Практический курс счастья
Шрифт:
Все решения мировых проблем, будь то помощь социально незащищенным людям, охрана окружающей среды или поиск средств для лечения рака и СПИДа, вызревают в умах всего человечества. Каждый имеет возможность вставить свой фрагмент в общую мозаику, и в этом заключается наше предназначение. Каким бы незначительным ни был наш уникальный вклад, он будет утрачен навсегда, если мы не захотим его внести.
Не всем суждено стать такими, как Мартин Лютер Кинг, Джон Кеннеди, Альберт Эйнштейн, Бетховен или Нельсон Мандела, но каждый должен быть самим собой и идти своим путем, куда бы он ни вел. Возможно, ваше призвание состоит в том, чтобы быть домохозяйкой: ухаживать за членами семьи, согревать дом любовью, растить и воспитывать детей. В индуистской традиции роль хранительницы семьи пользуется высочайшим уважением. Если вы готовы идти этим путем, то вас, как
В душе каждого человека есть некая глубинная мистическая составляющая, которая выходит за рамки повседневного бытия. Ей свойственны мудрость и понимание, не поддающиеся простому осмыслению. Религиозные люди называют это Богом или ангелом-хранителем. Психологи в таких случаях говорят о подсознании. Широко распространены и такие понятия, как внутренний голос, интуиция или шестое чувство. Но как бы вы это ни называли, знайте, что у вас внутри всегда есть мудрый советчик.
Особенно ясно мы слышим его, когда с нами случаются какие-то трагические происшествия, или в те моменты, когда нам предстоят судьбоносные решения. Так было и со мной, когда я ехал в трамвае по Куин-стрит. Расслышать этот тихий голос помогают молитва, медитация, спокойные размышления в часы, когда мы отвлекаемся от бизнеса и повседневных дел, чтобы освежить душу.
Одна лишь мысль о том, что такой советчик существует, делает нас более восприимчивыми. Осознавая это, мы учимся доверять своим инстинктам и поступаем так, чтобы не испытывать душевный дискомфорт. Прислушиваясь к этому внутреннему голосу, мы задаем себе вопрос, достаточно ли в нас смелости, чтобы следовать его советам и идти туда, куда он нас направляет. Он всегда с нами. Он призывает нас реализовать свою уникальность, стать лучше, счастливее и жить более полной жизнью.
Глава 3. Жизнь — это путешествие, которое вы совершаете прямо сейчас
«Это древние
изделия аборигенов», — сказал с сильным австралийским акцентом человек в шортах и майке, протягивая мне деревянный ящик с предметами, похожими на примитивные каменные топоры. Он рассказал, что нашел их в какой-то глуши и хотел бы подарить мне.
Я только что закончил лекцию о силе разума, прочитанную в ходе турне по Австралии, и стоял на краю сцены, окруженный множеством людей, хотевших поговорить со мной. Прежде чем я успел хоть о чем-то спросить, этот человек исчез в толпе, оставив меня с ящиком в руках.
На протяжении следующих нескольких месяцев я не раз доставал эти каменные топоры из ящика и подолгу держал в руках, представляя себе истории, которые могли быть с ними связаны. Но чем ближе становилась дата отъезда, тем сильнее я чувствовал, что эти реликвии не должны покидать Австралию и что их нужно вернуть законным владельцам. Я связался со знакомым торговцем предметами искусства Трешемом Стюартом, который нередко покупал всякие артефакты у аборигенов. Через несколько дней Трешем позвонил и сказал, что один из вождей готов принять мой подарок. «Ты не хотел бы вручить его лично?» — спросил он.
Сидя в самолете, державшем курс на Дарвин, и глядя в иллюминатор на пустынную местность, я впервые осознал, насколько огромен Австралийский континент. На следующее утро, когда асфальтированная дорога сменилась грязным проселком, а затем и полным бездорожьем, я еще раз прочувствовал всю необычную и манящую красоту этого пейзажа. Места становились все более безлюдными.
