Позывной «Везунчик»
Шрифт:
– Очень карошо, Иван ты есть тут. Иди со мной сейчас. Я уронить часы река. Ты достать.
– Доброго утречка, герр Майер. Только я это, не Иван. Николаем меня кличут. Хмелько я, Николай. Помните?
– Ты есть русский Иван. Идти за мной. Там, мост.
Не оглядываясь, офицер подошел к стоящему под окном мотоциклу, сказал что-то сидящему за рулем солдату и укатил в сторону реки. Глядя им вслед, Николай понял, что опохмелиться сегодня вряд ли удастся. Он не совсем понял, о чем сказал ему немецкий офицер. Понял только, что нужно идти к мосту и, чертыхнувшись, захромал по спускающейся к реке улице. Идти было далеко. Из всех окон на него смотрели полные ненависти
– Что это есть, Иван? – спросил офицер и указал на нечто плывущее по реке.
– Так это, островок вроде, герр Майер. Река берег где-то подмыла и вот, кусок оторвался и плывет. У Ильков, видать, откололся. Вон сколько листьев нападало. Там деревья у самой воды растут. И рыбалка там…
– Ты идти река, Иван. Прямо сейчас. Искать часы. Иди.
– Да как же, герр офицер? Октябрь ужо. Вода страсть какая холодная. И плаваю я плохо.
– Не идти, тебя будут стрелять.
– Иду, герр офицер. Иду. Портки скину только и пойду.
Глядя сквозь камыш на стоящих на мосту людей Алексей вдруг понял, что снимающий с себя форму полицая мужичок, собирается нырнуть в реку. Неужели их обнаружили? Но, тогда просто расстреляли бы лодку. Или гранату кинули. Подталкиваемый автоматчиком полицай подошел к самому краю моста, перелез за ограждение и, получив удар автоматом в спину, полетел в воду. Полицай упал всего в паре метров от свай и, уйдя под воду, увидел держащегося за нос лодки Алексея. Тому ничего не оставалось, как схватить полицая за волосы и нырнуть вместе с ним. Лодку несло течением дальше. Напрасно всматривался в мутную речную воду немецкий офицер. Иван, которого он отправил искать свои часы, так ни разу не всплыл на поверхность. С досады ругнувшись, он сел обратно в мотоцикл и приказал солдату вернуться в село. С самого начала, как только он попал в эту жуткую страну, ему не везло. Даже парашютиста его солдаты не смогли найти, и теперь ему предстоит пренеприятнейший разговор с начальством. На перевод во Францию можно больше не рассчитывать. Островок продолжал плыть вниз по реке и, проводив его безразличным взглядом, стоящие на мосту солдаты вернулись к своим делам.
– Пусти, мужик, слышишь, пусти! – Взмолился Николай. – Сил нет, ноги совсем от холода сводит. Давай к берегу. Там за поворотом место хорошее, плыви туда.
– Учти, – стуча зубами от холода, ответил Алексей, – крикнешь, сразу убью. Мне терять нечего.
– Да не буду я кричать. Давай только к берегу скорей. Сил нет терпеть.
– А там что? За поворотом?
– Плавни там. Река на протоки расходится, а протоки те камышом заросли. Мы там с мужиками рыбачили. Схорониться там можно, никто не найдет, ну а потом как Бог даст. Ты меня отпустишь, а, мужик?
– Отпущу, а ты меня немцам сдашь.
– Не, не сдам. Я ведь сразу понял кто ты. Ты летчик, которого они ищут. Только я думал, подранили тебя. А ты вона как схоронился. Отпусти меня, ну вот те крест ни слова никому не скажу.
– Ага, не скажешь! Только ты ведь полицай, значит предатель, а предателю веры нет.
– Да какой я полицай? – воскликнул тот стуча зубами от холода. – Вчера еще никаким полицаем не был.
