Позывной «Везунчик»

Никулина Юлия

– Тронешь ее, не видать тебе ордена как своих ушей, капитан, – наклонившись к самому уху Леховцева, произнес Алексей. Она все равно ничего не знает, а ты без меня не найдешь, хоть по кирпичику, по досточке дом разберешь. Так что придется меня обождать. Если, конечно, жив останусь.

– Останешься, – осклабившись, ответил Леховцев. – В твоих интересах, Везунов живым остаться. Ну, а через месяц увидимся, дело то твое не закрыто, только приостановлено. Повезло тебе на этот раз, Везунов. Но я уж постараюсь, чтобы ненадолго. Хотя, если что накопаю, не доехав до места назначения, обратно поедешь.

Повернувшись, Леховцев направился к выходу из вокзала. Вся эта фронтовая суета действовала ему на нервы. Темные улицы нагоняли тоску. Можно было, конечно, отправиться в «Националь», один из трех не закрытых пока ресторанов, но работы в последнее время было столько, что он даже ночевать порой оставался в кабинете. Сегодня же он решил устроить себе маленький праздник. Что ни говори,

а орден совсем скоро будет у него. И в ту же секунду он вновь усомнился в правильности происходящего. Что если это не тот Везунов? Что если про орден тот сказал просто так, чтобы отвести беду от девчонки? Нет. Этого не может быть. Проведена гигантская работа. Он даже нашел в Сиблаге того самого доктора который работал с матерью Везунова Еленой Уваровой! И старик подтвердил, что орден был, что он сам его видел! И в то же время полной уверенности, что Елена Уварова была матерью именно этого Алексея Везунова, у Леховцева не было. Везуновых в Саранске было чуть меньше чем Ивановых. Но все же внутренняя уверенность, что он на правильном пути жила в нем с тех самых пор, как он впервые увидел этого учлета. Отличался он от других учеников летной школы. Неуловимо, но отличался. И ему, потомку князей Басаргиных было хорошо видно это отличие. Задумавшись, Леховцев чуть было не прошел мимо черной «эмки». Холодный, сырой ветер пробирал насквозь, и, очутившись внутри автомобиля, он позволил себе расслабленно посидеть пару минут. Сегодня он устроит себе меленький праздник. Дома есть бутылка хорошего коньяка, виноград и вяленое мясо, переданные с оказией из Армении, а еще настоящий французский шоколад. К сладкому он был равнодушен. Шоколад покупал для жившей в соседней квартире Наденьки Берзиной. Муж Наденьки, уехавший еще перед войной к родителям в Минск, затерялся где-то в Белорусских лесах. Оставшаяся дома Наденька погоревала с недельку и, решив, что война войной, а жизнь продолжается, устроилась с помощью Леховцева на работу в столовую второго управления. Но никакого праздника у него в тот вечер так и не получилось. Напротив. Случилось то, о чем он боялся даже думать. Тяжелая авиационная бомба пробив пять этажей дома, уничтожила его квартиру и ту часть коллекции, которую он не успел отправить к отцу в Энск. Застыв в оцепенении, он смотрел на всполохи огня, суетящихся пожарных, на отъезжавшие кареты скорой помощи, и не мог заставить себя подойти к тому, что еще утром было его домом, его крепостью. В голове словно образовался вакуум, все мысли улетучились и только у виска стучал маленький молоточек, выстукивал о том, что все еще поправимо, что уничтожена не самая важная часть коллекции. То, что пропало можно восполнить, не сразу, но можно. И он завтра же займется этим. А сегодня нужно выяснить, не осталось ли чего из вещей и проследить за работой спасательной команды. Вдруг все же что-то уцелело?

