Практикум реального колдовства. Азбука ведьм
Шрифт:
Ни в коем случае не следует вызывать тех, кто покончил жизнь самоубийством! Посему лучше будет, если из духов усопших будут вызваны ваши родственники или знакомые, в чьей естественной смерти вы уверены. Если вызванный дух отказывается разговаривать сам, то надо узнать у него имя того покойника, который пожелает говорить с вами, и немедленно призвать этого духа.
Случается так, что подходящий водоем на кладбище давно высох или был осушен искусственно под новые могилы. Тогда на месте этого водоема после появления первой звезды надо поставить чашу либо любой другой сосуд прямо на кладбищенскую землю, ждать десять минут и пить мертвую
В любом случае ранее чем через десять минут после появления первой звезды мертвую воду пить не следует даже из водоема. Десяти минут всегда достаточно, чтобы вода зарядилась.
Мертвую воду отличить всегда очень просто.
Когда энергетический потенциал мертвой воды поднимается из кладбищенской земли и заряжает воду, то в воде появляется огромное множество желтых маслянистых искорок. Иногда эти искорки бывают серыми, и в таком случае вода окрашивается в практически сплошной серый цвет.
Мертвую воду всегда следует пить там, где она заряжена. Только на кладбище и только ночью. Хранить ее не имеет смысла, так как достаточно часа без контакта с энергетическим потенциалом, идущим из глубины кладбищенской земли, чтобы самые плотные и мощные конфигурации энергии были потеряны.
Заметим попутно, что мертвая вода имеет свойство уничтожать все инородное в теле. Любые заболевания, связанные с опухолями, аллергией и любыми другими инородными телами в организме, пройдут в очень короткое время. Мертвая вода просто сожрет любое инородное образование.
Во время приема мертвой воды могут появляться призраки. В таких случаях не следует обращать никакого внимания на тех, кто стращает, и, несмотря ни на что, пить мертвую воду.
Ниже я привожу собственный опыт питья мертвой водицы, взятый эпизодом из моего романа «Избранник ада».
«…Вскоре отблеск луны от тихой, зеркальной глади воды показал, что я иду правильно. Осталось выйти на нужный сектор озера. В том районе не должно быть зарослей ивняка, кустов и камышей. Заросшие берега – явный признак того, что в этом озере или на данном его участке вода самая что ни на есть обыкновенная.
Наконец, я добрался до нужного места. Берег здесь был песчаным, а вода, в отличие от других мест на озере, подсвечивалась как бы изнутри серовато-зеленоватым отсветом, но не ровным, а волнообразно и медленно расходящимся как бы по раскручиваемой спирали. Впрочем, если не приглядываться, да еще и не знать ничего о мертвой воде, то этого явления можно было бы и не заметить.
Ветер к этому времени стих, облака разошлись, и огромная луна была полновластной хозяйкой на небе, рассыпая в ночи мертвенный серебряный свет. От прибрежных могил были четко прочерчены лунные тени, старая, жухлая трава искрилась первыми бисеринками росы, где-то пел монотонную песню загулявший сверчок, врезаясь этими звуками в опустошенную тишину кладбищенского уныния.
Я подошел к берегу и присел на корточки. Теперь мне предстояло испить мертвой водицы. В русских сказках мертвой водой залечивали раны, но я не помнил, где ее брали герои этих сказок. Наверное, как вариант, в таких вот кладбищенских озерах.
Я посветил фонариком – на предмет обнаружения в воде разных там дафний и иных букашек. Отправлять их в желудок мне вовсе не хотелось. Но вода была чиста и прозрачна – может, от того самого энергетического потенциала, который сейчас присутствовал в ней, уничтожающего все инородное, а может, из-за того, что уже почти середина осени, по ночам бывают заморозки, и мелкая букашня там попросту вымерзает. Тем не менее пить ее мне казалось неприятно. Но – надо!
Я глубоко вобрал в себя воздух, как будто собирался выпить не воду, а водку, зачерпнул воду в пригоршню и отправил ее в рот. Вода как вода, только чуть сладковата, словно напитана трупным ядом. Но такое ощущение могло возникать чисто психоустановочно, ведь когда вам кто-нибудь подаст стакан обычной воды и скажет при этом, что выжал в него несколько капель лимона, вы действительно почувствуете его вкус. Во всяком случае, мне было легче так себя утешить. Проглоченная эта озерная водичка вызвала внутри меня острое физическое ощущение ее прохождения в мой желудок – она обжигала, словно спирт, хотя никакой крепости реально не имела. Появилось ощущение брожения по телу некоего внутреннего огня, наливавшего меня неведомой мощной энергией. Эта энергия развернула мое тело безо всякого усилия с моей стороны, и я встал и выпрямился во весь рост, наслаждаясь новым благостным ощущением наливавшей меня силы.
Я огляделся. Мне показалось, что от кладбищенских могил стало исходить слабое свечение и от них отрываются, порхают и плавно двигаются некие белые тени, может, призраки, все ближе подступающие и с угрозой теснящиеся ко мне. На ближайшем памятнике фотография молодой черноокой девушки ожила, и ее глаза пристально уперлись в меня, казалось подозрительно оглядывая незваного пришельца с ног до головы. А со стороны озерца ко мне над водой поплыла какая-то огромная зубастая морда, размером с пивную бочку. Впрочем, это мог быть и клочок так странно оформившегося тумана, потихоньку встававшего над озером.
В этот момент заупокойную тишину ночи распорол унылый вой бродячей собаки, донесшийся с противоположного берега и похожий на волчий. От этих ли звуков или по какой-то иной причине, но смыкающиеся вокруг меня призраки стали отступать и рассеиваться, зубастая пасть на озере опустилась на дно, а голова с фотографии черноокой девушки, пролив кровавую слезинку, стала плоской и недвижной, потеряв свой объем и влипнув назад в памятник.
Однако мне было не до того, что происходило вокруг, глотать воду нужно было подряд, не останавливаясь, и я в спешке присел и проглотил еще несколько пригоршень.
И в этот момент мое тело распрямилось как бы под силой мощной пружины. Я встал и, подставив лицо звездному небу, вскинул вверх руки, обращенные растопыренными ладонями к луне. Мне почудилось, что потоки лунного света, обрушившись со светила ослепляющим ливнем, прожгли меня насквозь, отозвавшись чудовищной болью в сотрясаемом, как от грозовых молний, теле, голова моя налилась огненным смерчем, выжигавшим сознание. Глаза заискрились и забрызгали раскаленными струями слез. Дикий вопль, который извергло мое горло, погнал штормовые волны по озеру, хлынувшие на прибрежные могилы, и слился с собачьим воем в какую-то сумасшедшую, ужасающую мелодию, от которой у меня самого побежали по телу морозные мурашки. Потом тьма, как обвалившийся в шахте уголь, накрыла меня.