– Ну да, не был. А форма
– Моя. Только куда мне деваться то было? Мужиков то считай больше нет на селе. Одни бабы осталися. А у меня детей четверо. Откажись я, так сразу расстреляли бы. Ну, отпусти ты меня. Сил нет терпеть, околею щас. Не лето чай.
– Ладно, отпущу. Только если скажешь немцам про меня, я тебя и на том свете найду. Понял?
– Да понял я, понял. А теперь давай влево забирай, вон в ту протоку. Там шалаш на сваях. Переждать можно, немец ни за что тебя там не найдет.
– А ты что? Так полицаем и будешь? Как потом детям в глаза посмотришь?
– Не, домой не вернусь. Говорят, мужики в лесу партизанят, вот к ним и пойду. Немец то думает, что я утоп, значит и семью не тронет. Я ведь из-за семьи в полицаи то согласился. А ты как обсохнешь, ну и как стемнеет, выводи значица лодку свою в соседнюю протоку и вода сама тебя дальше выведет.
Вокруг, куда хватало взгляд, было колышущееся зеленое море. Воды не было видно и со стороны могло показаться, что ее и вовсе там нет. Камыш стоял такой плотной стеной, что спустя минуту отпущенного им деревенского полицая уже не было видно. Слышно было только тихое шуршание, но и оно вскоре стихло. Река, разделившись на протоки, была уже не так глубока, теперь Алексей уже не плыл, а шел по дну реки, толкая лодку перед собой пока не увидел нечто похожее на дом. Это и был тот самый обещанный полицаем шалаш. Построенный на сваях, он оказался замечательным сооружением. В нем было тепло, а главное сухо. Вдвоем со Стрижаком они разобрали «островок» и перенесли в шалаш раненого лейтенанта Мишина. Нужно было как можно скорей добраться до своих, но с раненым лейтенантом можно было передвигаться по реке только ночью. – Уверен, что полицай этот нас не сдаст? – подождав, когда Алексей оденется и хоть немного согреется, спросил капитан Стрижак. – Если в полицаи согласился, значит, гнилой мужичонка.
– Думаю, не сдаст. Он ведь из-за детей согласился. А хотел бы сдать, немцы давно уже здесь были бы. Надо что-то с лейтенантом делать, товарищ капитан. Может, хоть рану посмотрим? Что там и как?
– А ты что, лейтенант, в медицине понимаешь?
–Ничего не понимаю. Но и не делать ничего тоже ведь нельзя. И дышит он как-то странно. Вот, слышите?
– Слышу. Только что мы можем? Мы не врачи и тут не госпиталь. Его бы к нашим скорей доставить.
Неожиданный шум привлек их внимание.
– Слышишь, лейтенант, говорит кто-то. Ну, точно, сдал, гад. А у нас оружия почти и нет. Только они вернулись в шалаш, как из камышей показался нос лодки, а в ней двое мужчин.
– Товарищ капитан, – прошептал Алексей, это не немцы.
– Да вижу я, что не немцы. А вдруг полицаи?
Эй, мужики – услышали они вдруг. – Выходите, мы вас еще вчера заприметили. Кто такие будете? Хотя и так ясно, немцы кого попало с собаками не искали бы. Да не бойтесь, свои мы.
Деваться было некуда и, повинуясь взгляду капитана, Алексей вслед за Стрижаком вышел из шалаша.
Их было двое. Дед и паренек лет четырнадцати. Паренек смотрел настороженно, изо всех сил сжимая в руках старенькую берданку. Дед же, напротив, был спокоен и первым протянул руку для знакомства.
– Степанов Мефодий Степанович, а это внук мой, Сашко.
– Капитан Стрижак. Младший лейтенант Беглов.
– Ну-ну, летчики значит. И куда путь держите?
– Да понятно куда. До наших надо дойти, да только раненый с нами. Вон, в шалаше лежит. Одежду бы нам какую, Мефодий Степанович, и поесть не мешало бы. Сутки не зравши.