Вглядываясь в ночное небо, Алексей с тоской думал о тех, кто более ста лет хранили семейную реликвию, несмотря ни на что хранили. Они смогли, а вот он не сумел противостоять Леховцеву, обещал отдать ему орден. Пообещал взамен на жизнь и свободу Тани, самого дорогого и любимого человека. Эта мысль примеряла с действительностью, но, почему то от неё становилось сухо во рту и холодно в животе. А еще угроза Леховцева, что в любой момент его могут снять с поезда и отправить обратно в Москву, а уж оттуда…. Упрямо мотнув головой, Алексей растолкал успевшего заснуть Василия.

– Хватит спать. Завтра мы уже фашистских гадов сбивать будем, а ты спишь.

– Завтра и будем, а сейчас, что не поспать? Кто знает, когда еще спокойно поспать придется. Леш, честно, ну как на духу скажи, ты, что, боишься? В бой вступить, боишься?

– Не знаю. Хотя, немного боюсь, наверно. Настоящий бой это прежде всего битва умов. Помнишь, что наш подполковник говорил?

– Помню, конечно! Правильно он все говорил, но я все равно думаю, что в бою самое главное не струсить.

– Серов в Испании воевал. Знает, что такое настоящий воздушный бой. Опыта у нас с тобой пока нет, но головы то есть! Он ведь и правда много полезного рассказывал. Нужно использовать с толком все, что мы знаем о них. Главное помнить, что фрицы не любят ввязываться в честный бой. Предпочитают внезапность. Выскочили из под солнца, из-за облаков, кого успели расстреляли и бежать.

– Лех, я все про ребят наших думаю, – помолчав немного, сказал Василий, – о тех, что месяц назад погибли. Если бы нас тогда сразу на фронт отправили, мы ведь на их месте могли быть. Серегины вещи так до сих пор в каптерке у Гаврилыча и лежат, он никому их не велит трогать. А Ленькину сестру и мать видел? Я до сих пор себя как бы виноватым чувствую, что это не меня, а Леньку фашисты убили. Лешь, а ты умереть боишься?

– Боюсь, наверно. Не знаю. Не думал как-то об этом. Да и рано нам пока, Вася, умирать, дел вон сколько впереди. С фашистами драться надо, а не о смерти думать. Ладно, спи, давай. Завтра много дел.

Василий быстро уснул, а он все не мог заснуть. Поезд увозил их от военной Москвы и вглядываясь в темный провал окна, Алексей думал о том, как не похожа эта поездка на прошлогоднюю, когда они с Таней

ездили в Ленинград. Тогда вагон был полон девушек в ярких платьях. Дети бегали, важный усатый проводник разносил чай, а на перроне можно было купить восхитительно вкусную вареную картошку и крепкие малосольные огурчики. Денег у них было немного. Поехали всего-то на два дня, но какие это были дни! Атланты. Эрмитаж. Крейсер «Аврора», Петропавловская крепость. И, конечно же, мосты. Закрыв глаза, Алексей мысленно пережил еще раз каждую минуту тех удивительных дней. Каким красивым был тем летом Ленинград! Всю ночь они просидели, укрывшись его курткой на ступеньке у Невы. Смотрели на высокое, жемчужно серое небо, слушали, как плещется у ног вода, и говорили, кажется, обо всем на свете. О самолетах и покорении Арктики, о полетах Чкалова и новых станциях метро, о последней роли Орловой и огромных металлургических гигантах, и конечно же, о том, что войны не будет никогда – никогда! Этот же вагон и люди в нем так же сильно отличались от того, как военная Москва от еще недавней летней, праздничной, полной детского смеха и улыбок девушек.

Так случилось, что до N. им пришлось ехать не в военном эшелоне, а в пассажирском поезде, уносящем на Восток сотни эвакуированных из Москвы жителей и, находясь среди них, оба чувствовали себя неловко. Словно и они тоже бежали от войны.

2022 год.

