Прах человеческий

Руоккио Кристофер

Мне было больно на нее смотреть, и я отвернулся, притворившись, что фенни сильно защипал язык.

Я, как наяву, видел то, что видела она: покрытые льдом полки, замороженные тела. Знал, что она чувствовала. Я сам пережил то же самое, когда меня притащили в зал заседаний Великого конклава на показ Первому пальцу «Белой руки» Пророка.

– Тела, – продолжила Валка. – Человеческие. На борту их было около двух тысяч.

Лотрианцы продавали врагам людей. Скармливали сьельсинам. Угнанный корабль одновременно перевозил рабов и «скот». Груз предназначался для трудовых лагерей и пиршественных залов Дхаран-Туна.

Пока Валка в подробностях рассказывала об обнаружении содержимого трюмов, я подумал о другом похожем грузе. О двадцати тысячах человек, которых Райне Смайт отдала Кхарну Сагаре. Плата за

организацию трагической встречи с Аранатой Отиоло. Что с ними стало? Пополнили ряды СОПов в личной армии Вечного? Стали пищей демонического Братства? Что-то еще?

Мимолетное время, прости нас.

– В конце концов мы решились сделать вылазку на поверхность, – сказала Валка, – но не успели, потому что сьельсины прыгнули в варп.

– Навстречу Дхаран-Туну, – вставил я. – Я уже был на борту.

– Мы об этом не знали, – сказала Валка. – Паллино первым предположил, что тебя передали сьельсинам.

Она наклонила голову и процитировала:

– «Помните Беренику? Этот Бледный гад требовал выдачи Адра. Зачем им „Тамерлан“? Валка, они его захватили, даже не сомневайся. Серолицые ублюдки выдали его. Зуб даю. И даже правый глаз».

Фантом Паллино исчез, и Валка, переведя дух, продолжила:

– Нам некуда было деваться. В варпе с грузовика не сойдешь. Разумеется, это означало, что и они не могут нас атаковать, пока корабль в пути. Прошло четыре года, прежде чем мы добрались до пункта назначения. Мы выживали на лотрианских пайках и на том, что смогли вырастить с помощью гидропоники. Когда прошел год, решили положить четверых из нас в фугу. Выбор пал на мужчин. Мы с Корво не могли уснуть. Кроме нас, никто не знал устройства корабля. Когда сьельсины вышли из варпа, мы принялись будить спящих. Толтен, один наш солдат, не проснулся. Мы прибыли к Дхаран-Туну. Губернатор, я не знаю, хорошо ли вы знакомы со сьельсинскими кораблями-мирами… Сьельсины живут в нескольких километрах под землей; камень защищает их от космического излучения и гиперпространственной радиации. Поверхность кораблей-планет покрыта шахтами, каналами и механическими приспособлениями…

Я прекрасно представлял, что она описывала. Бледный, испещренный шрамами лик Дхаран-Туна. Впервые я увидел его с Береники; он выглянул из-за облачной пелены, словно молочно-белый слепой глаз безумного бога. Вблизи он смотрелся иначе. Кратеры были обрамлены черным железом. Крепостные башни и укрепления торчали изо льда, как начисто обточенные песком драконьи кости. Повсюду были ледяные равнины, где не росло ничего живого, а в глубоких траншеях полыхало адское пламя. А двигатели! Они поднимались серыми стальными горами, их дюзы были больше иной страны, а топливом служили океаны антиматерии, непрерывно вырабатываемой в цехах – у самой поверхности.

– Перед нами было непростое решение, – сказала Валка так, будто снова оценивала варианты. – Мы могли остаться на корабле, который доставил нас к Дхаран-Туну, а могли переметнуться на планету. В итоге выбирать не пришлось. Сьельсины отбуксировали «Тамерлан» на Дхаран-Тун. Мы последовали за ними. Спрятались в кратере в десяти градусах и двух километрах от долины, где посадили «Тамерлан». Мы не знали, когда корабль-мир уйдет в варп, поэтому должны были спешить. Корво решила оставить двух солдат сторожить грузовик, а остальные отправились к «Тамерлану». Мы решили, что они не начнут подготовку к прыжку прежде, чем «Тамерлан» встанет в док. В нашем распоряжении было несколько часов – столько нужно кораблю-миру, чтобы разогнать двигатели. Мы были уверены, что времени хватит. Но чтобы добраться до дока, понадобился час и сорок минут. Мы рассчитывали разбудить команду и отбить корабль, но поняли, что это невозможно, как только прибыли на место. «Тамерлан» был сконструирован так, чтобы никогда не приземляться, и я ума не приложу, как им вообще удалось сохранить его в целости. Док, куда сьельсины его отбуксировали, представлял собой широкую траншею, проделанную прямо в ледяной рифтовой долине…

Я видел похожие траншеи, когда меня поднимали на поверхность. Они тянулись от воронки, служившей личным космопортом Пророка; темные каналы, пронизывающие ледяную корку, идеально прямые, с высокими стенами, над которыми возвышались краны и лебедки всех мастей, и кишели сьельсины и люди-рабы в неуклюжих скафандрах, кислородные трубки которых в любой момент могли быть разорваны случайным острым камнем или когтями надсмотрщиков.

