Прах и безмолвие
Шрифт:
— Все правильно, — согласился Дэлзиел. — Так вот, мы имеем Филипа Свайна, у которого хорошая работа, родовое гнездо, полностью модернизированное, перспективные земли, которые обещают сильно подорожать в обозримом будущем. Каким же образом так случилось, что он закончил подрядчиком-строителем, у которого проблемы с наличными средствами?
Теккерей отпил глоточек виски и подумал, почему все-таки Дэлзиел так ужасно вульгарен. На столе толстяка зазвонил Телефон. Он поднял трубку, послушал и сказал:
— Ты уверен? Вот черт! Ну ладно, засунь его во вторую. Я сейчас спущусь.
— Плохие новости?
— Зависит от того, как посмотреть на это дело.
— Припоминаешь?
— Ну! Пять сотен безработных. Еще два года назад все газеты об этом трубили, — кивнул Дэлзиел. — И вроде тогда еще прошлись хорошенько по поводу американцев-мошенников?
— Именно так. Делгадо действительно вели нечестную игру. Вплоть до самого объявления о закрытии все думали, что они собираются увеличить капиталовложения в свой британский филиал, а не перенести его в более дешевую Испанию. Ходили слухи о том, что компания собирается прибрать к рукам еще какую-то фирму в Мильтон-Кейнс. Конечно, доказать, что эти слухи распускались самими Делгадо, было невозможно. Но факт, что они сорвались с места и были таковы еще до того, как профсоюзы узнали, какой их постиг удар.
— Но Свайн избежал его?
— Да. Свайн получил компенсацию, как все совладельцы. Он разделял присущую всем Свайнам страсть — стать хозяином «Москоу-Фарм» и своей собственной жизни. Будучи приверженцем премьер-министра Тэтчер, он последовал ее призыву и решил открыть свое небольшое дело. Он выбрал строительство, во-первых, потому, что, приводя в порядок ферму, открыл в себе талант к строительному делу, а во-вторых, в этом выборе определенную роль сыграл Арнольд Стринджер.
— Это тот здоровенный рыжий парень, прораб Свайна?
— Партнер Свайна, — поправил Теккерей. — А также друг детства. Стринджеры жили в Куртуайте с тех же давних пор, что и Свайны. Они крестьянского сословия и, естественно, отличались от джентльменов-фермеров и посещали скорее часовню, нежели церковь, но такие различия никогда не довлели над молодежью. Местные предания гласят, что время от времени кукушка из гнезда Свайнов подкидывала свои яйца в гнездо Стринджеров. Как бы там ни было на самом деле, оба мальчика отлично ладили и вместе ходили в школу. Позднее, конечно, их пути разошлись. Стринджер уже в пятнадцать лет работал на «Москоу-Фарм», а женившись в восемнадцать, решил, что это занятие не имеет будущего, нашел работу на стройке и с течением времени открыл свое маленькое дельце. На том и остановился. О нем, конечно, не станут писать статей, как о примере успеха политики миссис Тэтчер. Он по сей день живет в одном из сохранившихся коттеджей «Москоу-Фарм». Вполне естественно, что, когда Филип занялся фермой, Стринджер постарался, чтобы реконструкция строений началась с его стороны. Так же естественно и то, что Филип, заводя собственное строительное дело, должен был прибегнуть к помощи фирмы своего школьного друга. Деловой опыт Стринджера и связи Свайна потенциально были вполне выигрышной комбинацией.
— Ты ее одобрил? — спросил Дэлзиел.
— Он мог вложить деньги и во что-нибудь похуже, — осторожно ответил Теккерей. — Он же — Свайн в конце концов, и я опасался, что он может бухнуть всю свою компенсацию в какую-нибудь уже отработанную золотую шахту.
— А с тех пор? — спросил Дэлзиел, наполняя стаканы.
— С тех пор — что?
— Эта выигрышная комбинация — нельзя сказать, чтобы принесла богатые плоды. Их фирма не стала опасным конкурентом даже для самой захудалой строительной конторы, так? Насколько я понимаю,
— Эндрю, — резким тоном предостерег его адвокат.
— Просто мысли вслух, — пояснил Дэлзиел. — Еще одно поражает: так хорошо устроившись, будучи женатым на дочери этого семейства, он был, верно, безнадежным бездарем, если Делгадо уволили его как рядового служащего.
— Вот тут ты не прав, — возразил Теккерей. — Я случайно узнал, что Свайну был предложен пост исполнительного директора с отличным жалованьем в головном офисе в Лос-Анджелесе.
— Но он не мог оставить солнечный Куртуайт, да?
— Отчасти — да, — серьезно ответил адвокат. — Но есть и еще кое-что, что может помочь тебе понять характер этого человека. Поскольку Делгадо не доверяли Филипу, опасаясь его пристрастности к землякам, они не посвятили его в свои планы. Когда же стало известно о закрытии, он был в бешенстве.
— Правда? Ой, мне кажется, он отличный актер.
— Это не было игрой, поверь мне, — настаивал Теккерей. — Поинтересуйся в профсоюзах, которые занимались этим делом. Там не потерпят ни одного плохого слова, сказанного о Свайне.
— Ты пытаешься доказать мне, что Свайн оставил свою синекуру у Делгадо из чувства солидарности со своими втоптанными в грязь товарищами?
— Эндрю, я не пытаюсь тебе ничего доказать, — ответил Теккерей, до которого вдруг дошло, как легко он позволил заставить себя выложить всю подноготную своего клиента. — Я просто стараюсь занять время до того момента, когда исчезнут некие препятствия, мешающие мне встретиться с моим клиентом. Будь на твоем месте другой офицер, я мог бы уже заподозрить неладное. Но, если один член «Клуба джентльменов» не доверяет другому, к чему же тогда движется этот мир? Кстати, о «Джентльменах», как я понял, ты ведь еще не взял выделенные тебе билеты на бал, поэтому я захватил их для тебя. Вокруг них настоящий ажиотаж, так что, если тебе некого пригласить, мы их без труда распределим. Билет на два лица стоит двадцать пять фунтов, так что с тебя двести пятьдесят фунтов.
— Боже мой! — возмутился Дэлзиел. — Когда мы были помоложе, можно было пойти на танцульку, да еще и с гарантированным развлечением после, если не было дождя, всего за фунт и шесть центов! И она платила за себя сама!
— Это было так давно, во всяком случае, достаточно давно, чтобы нынешнее развлечение уж совсем бы тебе не понравилось. Рассматривай это как капиталовложение.
Дэлзиел подписал чек, не сводя с адвоката злобного взгляда. «Джентльмены» выступали спонсорами весеннего благотворительного бала, который организовывала мэрия. На этот раз средства перечислялись в фонд помощи приютам. Он швырнул чек через стол и сказал:
— Пойду посмотрю, что там так долго.
— Не торопись, — ответил Теккерей, потянувшись к бутылке «Айлей».
В комнату номер два для проведения допросов Дэлзиел вошел, чувствуя сильное раздражение. Все шло негладко. Во-первых, полицейский врач приехал поздно, и из-за этого пришлось занимать Теккерея, что обошлось Дэлзиелу в двести пятьдесят фунтов и море выпивки. Во-вторых, от Паско поступила информация, что на ферме все чисто. И в довершение всего, по телефону ему сказали, что ни физическое, ни психическое состояние Свайна не предполагает, по мнению врача, возможности употребления им наркотиков.