Достав из кармана мобильный телефон, Катя в сотый, наверное, раз за сегодняшний день вызвала нужный номер. Услышав очередное – «абонент временно не доступен» она едва не бросила телефон на скамейку. Что он себе думает этот Макс? Подумаешь, красавчик! Но, только вспомнив густые, светло-русые волосы, серые в обрамлении пушистых ресниц глаза, чуть лукавую улыбку она, не выдержав, обиженно всхлипнула. Ну, куда он мог деться? Ведь договорились же встретиться у памятника Пушкину в двенадцать! А уже почти половина первого! И она, дурища, почти плачет уже, но ждет! Так ведь совсем замерзнуть можно! Вот придет, а она в ледяную статую превратилась! Но вскоре на смену обиде пришло беспокойство. Что-то случилось, поняла вдруг Катя. Опаздывала всегда она, Макс всегда приходил вовремя. Да по нему часы можно сверять! Тогда, что могло произойти? На работе его нет, туда она уже звонила, дома тоже. Да и какая работа если они должны сегодня подать заявление в ЗАГС?! Всхлипнув еще раз, Катя разблокировала экран телефона, но долгожданной эсэмэски, о том, что абонент появился в сети, не было. Подожду еще немного, решила она и пойду в полицию. В конце концов они обязаны искать потерявшихся граждан, а уж Макса тем более. Следующие полчаса она провела уже на соседней скамейке, на нее попадало солнце, и сидеть было не так холодно. Кормила важных, толстых голубей, сердито посматривала на глазевших на неё юнцов, считала проходивших мимо прохожих. Юнцы на соседней скамейке как-то уж очень громко засмеялись и, бросив на них убийственно-презрительный взгляд, Катя вновь взглянула на часы. Как она ждала сегодняшний день! И вот на тебе! Макс как в воду канул, и где его искать она не знает. Решено. Нужно действовать и немедленно. Где там бывший одноклассник и лучший друг Сереженька Ильин работает? Правильно, в полиции. Вот туда она сейчас и отправится. Встав со скамейки, Катя стряхнула прилипшие к боку сумки льдинки, заправила под шапку длинные светлые пряди и, скользнув равнодушным взглядом по сидящему на соседней скамейке пожилому мужчине, направилась к метро.

Проводив девушку взглядом, он отметил про себя, что все сделал правильно. Это точно она. Одно лицо с Везуновым. Наконец – то он получит то, что ищет долгие годы. Эти поиски давно уже превратились в навязчивую идею, но ничего поделать с этим он не мог. Орден снился ему ночами. Искры света отражались от драгоценных камней, он протягивал к нему руки, но хватал только отраженный от камней свет. Он и сам не мог понять, почему столько лет гоняется за этим орденом. Знал только, что должен заполучить его любыми путями. Отцу не удалось, но ему обязательно удастся.

Войдя в дежурную часть, Катя уверенным шагом подошла к окошку дежурного и потребовала, чтобы её провели к Сергею Михайловичу Ильину. Услышав в ответ равнодушное – «Сергей Михайлович занят» она хотела было возмутиться, как вдруг сильные руки оторвали её от пола.

– Серега!– закричала она,– сейчас же отпусти! У меня к тебе дело! Срочное!

– Привет, Катюнь. Довольно улыбаясь, он схватил её за руку и потащил к себе в кабинет. Сопротивляться почти двум метрам роста и как минимум 100 килограммам веса было бесполезно и, стараясь не упасть, она бежала за ним по коридору, а потом перепрыгивая через ступеньки на второй этаж.

– Соскучилась? Я так и подумал. Ну, как ты без меня, рассказывай.

С Сергеем Ильиным были связанны самые чудесные детские воспоминания. С первого школьного дня и до последнего они сидели за одной партой. Прошли через все дразнилки и ни разу за все годы не поругались. На контрольных она писала два варианта по английскому, химии, биологии. А Ильин решал за нее физику и алгебру. И портфель носил, и на санках катал. Родители с обеих сторон и одноклассники одно время смотрели на них как на будущих молодоженов. Но потом поняли, что эти двое просто родились в разных семьях, а по сути они брат и сестра.