Прачечный комбинат «Сказка в Железноводске»
Шрифт:
Деловой люд уважает картофель. Человек с чувством глубокой гордости, чтобы не быть ни от кого зависимым, начинает хозяйствовать именно с посадки картофеля.
Две недели потребовалось на то, чтобы от забора не осталось следа, будто его никогда и не было: утащили проволоку и столбы, разобрали вышки. Ворота пионеры унесли на металлолом.
Номерные дороги колонии получили названия. Колонисты, ходившие с номером на спине, жившие в номерном бараке, маршировавшие строем по номерной дороге, неожиданно стали жителями улиц с красивыми социалистическими названиями. Дорога номер один переименована в улицу Дзержинскую; номер два – в Коммунистическую. В
Государство содержало преступников: кормило, обувало, одевало, и кое-что платило. А содержание охраны, в какую копеечку обходилось? Они об этом не думают? Пусть спасибо скажут, что за ними государство ухаживало!
Перековка человека с буржуазным уклоном в советского товарища не должна пропасть даром, забыться. В памяти нового человека необходимо закрепить коммунистическую символику, к которой по праву следует отнести названия улиц с определённым смыслом.
И хотя власть считается народной, куда входят и крестьяне, но улицы Крестьянской в посёлке нет. Нет партизан, но улица Партизанская появилась. А поскольку власть в Союзе всё же принадлежит победившему пролетариату, то без Рабочей улицы людям жить неудобно.
Вслед за зоной стали получать названия новые улицы и в жилых массивах, которые раньше назывались «Шанхаем». Параллельно Партизанской по болоту пролегла улица Болотная с глубокими лужами и липкой глиной. Улица Болотная красуется новыми домами. Застроили улицу быстро, в течение месяца. Трудились, ударно, не считаясь со временем.
На Болотной улице, на фундаменте из пропитанных озокеритом шпал, собраны аккуратные финские домики. Они из двух подъездов, щитовые, сборно-разборные. Зимой натопить невозможно – стены промерзают насквозь.
Финны передали комплекты этих домов в счёт погашения долга. Отдали по принципу: «Нате вам, боже, что нам не подходит по зимним условиям».
Жители Болотной большую часть времени ходят по улице в резиновых сапогах, зимой в валенках.
Улицу Партизанскую соединяет с Болотной улица Лесная, продолжение которой смыкается с ответвлением Рабочей. С Рабочей улицы нетрудно попасть в центр посёлка. Нужно лишь пересечь железнодорожный переезд, перед которым стоит предупреждающий щит: «Выдчысь поездысь», что в переводе с коми означает «Берегись поезда»! За переездом идёшь мимо родника с холодной чистой водой, поселковой кирпичной бани, фотоателье и попадаешь на Дзержинскую.
Дзержинская насквозь прошивает Южный район, на севере упираясь в ворота Северной ИТК.
За Домом культуры Октябрьский переулок тоже недавно застроили финскими домиками. Сюда, в центр посёлка, заселили инженерно-технических работников механического завода.
Вдоль совхозных полей пролегла улица Полевая. За домиками Полевой улицы видны ограда и вышки Сельскохозяйственной женской колонии, в которой отбывает срок Костромина с маленькой дочкой Милкой.
После ликвидации Южной зоны, зэки получили свободу, но большинство осталось жить в пределах территории колонии с родными кровососущими, не боящимися сорокаградусного мороза. Продолжили работать в ПЧ-10.
Лагерный магазин, Дом культуры, ремстройучасток, кузня, солдатская столовая, поля сельскохозяйственного назначения, пекарня, пожарная часть Южной колонии перешли под юрисдикцию партийных и советских органов посёлка.
Неуверенно, с выученной опаской, новые поселенцы потянулись в некогда родной, зэковский Дом Культуры, ныне получивший районный статус, двухэтажный с деревянными квадратными сталинскими колоннами. Повторить путь, пройденный первыми смельчаками, было довольно желающих, особенно среди молодежи.
Бывшие узники лагеря смотрят кино рядом с бывшими офицерами охраны, а на танцах, женщины, обслуживавшие зону, приглашают мужчин, недавно скинувших черную робу.
Вольнонаёмные жители, так или иначе, имели или имеют дело с зонами. И те и другие с трудом, пересиливая себя, смирились со злой волей государства и знают не понаслышке, как реализуется житейская мудрость: «От тюрьмы и прочего… не зарекайся». Сегодня ты зэк, ничтожество, я над тобой властвую, завтра я – ничтожество, ты начальствуешь надо мной и припоминаешь мне прошлое с лихвой, возвращая долг. Мудрые начальники давно поняли, что в общении с зэками лучше не перегибать палку.
К большому сожалению, среди умных руководителей мудрых единицы.
Мудрым тяжелей.
В Железноводске люди, отсидевшие срок, и не сидевшие в зоне, ходят по одной уголовно-процессуальной тропе, которая называется УПК. На опыте убедились: навредишь другому, навредишь себе.
Эксперимент удался на все сто процентов. Такого успеха не ожидали, даже прожженные, переставшие чему бы то ни было удивляться чекисты. Разумным, своевременным приказом республиканское управление перемешало в Железноводске вольных жителей и бывших зэков, уравняв их в доле свободы. Начался невиданный до сих пор трудовой подъём, всплеск надежды людей на счастливую жизнь. Каждый вечер в посёлке играют свадьбы. Молодые, и не очень, торопятся жить… пока власть разрешает.
На организационные и практические мероприятия по ликвидации Южной центральной зоны и закреплению на «вольной земле» новых поселенцев, ушёл год. На очереди закрытие Северной зоны.
В Воркуту тащился эшелон теплушек с осуждёнными. Везли бывших военнопленных, освобождённых из немецких концлагерей, не прошедших испытание на лояльность советской власти. Везли из других лагерей зэков, получившие добавочные сроки. Вместе с ними под конвоем везли бывших полицаев, пособников врагу…
Везли бывших крестьян, которые не хотели возвращаться на Родину в ненавистные колхозы. Победители Гитлера ждали от своего правительства разрешения на частное предпринимательство. Победители всерьёз надеялись, что своей кровью заслужили право на частную собственность и ждали от власти поблажек на труд… И отмены колхозов. Развязали победители языки, насмотревшись всяких Болгарий и Венгрий с процветающим правом владеть собственностью.
Чекисты не только гражданским, но и военным людям, научились языки укорачивать.
Короткая остановка в Железноводске. От станции до железнодорожного моста не больше километра, а от моста до вагонного депо и северной зоны и того меньше. Не доезжая до моста, несколько уголовников смогли вскрыть вагон. Забрались на крышу, разоружили охрану, находившуюся в тамбуре. Двое лихих людей по крышам добрались до паровоза и силой оружия заставили машиниста остановить поезд.
Освободив из вагонов «товарищей», вооружённая толпа направилась к северной зоне бить ссученных, с которыми уголовники имели «честь» встречаться в других колониях. Уголовники снесли хлипкие проволочные ворота, ворвались в зону, заскочили в бараки и стали расстреливать заключённых.