Джип, который Трешем взял напрокат, хорошо справлялся с бездорожьем, но к полудню жара стала невыносимой. После очень долгого пути без всяких признаков человеческого жилья мы добрались наконец до нескольких довольно жалких лачуг, которые явно требовали ремонта. Из них выбежали детишки и обступили меня. Они были в грязи, их одежда больше напоминала лохмотья, но глаза светились радостью и любопытством. Почти сразу же на меня напали австралийские мухи, о которых я так часто слышал, но с которыми мне не довелось встретиться в городе. Они присасывались, словно пиявки, залезали в уши и ноздри. Я пытался стряхивать и отгонять их, но они не отставали. Дети смеялись и передразнивали мои отчаянные жесты.
Меня пригласили в одну из хижин. Там было трое мужчин. Тот, что был в центре, казался старше остальных. На его лице была ритуальная раскраска, которая местами потрескалась и осыпалась. На нем не было никакой одежды, кроме набедренной повязки. Протягивая ему ящик, я подумал: «Кто этот странный человек и что я здесь вообще делаю?»
Вождь открыл ящик, достал оттуда один из топоров и начал его внимательно рассматривать. Затем он поднял на меня взгляд и посмотрел прямо в глаза. Казалось, что он смотрит не на меня, а заглядывает прямо в душу. Несколько минут никто не произносил ни слова. Я явственно чувствовал, что он видит меня насквозь. Ощущение было странным, но не неприятным.
Наконец он сказал что-то Трешему, и тот перевел: «Он выражает тебе благодарность и просит провести с ним сегодняшний день и вечер. В твою честь он устроит церемонию». Я был в смятении и не знал, что ответить. «Послушай, это большая честь, — добавил Трешем. — Я никогда не видел, чтобы он делал что-то подобное».
Я согласился, и Трешем вышел, чтобы присмотреть себе очередные покупки. Один из аборигенов, одетый в майку и джинсы, представился мне: «Меня зовут Сэм. Хотите есть?» Я сказал, что умираю от голода, и он повел меня в помещение, которое можно было бы назвать кухней. Там он предложил мне что-то похожее на тушеное мясо с овощами. Я не стал уточнять, что это такое, но мухам блюдо, очевидно, нравилось. Когда Сэм полез черпаком в кастрюлю, оттуда взлетел целый рой. Я попытался скрыть свою реакцию, но он, заметив мое смущение, успокоил меня: «Не волнуйтесь. Мухи только добавляют вкуса». Не думаю, чтобы эти слова меня убедили. Аппетит сразу же куда-то пропал, но мне не хотелось обижать хозяев и я все-таки проглотил несколько ложек. При этом меня не оставляла мысль о том, смогу ли я выжить после отравления.
Вечером мы собрались у костра: трое старейшин, Сэм, Трешем, я и две женщины, одной из которых было не меньше восьмидесяти лет. Вождь нанес свежую раскраску на лицо и тело. Собравшиеся запели песню, и, хотя я не понимал слов, моя душа откликалась на нее. Я когда-то читал, что раньше аборигены измеряли расстояние временем, в течение которого длилась какая-то определенная песня. Песни, состоявшие обычно из сотен строф, были для них своего рода картами. Мне подумалось, что я как раз слышу одну из них.
1
Перевод К. Чуковского. — Прим. перев.
«Эта церемония должна разбудить в тебе любовь к путешествиям, — сказал Сэм. — Мой дед говорит, что белые люди ценят не путешествие, а только то, что приобретут в его конце. Ты — белый человек».
Эти слова меня задели. Мне было обидно, но интуитивно я понимал, что он прав.
Прежде чем я успел ответить, вождь встал и начал исполнять танец между символами, нацарапанными на земле. Его движения были на удивление легкими. Он, словно в трансе, перескакивал от одного символа к другому. На одних он останавливался и затягивал песню, другие перескакивал, в то время как остальные пели хором и дули в деревянные дудки, звуки которых наполняли ночной воздух. Все это оказывало на меня прямо-таки гипнотическое воздействие, и я не заметил, как пролетело несколько часов. Внезапно церемония закончилась, и все разошлись без всяких разговоров и объяснений.