Праанжелику
Шрифт:
Анжелика вдумчиво перебрала в голове десять бравых драгунский полков и решила, что, пожалуй, никого из них она не любит, а их встреча была ошибкой.
– Но, - сказала страшная колдунья, - уже немного поздно. Тебе уже рожать пора.
– А, - сказала Анжелика, - ну ладно.
И стала рожать.
– На, - сказала ей колдунья через пару часов, протягивая сверток.
– Носи на здоровье.
– Оно бесполое, - констатировала Анжелика.
– Эм, - отозвалась колдунья, - ну, не то чтобы совсем…
– Но, - возмутилась Анжелика, -
– Оно девочка, - заметила колдунья.
– И, - осторожно спросила прекрасная Анжелика, - все девочки такие?
– Увы, - кивнула страшная колдунья.
– Хреново быть девочкой, - к пятому тому сообразила наша героиня, но колдунья уже неслышно покинула пещеру и ушла молить друидского бога Дагду о том, чтобы институт карательной психиатрии изобрели на пару веков раньше.
Поскольку ребенок навевал прекрасной Анжелике тягостные воспоминания, она отчаянно пыталась от него избавиться. То бросала в лесу, то относила в приют, то водила в планетарий, но девочка неизменно, как бумеранг, возвращалась к Анжеликиным прекрасным соскам, чтобы кушать.
В конце концов, наша прекрасная героиня плюнула, смягчилась и назвала ребенка Онориной. Как по мне, так гуманнее было бы отдать в приют…
Остатки былой протестантской армии умилились, научились делать «козу» и в перерывах между спусканием под откос вражеских эшелонов зачастили с вылазками в город, чтобы тырить памперсы.
– Скажи «ма-ма», - говорили девочке грязные бородатые гугеноты.
– Кровь, - говорила Онорина, изящно грассируя.
Кровь по-французски «Le sang», но Онорина все равно грассировала, потому что картавый ребенок умиляет взрослых аж до неба, и они соглашаются купить «Киндер».
Эта идиллия длилась бы вечно, если б очередной конвой с памперсами не оказался вооруженным до зубов.
В результате стычки всех Анжеликиных спутников повесили за шею вдоль дороги (И так, поверьте, будет с каждым, кто ворует государственные подгузники или не ставит копирайты на тексты праанжелику).
Между прочим, нашу божественную героиню сперва тоже хотели повесить, но потом пригляделись к ее нежным розовым соскам и сжалились. Поэтому Анжелику просто долго били палками по пяткам, а потом выжгли ей на плече красивое клеймо по лекалам Маргариты Тереховой.
– Вы совершенно не умеете обращаться с женщинами, - фыркнула Анжелика.
– И, между прочим, зря стараетесь - впереди еще восемь томов, так что сейчас все равно кто-нибудь внезапно войдет, чтобы спасти меня.
(Входит мэтр Габриэль)
– Здравствуйте, - говорит мэтр, - я протестант и ищу тренажер для подавления плоти. Можно всех посмотреть?
– Куда мы едем, к вам или в гостиницу?
– деловито спросила Анжелика полчаса спустя.
– Ко мне, - ответил он, - в Ля-Рошель.
– Ага, - кивнула Анжелика, настраивая GPS-навигатор.
– Кстати, - поинтересовался мэтр, - а почему ты им не сказала, что ты - католичка? Тогда тебя не стали бы бить палками и жечь клеймом, а мягко пожурили бы и дали много денег.
– А что, - встрепенулась нежными розовыми сосками прекрасная Анжелика, - можно было?
Но мэтр Габриэль не ответил, потому что резко сосредоточился на подавлении плоти.
В Ля-Рошели Анжелика работала служанкой у мэтра Габриэля, и ее нежные розовые соски совершенно огрубели от тяжелой работы.
Чтобы хоть как-то развлечься, она ходила на запрещенные гугенотские собрания, на одном из которых великий путешественник-протестант рассказывал, как натянуть презерватив на глобус.
Великий путешественник красочно расписывал американское великолепие, стыдливо умалчивал о Буше и лысой Бритни, а на все вопросы отвечал однозначно: «Надо ехать».
– Ну а чо?
– думала прекрасная Анжелика, вглядываясь в морскую даль.
– Если верить одной девочке Саше из будущего, то на Карибах очень гостеприимные и знающие толк в нежных розовых сосках люди, особенно, если ты - блондинка из Европы.
Осталась сущая ерунда - найти транспорт.
Анжелика еще раз вгляделась в морскую даль, и вдруг ее нежные розовые соски затуманились - к берегу приближался корабль пирата Рескатора.
– Рояль в кустах, - поморщилась Анжелика, - кто писал сценарий?
Но потом решила не вредничать и действовать в заданных условиях.
– Здрасьте, - сказала она, поднимаясь на борт, - а пират Рескатор дома?
– А вы ему кем будете?
– спросили другие пираты.
– Я ему буду братец названый, - хихикнула прекраснейшая из смертных.
Пираты помрачнели.
– Шучу, - поспешно исправилась она.
– Я та самая рабыня, за которую он в Кандии отдал тридцать пять тысяч ливров, а она потом сожгла его корабль и убежала.
– И, - ошалели пираты, - что же ты тут делаешь?
– Не поверите, - вздохнула Анжелика, - извиняться пришла.
– Здравствуй, Анжелика, - сказал пират Рескатор.
– И вам не хворать, - кивнула она.
– Глаголь, - приказал он.
– Я это. Ну в общем. Мне в Америку нужно. Не подбросите?
– Подбросить?
– уточнил пират.
– Вас? В Америку?
– Не только меня, - торопливо добавила Анжелика, - еще три с половиной сотни ля-рошельских гугенотов, а то им тут опасно… Почему вы молчите?
– Потому что я в ахуе, - честно ответил пират.
Он стоял перед ней, как статуя. Такой высокий, худой, черный и в ахуе.
«Кого-то он мне напоминает», - подумала Анжелика.
– «Может, Цоя?».
– Интрига затянулась на три тома, на три с половиной миллиона знаков, и я уже, если честно, подустал, - сказал Жоффрей де Пейрак, снимая маску.