Так же ясно, как я сейчас вижу на полке бюст древнего Гибсона, я увидел крошечные фигурки Корво, Валки, Паллино, Карима и двух солдат, выживших при бегстве с Падмурака. На фоне гигантских железных машин и каменных возвышенностей они казались муравьями. Какими ничтожными они, должно быть, чувствовали себя, примостившись над пропастью и глядя с высоты в несколько миль на лестницы и платформы, среди которых стоял наш захваченный флагман. Как же велика и темна наша Вселенная, как враждебна по отношению к нам! Не безразлична, как утверждали древние маги, а неприязненна и сурова. Но над ними – над этими фигурками и над всем миром – раскинулся чернильно-черный ковер, усыпанный бриллиантами молчаливых звезд; и каждая из них, если верить Дораяике, была поставлена на свое место Тихим, чтобы освещать нам путь во Тьме. Каждую аккуратно разукрасили, чтобы их лучи воробушками разлетались повсюду, согласно его повелению.

– Мы ничего не могли поделать, – продолжила Валка. – Даже если бы удалось взять корабль штурмом и разбудить экипаж, улететь было невозможно. Даже при наличии девяноста тысяч солдат… нам противостояли бы десятки миллионов сьельсинов, а то и больше. Мы собрались уходить, но не прошли и полкилометра, как попали в засаду. Нас подстерегли больше десятка сьельсинов. Паллино был ранен, один солдат убит. Нам удалось прорваться и захватить одного врага. Отавия дотащила его до грузовика.

Я представил, как Отавия Корво тянет за собой по многомильному льду лишившегося чувств сьельсина, а за ней, сыпля отборной руганью, ковыляет раненый Паллино.

– Эти сьельсины были всего-навсего рабочими, – сказала Валка. – У них не было ни раций, ни достойного оружия. То, кого мы захватили, не знало ничего важного. Но кое-что мы все-таки выяснили…

Ее голова снова наклонилась, а голос зазвучал плоско:

– «Mareruni oyumn o-Shiomu siajun ti-tajarin».

– Оно сказало, что слышало, что я в плену у Дораяики, – перевел я, заметив недоумевающие выражения лиц Дорра и Нумы.

– «Marerunu oyumn o-kousum biqu ti-tajarin!»

– Оно сказало, что Дораяика собирается меня убить, – перевел я, гадая, зачем Валка цитирует эти фразы, зная, что слушателям они непонятны. Для драматического эффекта? От меня научилась?

Она заметила мой взгляд и выпрямилась. Кажется, даже самоиронично улыбнулась?

– Мы допросили его. Узнали, куда летим.

На Актеруму!

– Прежде чем мы попытались второй раз проникнуть на «Тамерлан», корабль-мир прыгнул в варп. Нам снова было некуда деваться. Пленника пришлось убить. – Валка опустила голову, как будто стыдилась этого. – После того как Толтен умер от криоожогов, никто не хотел рисковать и ложиться в фугу. Мы залатали раны Паллино и не высовывались. Пока корабль-мир шел в варпе, мы были в относительной безопасности. Сьельсины не могли выходить на поверхность, как и мы, а тела подстерегшей нас группы давно разметало ионными бурями и заволокло льдом. Через три года истощились запасы провизии. Мы с Отавией выжимали все из гидропоники, но этот лотрианский грузовик не был предназначен для длительных перелетов. Если бы все это продолжалось… мы бы погибли.

– Сколько всего времени прошло? – спросил Тор Нума.

– С момента вылета – семь лет, – ответила Валка; ее рассказ подходил к концу. – Как только корабль-мир вынырнул из варпа, мы помчались к «Тамерлану». Мы ждали семь лет на лотрианском работорговом корабле…

Она покачала головой и надолго умолкла. Я часто задумывался, не утаивает ли Валка что-нибудь. Но никогда не спрашивал ее прямо. Не спросил и в тот раз.

– Семь лет. По ощущениям – как семь тысяч. В окружении лиц полумертвых людей на полках. – Она вытерла глаза и жестом остановила меня, когда я захотел подойти. – Мы оставили их там. В морозильнике. Ушли и больше не вернулись. Не могли. Нам некуда было деваться. Либо идти на «Тамерлан», либо погибнуть. Мы долго это обсуждали. Спасти всех было невозможно. Но оставался шанс, что «Ашкелон» все еще в рабочем состоянии на борту. На нем поместилось бы полсотни человек в фуге. Пятьдесят человек из девяноста тысяч – крайне мало, но мы спасли бы хоть кого-нибудь…