Прах человеческий
Шрифт:
В тишине, последовавшей за моим рассказом, Корво отвернулась от тактической панели под капитанским креслом, за которой обычно сидел Лориан, взяла винтовку… и принялась ждать.
Последний воин в Актеруму – капитан, погибающий со своим кораблем.
На мое воображение как будто опустился занавес, скрыв последние подробности истории.
– И тогда мы взяли курс сюда, – произнесла Валка, подхватывая мой рассказ.
С ближайшего минарета за окном блаженно улыбалось Великодушное Милосердие, которое древние звали Элеос.
– Почему сюда? – поинтересовался Тор Нума.
Безупречный схоласт задал логичный вопрос.
Я посмотрел на него, изучая узкое бледное лицо, изумрудную мантию, которую когда-то так хотел надеть сам, и бронзовые медали. Насколько откровенен я должен с ним быть?
– Потому что мы бывали здесь раньше, – ответил я, прежде чем мои мысли выдали себя.
– Колхида была ближайшей известной нам планетой, – добавила Валка. – Нам бы вряд ли удалось добраться до Форума или вернуться на Несс, не имея полноценного экипажа.
– У вас не было команды! – воскликнул генерал-губернатор Дорр, лишь сейчас осознав это. – Как же вы справились? Вы ведь пересекли территорию Содружества… на это должен был уйти не один десяток лет.
– Двадцать восемь, – дала точный ответ Валка.
Я молча осушил третий стакан фенни.
– Вдвоем? – изумился Велан Дорр. – Чудо, что вы остались в здравом уме!
– Я почти все время пробыла в фуге, – призналась Валка, поворачиваясь ко мне.
Покосившись на нее, я отвел взгляд.
Серые глаза Дорра уставились на меня.
– В одиночку? – почти благоговейно прошептал он.
Я кивнул и встряхнул изрядно растаявший шарик льда в стакане. Напиток из плодоножки кешью был крепче пальмового вина, любимого севрастийцами, но я всерьез подумывал прикончить бутылку. В воцарившейся тишине я оценивал, насколько рискованным будет сказать, что мы опасались попасть в руки Капеллы. Дорр был ставленником императора, но если инквизиция потребует нашей выдачи, он вряд ли сможет возразить.
Генерал-губернатор сидел с отвисшей челюстью. Меня вдруг охватило внезапное предчувствие. Я понял, что в будущем о Пожирателе Солнца наверняка сложат еще одну песню. О том, как Адриан Полусмертный больше десятка лет прождал у хрустального гроба своей дамы сердца! Я уже слышал баллады о том, как сражался в беззвучной темноте с демонами и самим дьяволом, украшающим отцовские знамена. Существовала даже весьма недурная опера Мартези, в которой я соперничал за душу Валки с правителем экстрасоларианцев.
Лучше бы это было так. Действительность – томительное и снедающее душу одиночество – была лишена романтизма, присущего вымышленным историям. В ней многого не хватало.
– Одного не понимаю, – заговорил Тор Нума вместо потерявшего дар речи Дорра, выдернув меня из размышлений, но, как оказалось, обращался он к Валке. – Как вам удалось добраться до этого… Актеруму?..
До сих пор схоласт ни разу не присел, расхаживая вокруг кресла под головой ксанарта, где сидел Дорр.
– …Марло утверждает, что после вынужденного расставания на Падмураке вы смогли проникнуть на лотрианское судно и на нем долететь до сьельсинского корабля-мира, но нам с Веланом хотелось бы услышать об этом из ваших уст.
Мы с Валкой переглянулись.
– Это нужно для официального рапорта, – пояснил Нума, оказывая на нас аккуратное давление.
Я знал, что в ближайшие дни нам с Валкой – вместе или порознь – придется неоднократно пересказывать одну и ту же историю логофетам и представителям всевозможных учреждений и организаций. Мы уже потратили на это больше часа.
Валка вскинула брови и потерла рукой шею.
– Все было, как вы сказали. Нам удалось скрыться, когда лотрианские гвардейцы захватили Адриана. Но «Тамерлан» уже попал в лапы сьельсинов. По крайней мере, он не отвечал на вызовы…
Она начала свою историю, которую я прежде слышал полностью лишь однажды. О приключениях после черной мессы в Актеруму Валка вкратце рассказала мне, пока врачевала мои раны. А вот полную версию я узнал от нее только к концу первого года пути на Колхиду, когда более-менее успокоился. Теперь мне было суждено выслушать это еще не раз – нас ежедневно допрашивали и требовали мельчайших подробностей для протокола, поэтому я так хорошо запомнил.
Читатель, возможно, вы полагаете, что мне следовало пересказать историю Валки раньше – например, пока она спала по дороге на Колхиду. Но я не мог. Тогда я думал, что это не обязательно, что и моих слов вполне достаточно. Кроме того, я не являлся прямым свидетелем тех событий, а значит, был не вправе о них говорить. Да и мысли о Валке и трех ее спутниках, вынужденных прятаться на вражеском корабле, до сих пор терзают меня.
Даже спустя несколько столетий мне по-прежнему больно вспоминать о том, что ей довелось пережить.
Но наступил момент, когда эту историю больше нельзя игнорировать. Она заслуживает быть рассказанной. Валка, Паллино, Корво и Карим – одни против сьельсинов. Одиннадцать лет одиночества, пока я, скованный цепями, томился в подземельях Дхаран-Туна.
Я попробую пересказать так, как услышал в тот день под головой ксанарта и бдительным взглядом Элеос. Постараюсь. Только я не Валка. Мои воспоминания всегда были и будут неточны. Даже теперь, когда все изменилось, мой разум редко проясняется настолько, чтобы во всей красе представить те события и уловить их отголоски.
В отличие от Валки, я могу ошибиться, отвлечься или что-то забыть.
Но я проявлю усердие, ведь для этого настал подходящий момент. Другого уже не будет.
Глава 4
Воздух и тьма
– «Помоги Корво проехать, – сказал мне Адриан. – Я скоро вернусь». А сам открыл люк и вылез на крышу фургона. Я поняла, что произошло, когда было уже поздно. Он прыгнул на гвардейский фаэтон и перестрелял с него остальные. Прикрыл нас. Потом что-то произошло – я не видела что. Может быть, он развернулся, чтобы разобраться с преследователями, или пропустил поворот на тесных улицах. Я сидела рядом с Отавией и помогала ей вести фургон…