там, где действительно работают их правила — бабушки и Ани, а не Корнея Владимировича.
— Просто дай карту, Аня. Я отсканирую и ты спокойно пойдешь домой…
Он же будто читал ее мысли. Сказал тихо, спокойно, повторно вытянул руку… И на сей раз уже получил, что хотел. Аня вложила карту, он отсканировал, сохранил в шаблонах, вернул.
— Спасибо за сотрудничество, — даже вроде как пошутил, а у Ани только сильнее уши загорелись и стало стыдно…
— Спасибо, что подвезли. Правда, спасибо. Но если вам все же интересно мое мнение — я не хотела бы, чтобы вы скидывали мне деньги. Телефон был испорчен еще до падения. По вашей вине только появилась трещина на экране. Что касается призыва подумать насчет дома… Мы хорошо подумали. И мы не торгуем тем, что является для нас родным. Мы жили спокойно, никого не трогая. Это не мы создали вам неудобства. Это вы почему-то решили, что мы обязаны согласиться на ваше щедрое предложение. Просто… Не все и не всё меряется деньгами. Я не трачу лучшие годы — я живу их так, как хочу. Отучусь — начну зарабатывать. А пока да — буду перебиваться игрой на гитаре — то в переходе, то на корпоративах…
— Сегодня было в разы лучше, кстати, — Корней перебил, хотя не стоило бы. Аня же только фыркнула, очень надеясь, что в темноте салона не видно, как от его похвалы вдруг алеют щеки, потому что…
С тех самых пор, как она поняла — он слушал их с ребятами этим вечером — в голове то и дело крутился вопрос: с каким выражением? Таким же скепсисом, как тогда? Или…
— Спасибо, я передам ребятам. В следующий раз мы можем рассчитывать уже на тысячу? — Аня никогда не отличалась склонностью ходить по лезвию ножа, но сегодняшняя ночь во всех смыслах была особенной. И ей почему-то чертовски важно было доказать Высоцкому, что она не блеющая глупая овечка. Что у нее есть и острый язык, и острый ум. И позиция. Как бы пафосно ни звучало.