Позже
Шрифт:
Во время нашей беседы она положила телефон в задний карман. Теперь она его вынула.
– В тот день вела запись не только Тиа. Послушай-ка.
То, что я услышал, заставило мой желудок сжаться. Это был мой голос - гораздо более молодой, но мой - говорящий маме, что Пьюритти найдет ключ, который она искала под гнилым пнем на тропинке к озеру Роанок.
Мама: Откуда она узнает, какой пень?
Пауза.
Я: Мартин Бетанкур поставил на нем мелом крест.
Мама: Что она с ним сделает?
Пауза.
Я:
Мама: Ханна разводит Поисковый Огонь? То, из-за чего ее чуть не повесили как ведьму?
Пауза.
Я: Правильно. И он говорит, что Джордж Тредгилл крадется за ними. И еще он говорит, что, глядя на Ханну, Джордж теряет терпение.
– Что это, мама?
Мама: Не обращай внима…
Лиз остановила запись.
– У меня есть гораздо больше. Не все, но, по крайней мере, час. Без сомнения, Чемпион - это ты рассказываешь своей матери сюжет книги, которую она написала. И ты станешь частью этой истории. Джеймс Конклин, мальчик-медиум.
Я уставился на нее, мои плечи поникли.
– Почему ты не проиграла мне это раньше? Когда мы отправились на поиски Террио?
Она посмотрела на меня, как на идиота. Наверное, потому, что так оно и было.
– В этом не было необходимости. Тогда ты был милым ребенком, который хотел делать правильные вещи. Теперь тебе пятнадцать, и ты уже достаточно взрослый, чтобы быть занозой в заднице. Наверное, это твое право как подростка, но поговорим об этом в другой раз. А сейчас вопрос таков: ты сядешь в машину и прокатишься со мной, или я пойду к одному знакомому репортеру из «Пост» и расскажу ему пикантную историю о литературном агенте, который подделал последнюю книгу своего покойного клиента с помощью своего сына-экстрасенса?
– Прокатишься куда?
– Это таинственный тур, Чемпион. Залезай и узнаешь.
Я не видел другого выхода.
– Хорошо, но только одно. Перестань называть меня Чемпионом, как будто я твоя любимая лошадка.
– Хорошо, Чемпион, - улыбнулась она.
– Шучу, просто шучу. Садись в машину, Джейми.
Я сел.
55
– С каким мертвецом я должен поговорить на этот раз? Кто бы это ни был и что бы он не знал, я не думаю, что это убережет тебя от тюрьмы.
– О, я не собираюсь в тюрьму, - сказала она.
– Не думаю, что мне понравится еда, не говоря уже о компании.
Мы миновали знак, указывающий на мост Куомо, который все в Нью-Йорке до сих пор называют Таппан-Зи, или просто Тап. Мне это не понравилось.
– Куда мы едем?
– Ренфилд.
Единственный Ренфилд, о котором я знал, был помощником по поеданию мух графа Дракулы.
– Где это? Где-нибудь в Тарритауне?
– Нет. Маленький городок к северу от Нью-Пальца. Это займет у нас два-три часа, так что расслабься и наслаждайтесь поездкой.
Я уставился на нее, более чем встревоженный, почти испуганный.
– Ты, должно быть, шутишь! Я должен быть дома к ужину!
– Похоже, сегодня вечером Тиа будет ужинать в одиночестве.
– Она достала из кармана своего пальто маленький пузырек с беловато-желтым
Она увидела выражение моего лица и улыбнулась. В ее глазах появился блеск.
– Никогда раньше не видел, чтобы кто-нибудь так делал? Что за уединенную жизнь ты вел, Джейми.
Я видел, как дети курят травку, даже сам пробовал, но что-нибудь тяжелее? Нет. На школьных танцах мне предложили экстази, но я отказался.
Она снова провела ладонью по носу, не слишком привлекательный жест.
– Я бы предложила тебе немного, люблю делиться опытом, но это моя собственная особая смесь: кокаин и героин - два к одному, с небольшим добавлением фентанила. У меня выработалось невосприятие. А тебе бы от этого снесло крышу.
Может быть, у нее и выработалось невосприятие, но я с легкостью понял, когда ее накрыло. Она выпрямилась и заговорила быстрее, но, по-прежнему, ехала ровно и не сбавляла скорости.
– Это твоя мать во всем виновата, ты же знаешь. В течение многих лет я только и делала, что возила наркотики из пункта А, которым обычно был либо лодочный причал на 79-й улице, либо аэропорт Стюарта, в пункт Б, который мог быть где угодно в пяти районах города. Сначала это был, в основном, кокаин, но времена изменились из-за «Оксиконтина». Это дерьмо быстро цепляет людей, я имею в виду кабанг[96]. Когда врачи перестали его поставлять, наркоманы начали приобретать эту дрянь на улице. Потом цена поднялась, и они поняли, что могут получить примерно такой же кайф от большой белой медсестры[97], да оно и дешевле. И они пересели. Именно этим и снабжал нас человек, которого мы собираемся навестить.
– Человек, который мертв.
Она нахмурилась.
– Не перебивай меня, малыш. Ты хотел знать, я тебе рассказала.
Единственное, что как я мог вспомнить, желал знать, было то, куда мы направляемся, но я промолчал. Я попытался взять себя в руки и перестать бояться. Это сработало, потому что передо мной все еще была Лиз, правда совсем не та Лиз, которую я знал.
– Не кайфуй от того, что возишь, вот что они говорят, это мантра, но после того, как Тиа меня выгнала, я начала понемногу употреблять. Только чтобы не впасть в депрессию. Потом я стала употреблять много. Через некоторое время это уже нельзя было назвать простым употреблением. Я была в системе.
– Моя мама выгнала тебя, потому что ты принесла в наш дом это дерьмо, - сказал я.
– Это была твоя вина.
– Наверное, было бы умнее промолчать, но я ничего не мог с собой поделать. Ее попытка обвинить маму в том, во что она превратилась, снова вывела меня из себя. Но она не обратила на это никакого внимания.
– Но вот что я тебе скажу, Че… Джейми. Я никогда не использовала шприц.
– Она сказала это с какой-то вызывающей гордостью.
– Ни разу. Потому что, когда ты нюхаешь, у тебя есть шанс соскочить. Начнешь колоть эту дрянь, и никогда не соскочишь.